По осколкам разбитого мира (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 1

Глава первая

Говорят, раньше люди видели сны. Цветные или черно-белые видения, яркие фантазии — порой бессмысленные, порой — по-настоящему волшебные, заставляющие людей, проснувшись, улыбаться. Алексия всегда воспринимала сновидения своего рода магией и жалела, что она ей недоступна. Подсмотреть бы хоть краешком глаза, что такое — сон?

Алексия родилась за девять лет до наступления времен, когда люди перестали видеть сны, и уже не помнила, каково это. Она жила в эпоху, когда ночь существовала для того, чтобы насладиться драгоценными мгновениями жизни — ведь утро принесет полнейшую неизвестность, руины и разруху, и опасность, подстерегающую на каждом шагу.

Возможно, тех, кого Алексия видела сейчас из окна проезжающей по улицам Тарлеона кареты, следующей ночью с ними не станет. Каждый день кто-то умирал — исчезал, но не все ли равно? — каждая ночь несла с собой дурные вести, и не было никакой надежды все это прекратить.

Звонко цокнув копытами — завершающий аккорд — лошадь остановилась. Алексия подала затянутую в атласную перчатку руку лакею, и он помог ей выбраться из кареты. Даже отсюда, с улицы, она слышала музыку и смех, раздающиеся из поместья графини Вескерли. Бал в самом разгаре.

Два лакея в золотисто-красных ливреях застыли у входных дверей, выжидая появления гостей. Они распахнули дверь, и на Алексию тут же обрушился гомон голосов и рев оркестра. Подол шелкового платья нежного фиалкового оттенка скользил по полу. Затянутая старательной Мири в корсет, она едва могла дышать. Едва Алексия миновала порог особняка, к ней подлетел официант. На серебряном подносе стояли бокалы с игристым вином. Она взяла один, пригубила, чувствуя, как пузырьки щекочут губы.

Неподалеку от нее в танце кружились пары. Женщины в роскошных платьях — торжество шелка и атласа, мужчины в расшитых золотыми и серебряными нитями камзолах и бриджах по последнему писку переменчивой моды. Укрывшись за колоннами, практически у всех на глазах целовались пары — какое бесстыдство! Каждый стремился урвать свой кусочек счастья, насладиться последними часами беззаботной жизни. Алексия почти воочию видела зависшие над их головами песочные часы — песок неумолимо утекал в нижнюю чашу, отсчитывая минуты до Слияния.

Ночь олицетворяла жизнь. День — смерть, идущую за тобой по пятам на мягких лапах.

— Леди Атрейс!

Этот высокий, режущий ухо голос она узнала сразу. Обернулась, опуская на лицо невидимую маску. Улыбайся, Алексия, улыбайся — так искренне, как только сможешь. Все улыбки и теплые взгляды лживы. Это залог спокойной жизни, и жизненно необходимое притворство. Сейчас, когда Слияние было так неотвратимо, очень опасно и непредусмотрительно наживать себе врагов. Здесь, в Альграссе, улыбка и хороший тон — главное оружие.

Слабые в Бездне не выживают. Как и те, кто не умеет держать язык за зубами.

К Алексии спешила высокая и худая как жердь леди Виар. Баснословно богатая женщина, чье одиночество соизмерялась количеству золотых монет в кошельке. Вынести ее дольше нескольких минут почти не представлялось возможным — если только вы не обладали ангельским терпением. Леди Виар имела привычку говорить громко и будто бы взахлеб, постоянно перебивая собеседника и совершенно этого не замечая.

Алексия помалкивала, размышляя о своем и давая возможность леди Виар излить потоки красноречия. Вскоре к ним присоединилась и юная леди Аддарли — невероятно красивая девушка, неизменно собирающая восторженные взгляды находящихся на балу мужчин. Полилась непринужденная светская беседа. Говорили о погоде, о новом наряде графини Тавир («совершеннейшая безвкусица», — фыркнула леди Виар), о прибывшим в Тарлеон графе Дейваон, при упоминании которого щеки леди Аддарли вдруг заалели. Говорили о чем угодно, но только не о том, что должно было произойти с минуты на минуту.

Алексия к этому привыкла.

