Пропавшие во снах (СИ) - Эльм Даниил. Страница 1

Даниил Эльм

Пропавшие во снах

Время знакомства

Научно-исследовательский институт. Блок «С». Подземная лаборатория. Стеклянная комната. Бесшумный стол МРТ. Пациент в белом халате лежит с открытыми глазами. Зрачки максимально расширены так, что даже непонятно какого цвета радужка. Веки держат тонкие спицы манипулятора. Голубой, почти белый, лазер постоянно сканирует состояние сетчатки.

— Приближаемся к фазе, — доложил оператор в соседней комнате, и повернул тумблер. — Запуск червя через… три… два… один…

Лазер начал переливаться разными цветами, периодически пропуская через себя сгустки энергии. Пациент непроизвольно дернулся, но не проснулся.

— Трафик стабилен… Десять секунд до развертывания, — графики на мониторе доползли до номинальной линии. — Готово. Червь активен… пойду, что ли, кофе себе налью, — оператор отодвинулся на кресле, потер лицо руками и встал.

Огромный червь с засохшей на розовой коже слизью, изогнувшись дугой, готовился проглотить выбившегося из сил и оставшегося без оружия рыцаря. Зловонную пасть монстра заполняли несколько рядов шипов, готовых растереть в компост любую, даже бронированную добычу.

— Я не мо-гу, — шепотом выдавил из себя воин, пытаясь поднять с колен свое закованное в латы тело, — боль-ше…

Червь метнулся в атаку, стремительно вытягиваясь в струну. Время начало растягиваться, с каждым мгновением воздух становился холоднее, пока мороз не стал щипать кожу. Холодный пот пробил дрожью по спине рыцаря, а в глазах поселился белый страх. Казалось, что чудище уже поглотило его душу, осталось только покончить с телом. Пасть зверя хлопнула и плотно сомкнулась.

На землю упали два подкованных копыта. Они не успели попасть в чрево монстра. Обмен лошади на человека дал дополнительные секунды. С правого фланга с боевым кличем бежал на помощь рыцарь из того же ордена. Пока червь заглатывал кобылу, прибывший боец нанёс несколько ударов наотмашь. Тяжелый двуручный меч, рассекая плоть монстра, оставил глубокие кровоточащие раны, обильно орошающие красноватой омерзительной жидкостью смятую траву. Червь взвился и разъяренно метнулся в сторону нового героя. Изо рта чудовища дождем по поляне рассыпались останки верного скакуна, рваная попона и размолотый походный инвентарь. Рыцарь ловким перекатом оказался под червем и клинком распорол зоб, пустив смердящую зеленую жижу. Спазм парализовал монстра. Покрытый разными сортами слизи, рыцарь без промедления начал наносить добивающие удары, вонзая меч по самую рукоять, пока червь не перестал реагировать на проколы.

— А-а-а-х, — тяжело выдохнул победитель и завалился на спину.

Он рывками стащил с себя шлем со сломанным пучком декоративных перьев, после чего откинул его в сторону. Лицо рыцаря было молодо. Светлые, почти желтые волосы, как попало стриженые, торчали во все стороны и демонстрировали отсутствие должного ухода — воду они видели нечасто. Голубые глаза источали юношеский азарт и самодовольство.

Спасенный от смерти брат перевалился на спину, раскинув широко ноги и руки, и залился нервным смехом, ощущая возвращение жизни. Вечернее солнце бросало свои желтые блики на немногочисленные чистые участки обмундирования рыцарей. Прохладный ветерок принес с собой толику свежего воздуха и аромат полевых цветов. Переведя дух, оба воина взглянули друг на друга. Раньше они никогда не встречались.

— Артур, — представился первый, постучав по кирасе своего спасителя, — Спасибо тебе, откуда бы ты ни взялся.

Наступление очередного утра ознаменовал противный будильник, пищанием призывающий вылезать из теплой постели в прохладную комнату. За окном стояла осень. Дин протянул руку, сдвинул указатель разворотного календаря на среду и вслух прочел мотивационную фразу, вензелями написанную на посредственной осенней фотографии:

— Нельзя получить что-то новое завтра, если сегодня будешь делать то же самое, что и вчера… — Дин натянул до носа одеяло и ободрил себя. — Не буду чистить зубы и завтра получу новый кариес.

