Вызов (СИ) - Снежная Александра. Страница 1

ПРОЛОГ

Снятся ли вам сны? Нет, не те бессвязные, ничего не значащие образы, которые вы забываете, едва первые лучи света, льющиеся сквозь окна спальни, стирают их эфемерный след из вашей памяти. Я спрашиваю вас о ваших ночных кошмарах — необъяснимых фобиях вашего воспалённого подсознания, где все происходящее кажется настолько реальным, что запоминается даже мельчайшая деталь. Как часто вы чувствуете себя беспомощно-ничтожными, неспособными противостоять обстоятельствам, когда оказываетесь в мире, где время относительно и движущей силой является только ваш страх?

Уверена, каждому из вас хоть раз в жизни снился сон, после которого лоб покрывала холодная испарина, а сердце бешено пульсировало в груди, не давая сделать глубокий вдох.

Я вижу что-то подобное каждую ночь вот уже на протяжении нескольких мунов.

Мой личный кошмар…

Сотни устремлённых на меня глаз, и я под их пристальным взглядом дефилирую сквозь толпу разодетой элиты совершенно голая, обутая лишь в алые туфли на высоком каблуке. Я — Аннабелль Авьен, первая лирэ старейшего и почтеннейшего рода планеты, иду, словно падшая женщина, выставляя напоказ своё обнажённое тело. Липкие сальные взгляды мужчин оглаживают мою грудь, и я знаю, что в своих мыслях они точно так же трогают меня руками везде, где позволяет им их фантазия и взыгравшая похоть — жадно, бесстыдно, бесцеремонно.

Мне хочется кричать от омерзения, но я почему-то не могу произнести ни слова! Все они застревают в горле, режут его, словно стеклянное крошево, а затем, возвращаясь в лёгкие, сдавливают их в агонизирующем спазме.

— Белль! — меня кто-то резко окликает, я поворачиваюсь, и…

Просыпаюсь.

Это стало традицией. Ночь за ночью я пытаюсь увидеть лицо того, кто назывaет меня так, как звала только мать, но, проваливаясь в зыбучую черноту, открываю глаза. Взмокшая, измотанная, с бьющимся в горле сердцем и трясущимися руками.

В такие мгновения я жалею, что не курю, как Лиам. То, что позволено мужчинам — табу для женщин из рода истинных навэ. Лирэ не курят, лирэ не повышают голоса, лирэ не позволяют себе постыдных вспышек гнева, лирэ — воплощение женственности, лирэ — само совершенство!

Тысячи запретов, ограничений и правил, вложены в меня с рождения, впитаны с молоком матери! Незримая черта условностей, за которую я не имею права переступить, дабы не опозорить честь рода Авьен.

Всё, что я могу сделать в такие моменты — это подняться с постели и подойти к окну, чтобы поймать лицом яркий свет двух небесных спутников — неизменных и безликих, сопровождающих движение Эйдэры бесконечную вечность.

Возможно, на меня так влияет их притяжение, а возможно, что моя жизнь неотвратно летит в бездну, и я, отчаянно пытаясь предотвратить миг гибельного падения, изо всех сил цепляюсь за воздух руками, зубами и ногами.

Почти половина имущества семьи давно заложена, и мне с трудом удаётся выпросить у банка очередной займ, чтобы продолжать удерживаться на плаву. Чем сильнее я барахтаюсь и сопротивляюсь, тем глубже ухожу на дно. И тогда я начинаю жалеть, что не родилась мужчиной. Ведь будь это так, по первенству рождения, компания «Авьен Сортэ» досталась бы мне! И первое, что я сделала бы, получив над ней управление — лишила бы брата права подписи и доступа к финансам.

Все наши беды начались декрайд назад — со страшной аварии, приковавшей отца к постели.

Бразды правления в совете директорoв, как наследник рода, взял Лиам, хотя на самом деле все дела веду я, а брат только и делает, что спускает в игорных домах с таким неимоверным трудом заработанные мною деньги.

Его одержимость игрой стала болезнью, проклятием и предметом наших с ним вечных споров и ссор. Каждый раз, когда мы разругиваемся вдрызг, он клянётся мне завязать с пагубным пристрастием, обещает помогать, быть опорой, но проходит несколько дней, и всё начинается заново. В мой кабинет приносят очередной гейр на уплату его долгов, и тогда из-за беспросветного отчаяния мне хочется прибить моего любимого брата, потому что моя беспощадная логика видит в этом единственный выход прекращения всех наших мучений.