Бой часов на стене в бальной зале перебил ее мысли. Музыканты, разом побледнев, прекратили играть, словно подчиняясь приказу невидимого кукловода. Танцующие пары остановились и расплели объятия. Через несколько мгновений их раскидает по разным сторонам изменчивого мира. Улыбчивые маски, нацепленные на лица дам и господ, спали, сменившись напряженными гримасами. Все, затаив дыхание, ждали.

Наступал рассвет.

Знакомое чувство, будто сознание затягивала в себя черная воронка, нахлынуло и не отступало. Перед глазами замелькали черные мушки, голова закружилась. Алексия знала, что сопротивляться этому бессмысленно, и все же почему-то сопротивлялась. Не хотела ощущать себя куклой, которая была совершенно беспомощна перед законами неких высших сил. Вот только правда в том, что она действительно была бессильна что-либо изменить.

Из последних сил Алексия попыталась уцепиться за угасающее сознание, но потерпела поражение.

Мгновение — и ее не стало.

Глава вторая

Бальная зала исчезла, исчез и окружающий Алексию мир.

Пески. Золотистое безбрежное море, раскинувшееся до самого горизонта. Барханы — словно застывшие во времени волны бесконечного моря из песка. Танцующие пары исчезли, оставшись только в ее памяти и ее воображении.

Итак, она снова в Асхаранже. Вот только Абигайл… ее нигде не было видно — с Алексией были только ветер и тишина. Она вздохнула — Метаморфоза снова разлучила их. Только бы с сестрой ничего не случилось…

На Алексии по-прежнему было шелковое платье до пят. Здесь, среди бесконечных песков, оно никуда не годилось. Алексия прикрыла глаза, призывая на помощь магию — легкое, едва уловимое усилие воли. Упоительное ощущение — чувствовать магию в своей крови. За ночь она так по нему истосковалась!

Алексия провела рукой по платью, изменяя его структуру, плотность и даже цвет. Ткань с треском рвалась и оплетала ноги, удушающие тиски корсета ослабли. Через несколько мгновений она оказалась облачена в брюки для верховой езды и шелковую блузу. Находись Алексия сейчас в бальной зале, столичные леди ее наряд бы не одобрили. Вот только здесь, в Бездне, царстве песка и разрухи, их мнение не стоило ничего.

Перед ней, как вставший на дыбы исполинский конь, возвышался огромных размеров бархан. Алексия протянула руку — повинуясь ее воле, песчинки поднимались в воздух, липли друг к другу. Она заставила ветер кружиться вокруг них, обтесывая песок до гладкости и остроты кинжала, вырезала его из бесформенной глыбы. Вскоре на ее ладони лежал клинок.

Алексии предстояло провести здесь ближайшие двенадцать часов. В этом мире, называемом Бездной, не действовали никакие законы, кроме закона выживания. Тебя не кому защитить, и полагаться можно только на саму себя. Ночь — не время для мести, но день… Многие использовали Бездну для того, чтобы расквитаться за все свои обиды, причиненные в Альграссе… и остаться совершенно безнаказанными. Жертвы Слияния думали лишь о том, как выжить — или отомстить, — а справедливость и честь, преступление и наказание здесь для них были лишь пустым звуком.

И пока остальные, как одержимые, сводили счеты друг с другом, Алексия училась. Училась находить воду и еду, училась магии и бою. Люди гибли, а она продолжала идти вперед. Каждый день ее, как и других, забрасывало в разные уголки Бездны, что сильно осложняло исследование этого странного мира. Но каждый день неизменным оставался один-единственный ритуал.

Алексия резанула лезвием по ладони. Вспышка боли ослепила на мгновение, кровь закапала на горячий песок. Она знала, что рискует — зарывшихся в землю тварей непременно привлечет кровь, — но не могла иначе. Без этого нехитрого обряда сестру ей не найти.

Земля благодарно впитала ее подношение. От раскаленного песка в том месте, где упала ярко-алая капля, верх взвилось облачко пара, сформировалось в тонкую, едва заметную дымку. Алексия двинулась в указанном направлении и там, где обрывался призрачный шлейф, тряхнула рукой. Капля крови сорвалась с руки, а поднявшаяся в воздух дымка снова повела ее вперед.