Призван в тело короля? Змеи у трона (СИ) - "Оро Призывающий". Страница 1

Призван в тело короля? — I — Змеи у трона

Пролог

Когда я пришёл в себя, первой мыслью было «как же хорошо». А все потому, что у меня ничего не болело.

Последнее, что я помнил — это как на меня накинулась стая грузовиков. Их водители спали, либо говорили по телефону — но никак не следили за дорогой. Никем неконтролируемые металлические звери вырвались на свою кровавую охоту.

Одновременно десять фур выбрали своей целью меня.

Я даже не мог убежать — они настигли меня, по глупости вышедшего ночью на территорию металлических хищников, слишком внезапно.

И — удар машины, откидывающий меня метров на пять в сторону, удар о другую машину, дикая боль в животе, в затылке, в левом колене… Да везде!

А потом — красная пелена перед глазами.

Удаляющееся синее небо и десять пар фар, склонившихся над моим телом.

Дым, гарь и крики. Медленно наступающая темнота.

А затем, словно переключили выключатель, и боли не стало. Да и словно тела больше не было.

«Ненавижу фуры», — подумал я. — «Всегда их опасался… А тут, вышел на трассу… И ведь по переходу шел.»

Впрочем, возможно, я сейчас в больнице? Нахожусь под наркозом? Мне удалось пережить…

И — я открыл глаза.

Вокруг была чернота — именно та, подступающая в последние секунды моих воспоминаний. Чернота, в глубине которой можно было увидеть далёкие искры пламени и услышать то ли рёв необычайно мощного, но очень далёкого огня, то ли какой-то утробный вой чудовища.

Но я надеялся, что я слышу страдания тех фур, сбивших меня. Гореть им в Аду!

Я же сам висел в этой черноте, висел совершенно неподвижно — и ясно осознавал, что никакой это не наркоз, никакие врачи мне не помогли и ни в какой я не больнице.

Просто я умер. Попал в аварию — очень крупную — на дороге столкнулось с десяток грузовиков.

Не то чтобы это меня сильно удивило само по себе. Все люди смертны; все люди знают, что они смертны; а когда тебя сбивает машина — то в последние свои минуты даже не особо надеешься на выживание, и только думаешь, что готов и умереть, лишь бы прекратилась боль.

Но вот ты умираешь… И задумываешься — а что дальше?

Рай? Ад? Какой-то суд? Это место не было похоже ни на что. Мне суждено провисеть здесь вечность — в одиночестве, без движения, без малейшего проблеска?..

“Чистилище”, сглотнул я слюну, “Вечное ничто для тех, кто недостоин ни рая, ни ада…”

Но, я не успел испугаться бесконечной скуке.

— Так, и кто тут у нас? — раздалось за моей спиной. Я попытался обернуться, но не смог, потому что висел, а не стоял.

Впрочем, говорящая и так быстро обошла меня (прямо по пустоте, как будто тут был пол). Это была девушка лет 20-ти, очень красивая… Нет, даже не то слово — нереально красивая! Несмотря на то, что я был мёртв, я готов в нее влюбиться.

— Что смотришь? — хмыкнула она, окидывая меня оценивающим взглядом. — У меня был перерыв, кофе заварить отходила. Не так уж долго ты здесь и провисел.

В руках у неё действительно находилась чашка с дымящимся кофе, я даже мог почувствовать его аромат. Но откуда она… Она что, читает мои мысли?!.. Или просто по моему лицу всё настолько очевидно?

— Ну что ж, начнём, — перед девушкой появился стол, точнее, широкая каменная плита, за которую она и уселась, опасно поставив чашку почти на самый краешек.

— Кто ты… — пролепетал я.

Нет, принять факт своей смерти — легко! Но вот с посмертием сложнее: мы слишком мало о нём знаем, и оно в любом случае удивит каждого из нас.

— Зови меня Богиней Смерти, — распорядилась девица.

— А что… — я помотал головой. — Всех покойников судит лично Богиня?..

— Вот ещё. Ты хоть представляешь, сколько существует миров и сколько народу в них ежедневно дохнет? — Богиня откуда-то выудила авторучку и стопку листов. — Я не сказала, что я — единственная Богиня. Вот конкретно мне выпал ты. А восемь из десяти пьяных водил, решивших устроить гонки на фурах попали к кому-то еще.