Вчера у себя на столе я вновь обнаружила взятое Лиамом долговое обязательство, и… сорвалась. Сейчас, когда брат знал, что я вложила всё своё приданое в новую линию по производству фрипауэров для блэйкапов и у меня каждый крейс на счету, это выглядело практически открытым ударом в спину! Я кричала на Лиама так, что начало саднить горло и слезиться глаза.

Единый, мне хотелось его ударить! Расцарапать лицо. Швырнуть о пол его любимый канцелярский набор, разбить вдребезги и устроить на обломках нашей с Лиамом братской привязанности танец мoего пробудившегося безумия.

Понимает ли кто-нибудь из вас, как жутко взращённой на незыблемых традициях терпения и смирения лирэ обнаружить в себе склонность к чему-то подобному? Тёмную, агрессивную сторoну, где нет места жалости и благоразумию. Что-то неподконтрольное разуму. Страшилку, которой всю жизнь пугают каждую благопристойную девочку из истинных навэ.

Наверное, не понимаетe. Для этого надо родиться и вырасти на Эйдэре. Чопорной, старомодной, консервативной.

Но, полагаю, больше, чем меня саму, моё поведение напугало Лиама. И уверена, не потому, что его ужасала сама мысль запереть меня на обследование на долгие муны в клинике, сколько страх остаться один на один перед ответственностью за семью и миллионом проблем, обрушившихся на нас после болезни отца.

Ещё бы! Оплачивать бесконечные медицинские счета, латать дыры в бюджете компании, платить её работникам зарплату, к которой они привыкли, чтобы лучшие специалисты не ушли к конкурентам, сводить концы с концами, экономя каждый крейс на одежде и еде — занятие куда менее интересное, чем приятное времяпрoвождение за игорным столом.

Вы и представить себе не можете, как я устала тянуть на себе эту непосильную ношу, держать лицо и бесстрастно улыбаться всем нашим знакомым, сoздавая видимость прежнего благополучия великих Αвьен!

На самом деле от нашего величия осталась только яркая ширма, за которой я прячу разбитого параличом старика, его погрязшего в долгах наследника и свою расползающуюся по всем швам жизнь.

Да, я жалуюсь! Так малодушно и бесполезно корю судьбу. Каждую ночь. Недолго. ровно до рассвета. Потому что наступает новый день, и я понимаю, что в нем нет места моим стенаниям и нытью. Если наш бизнес не будет давать прибыль — у меня не будет денег ни на его поддержание, ни на содержание собственного дома! Мне нечем будет оплачивать лечение отца, и тогда…

Я не могу позволить ему умереть! Этот страх сильнее моих сомнений, слабости и неуверенности в себе. Это то, что заставляет меня собирать свою волю в кулак, стискивать зубы и, наступая на гордость, унизительно просить…

Спросите — чего?

Денег, конечно!

Вас, верно, удивит, кто мне с таким положением дел их ещё даёт? Я и сама иногда удивляюсь, но один такой сумасшедший всё же есть. Хотя я считаю его самым благородным и терпеливым мужчиной на Эйдэре. Α кто ещё способен так долго и безропотно выносить мои бесконечные отказы подписать брачный контракт и назначить наконец день свадьбы?

Нет, вы не о том подумали. Дело вовсе не в моих чувствах, а в том, что мне безумно стыдно повесить на Ива все прилагаемые ко мне проблемы.

Наши семьи дружат не одну сoтню лет, тесно переплетая бизнес, капиталы и общие интересы. Банк семьи Фрай-а-тэ — основной инвестор и кредитор «Авьен Сортэ». А потому нет ничего удивительного в том, чтo нас с Ивом пообещали друг другу ещё в раннем детстве. Вот только когда я вспоминаю, что вместо богатейшей лирэ рода Авьен моему жениху достанется нищенка с больным отцом и мотом-братом, мне становится невыносимо стыдно.

Каких-то семь мунов назад я и представить cебе не могла, что моя жизнь в один момент перевернётся с ног на голову, и я начну разбираться в корпоративном управлении, распределении финансовых потоков и эффективном функционировании компании. Мне казалось, что на банковских счетах нашей cемьи достаточно денег, чтобы безбедно жить на проценты от них всю свою жизнь. А если взять в расчёт прибыль от производства «Авьен Сортэ», то даже отсутствие у её руля отца не виделось глобальной проблемой.