Будильник решил, что хозяин и все заинтересованные люди в течение двух с половиной минут уже встали, и прервал трель из синтетических ноток. В комнату вернулся шум: сборы соседей по дому, бибикание машин за окном, утренняя телевизионная передача из-за стенки на кухне, гул водопроводных труб, цокот каблуков суетливой соседки, жужжание лифтов и крики снизу, где двоих детей собирали в садик. Пора вставать.

Самый сложный путь — это дорога до зеркала в ванной, пока тело приспосабливается к вертикальному положению. Чистка зубов. Прическа — сколько бы Дин ни оперировал расческой, все равно на голове оставался хаос. Разглядывая свое помятое отражение сквозь прикрытые голубые глаза, Дин размышлял о необходимости повышения привлекательности “малой кровью” — умыться холодной или теплой водой? Некоторым подросткам довольно сложно ухаживать за своей внешностью. Дин страдал данным недостатком, но еще вдобавок не умел адекватно ситуации подбирать выражение лица. Поэтому старался всегда быть серьезным. В результате окружающие считали его угрюмым занудой. Дин выдохнул и принялся корчить рожи, отыскивая что-нибудь повзрослее. Мятный освежитель дыхания закончился, пришлось довольствоваться клубничным.

Никто в его семье не придавал значения внешнему виду пищи, так что каша выглядела как каша. Дин выловил картонную упаковку из мусорного ведра и принялся зачитывать витаминный состав и рекламные слоганы своего завтрака, тем самым он уговаривал свой язык принять этот бесспорно полезный продукт и отправить его на переработку в желудок. В телевизоре ведущий разглагольствовал о редьке и о том, как лишний вес сам уходит с каждым клубнем этого великолепного овоща. “Сколько же центнеров нужно съесть, чтобы похудеть на килограмм? — прикидывал Дин, заливая в себя уже холодный чай, — неужели девушки в это серьезно верят?” После завтрака он направился в комнату за формой. Выбор одежды у Дина был весьма скуден: можно надеть чистые брюки, или поносить еще пару дней те, на которых вытянулись коленки, а еще можно надеть «траурную» белую, или очень печальную и тоже белую рубашку — вот и все варианты.

Дин обычно не спешил в школу, но расстояние в полкилометра до ворот, преодолевалось им не более чем за десять минут. Иногда по пути его догонял кто-нибудь из одноклассников, но не сегодня. Осенний воздух был уже достаточно холодным, чтобы это чувствовали уши. Но деревья еще не спешили избавляться от листвы, и стояли раскрашенные яркой экспрессией. До сих пор оставалось много зеленых пятен. Солнце то укрывалось хмурой тучей, то бодро вылезало, мелькая на стеклах жилых массивов. Всего лишь очередная осень.

Вторая парта в среднем ряду не самое удачное место для спокойной жизни, тем более, если рост метр восемьдесят. В очередной раз Дин стал жертвой обстрела из развинченной ручки — школьный аналог духового ружья. Это не только отвлекало от глубоких пессимистических размышлений о смысле литературы, но и доставляло душевные страдания. Жеваная бумага застревала в волосах и забавляла соседей на более отдаленных от доски партах. Очередная пуля завалилась за шиворот и, с каждым движением, мерзко пробиралась вниз по позвоночнику. Всякий следующий выстрел помаленьку откусывал от авторитета, натягивал нервы, подтачивал терпение.

— Ты покойник! — вспылил Дин, и запустил учебник через ряды в своего обидчика. Аэродинамика у книжек никакая, игнорирование этой баллистической характеристики привело к ненужному ущербу. “Cнаряд” приземлился не на ту парту и разметал письменные принадлежности. Возмущенная подобным хамством одноклассница Кира с криком: “Дурак?” — отправила ластик в ответ. Прямое попадание. Теперь на лбу будет красоваться синяя звездочка и сердечко. Ластик был самодельным штампиком, обильно смоченным синей пастой. Подобные поделки часто встречались — ученики, как всегда, находили альтернативное применение инвентарю из пенала.