— А… они тоже умерли?! — я испытал некоторое злорадство.

— Ты не о них думай, — Богиня пробежалась глазами по первому листку. — Ты о себе думай… А впрочем, можешь не думать — какая разница?

— В каком смысле? — испугался я. — Меня что, в Ад?

— Было бы за что, — поморщилась Богиня, — Карма не позволит.

— Тогда… В Рай?

— Тоже не за что. Понимаешь, дружок, у тебя карма — никая. Полный ноль. Не добрая, ни плохая. Ее как будто нет. Как и твоего влияния на прошлый мир. Ты в нем не сделал ровным счетом… ничего, помимо переработки воздуха и создания отходов. И так уже на протяжении не одной жизни.

— Я… — и ведь крыть было нечем.

— Так что поздравляю, — улыбнувшись, сказала она, — Ты, можно сказать, достиг какой-то пародии на нирвану. Вырвался из цикла перерождений. Ты что есть, что тебя нет — колебания Вселенной не изменятся. И как все йоги, только пришедшие к этому намеренно, удостаиваешься быть слитым с Великим Ничто. Не будет больше тебя и твоей индивидуальной сущности. Вольешься во всеобщий поток и станешь частью Вселенной.

Это значит быть… стертым?

От ее слов мне стало до жути страшно. Потерять себя — кошмарно.

И именно этот экзистенциальный ужас заставил меня выпалить следующее:

— Но я не хочу! — кричал я, — Я жить хочу, понимаешь!

Богиня вздохнула и покачала головой.

— И что? Не примет тебя Вселенная как отдельную сущность. Прямо сейчас ты уже растворяешься в её потоках и перестаешь быть обособленным. Даже если я захочу, то на её законы повлиять не могу.

— Но ведь как-то ещё можно что-то изменить, сейчас-то я ещё не растворился в ней, — мне очень не хотелось терять себя, потому я продолжил, — Можно ведь ещё окрасить мою карму в какой-то цвет? Совершить там, не знаю, какое-нибудь зло или добро! Если надо, я даже убить готов, лишь бы только не умирать!

Про убийство я выпалил неосознанно… Случайно. Но я правда был готов убить, лишь бы сохранить себя… Зная теперь, что после смерти есть реинкарнация — что там убийство, когда на кону исчезновение души?

Богиня ехидно улыбнулась.

— Дурак. Ты что, хочешь вернуться в начало долгой дороги, когда наконец сумел с нее сойти? Знаешь ли, очень многие к этому стремятся не одну тысячу жизней. Обрести Избавление.

— Нет! — воскликнул я, — Не желаю я избавления!

— Ну что ж, мне-то, в принципе, плевать. Хочешь ещё страдать в бесконечном цикле жизней — страдай… Мы все тут такие.

Богиня снова зевнула и достала откуда-то ещё один лист бумаги.

— Смотри. Переродить тебя не выйдет. При нынешней карме твоей души до слияния остался… ну от силы год по земному времени. А будучи младенцем, тебе вряд ли удастся хоть чем-то ее окрасить.

Она замолчала, поглядывая на меня, словно размышляя.

— Но? — не утерпел я, — Есть же другие варианты? Может, есть мир в котором взрослеют очень быстро? Или же рождаются сразу же взрослыми?

— Тоже не выйдет, — ответила она, покачав головой, — Память при рождении всегда стирается. Таков закон. А с твоей кармой, ты не будешь делать ровным счетом ничего, даже если родишься орком из споры посреди поля боя.

— Но… есть ли способ сохранить память? — в жгучем ужасе, поселившемся у меня на сердце, все ещё теплилась надежда, что есть шанс.

— Допустим, есть. Ты можешь занять чье-то умирающее тело. С твоей-то душой, чей ритм как у Вселенной, это можно провернуть и не будет никакого отторжения…

— Да! Согласен!

— Но ты ведь понимаешь, что деяния должны быть очень… Яркими. Великое добро, великое зло. Каждое твое действие должно окрашивать и искажать твою душу, чтобы её резонанс со Вселенной нарушился. А разорвать резонанс так же непросто, как и достичь его.

В мою голову пришло понимание одной мудрости: хотеть, да не иметь возможности. Мне нужно тело, в котором у меня будет возможность это самое “великое” творить.

Потому моим следующим вопросом было: