В августе сорок первого (СИ) - Тарханов Влад. Страница 1

Влад Тарханов

Проект «Вектор»

(Из серии «Игры в солдатики»)

Книга четвертая

В августе сорок первого года

От автора

Решил написать несколько строк. В мире комбрига Виноградова произошли изменения, инициированные сотрудниками «Проекта «Вектор»». Прикидывал продолжение, долго прикидывал, разрабатывал концепцию событий. Потом понял, что одной книгой не смогу обойтись. Итак, в августе сорок первого начнется война. Да, «попаданцу» Толоконникову не удалось перенести войну на год — на весну сорок второго года. Но что измениться от того, что война сдвинулась на почти полтора месяца? Много это или мало? Ответ на это даст эта книга, надеюсь, что даст.

Предисловие

Дежа-вю? Кажется, это именно так называется? Человек, стоящий на перроне железнодорожного вокзала города Киева нервно курил, ожидая сигнала отправки состава. Я заметил его примерно полчаса назад. И не только его. Неожиданная отправка целой дивизии из Киевского особого округа вызвала нездоровый интерес. Эшелон охранялся не так чтобы очень строго. Во всяком случае, было замечено несколько человек, которые, предположительно, работали на разведку врага. Один из них — на разведку Германии, это точно, известный киевский фотограф, который фиксировал виды Киевского вокзала, ну и наш эшелон сфотографировал несколько раз. Знаменитая 44-я уже официально «Щорсовская» стрелковая дивизия отправлялась на такое же официальное переформирование. Неофициально — по городу Киеву расползались слухи, что дивизию перебрасывают на Дальний Восток, чтобы вломить самураям по самое не хочу. Командирам были розданы разговорники японского языка, а весь личный состав проходил срочную вакцинацию против неизвестно чего. В секретную часть «очень секретно» завезли карты Маньчжурии, постаравшись сделать так, чтобы кому надо про эти секреты стало известно.

Полтора года! Почти полтора года назад вот так же отправлялся эшелон отсюда, с вокзала города Киева, только тогда мы отправлялись на Зимнюю войну. Именно тут и произошло мое «подселение», интересно, что личность моего хозяина тела практически не давала о себе знать. Вообще. А ведь было холодно. Было зимно. Было страшно. Я ведь так и не привык к тому, что посылаю людей на смерть. Я вообще не привык убивать, хотя тут оказался в теле военного. Тогда стоял на перроне, почти в том же месте, где курит вот этот, все-таки это энкавэдешник, или вражеский агент? Оставим этот вопрос особистам. Хочется курить! Как хочется курить. Но ведь дал зарок. Марго и Виктории. Волна нежности пришла откуда-то из космоса, накрыла одинокого человека на быстро пустеющем перроне, вот-вот начнется движение, а пока… нет никакого пока…

Летняя жара. Гудок паровоза. Сигналы по эшелону. Пора. Военный быстро вскочил на подножку штабного вагона, последний взгляд на мирный киевский перрон. Достаточно. Они вновь едут на войну!

Часть первая В воздухе пахнет грозой

Глава первая

Точка отсчета

Берлин. Рейхсканцелярия. 21 июня 1941 года

В небольшой комнате для совещаний было как никогда душно и жарко, в воздухе, казалось, метались молнии, но никакого озона и чувства свежести от них не было, наоборот, воздух становился еще более густым и тягучим. Тяжелая атмосфера была не из-за жары в природе, а еще из-за того напряжения, которое висело в воздухе и каждую минуту становилось все сильнее и явственнее. На совещании у Гитлера были только те, кто реально решал главный вопрос дня: из военных начальник Генерального штаба сухопутных сил Франц Гальдер, начальник военно-морских сил Эрих Редер, начальник Люфтваффе Герман Геринг, руководитель Абвера Рудольф Бамлер[1] и руководитель СС Генрих Гиммлер. Собственно говоря, это было уже второе совещание по вопросу нападения на СССР. Первое, более важное, прошло накануне и не в рейхсканцелярии. У Гитлера в его резиденции собрались те, кто действительно решал судьбу войны: промышленники Германии, среди которых были несколько человек, представлявших интересы заокеанских партнеров из США. И их голос был не менее, если не более весомым, чем голос агентов Круппа или Порше. Противостояние Британии не могло быть успешным без ресурсов СССР, в первую очередь нефти, металла, продовольствия. По мнению экономистов, добавка к военно-промышленному потенциалу Германии советских ресурсов позволит без особенных усилий увеличить производство товаров военного назначения, как минимум, на сорок процентов, преодолевался существующий сейчас паритет с островной империей. Особенно убедительным был Герберт Баке[2], отвечавший за продовольственную безопасность Германии, утверждавший, что захват только лишь Украины и Юга России позволит окончательно решить вопрос продовольственной безопасности Рейха и обеспечить немцев продуктами питания, при этом ссудьбу жителей захваченных территорий должен был решить голод. А если удастся захватить и заставить работать на себя военные заводы СССР, многие из которых расположены в зоне безусловной оккупации, то вопрос поставить Британию на колени становится вопросом времени. Гитлер не стремился к войне на уничтожение с англичанами, но Британская империя должна была подвинуться, чтобы дать место под солнцем молодому Третьему Рейху, достойное место! Удивительно, но ни одного голоса за то, чтобы задержать вторжение в СССР, на этом совещании подано не было. Решение было принято, теперь надо было с военными только уточнить главные детали разработанного плана и огласить утвержденное решение. И все-таки Гитлер колебался. Несмотря на то, что Черчилль пообещал не начинать войну на континенте, особой уверенности в словах премьера Адольф не испытывал. Вот если бы был договор, да, британский боров может нарушить его в самый удобный для него момент, но все-таки, все-таки, были интересные возможности, вдруг бы допился этот отпрыск Мальборо до ручки? И безвременно покинул сей мир… А на Острове есть достаточно сторонников Германии и курса на сближение с Берлином, может быть, наша акция против Москвы способствует правильному поведению британских аристократов, а пока что… Не было других вариантов и возможностей. Надо было начинать экспансию на Восток. Вся Европа была уже под нацистами, несколько формально независимых государств — не в счет, даже оставшиеся «нейтралы» оставались таковыми только потому, что он, Гитлер, позволял им чувствовать себя независимыми и нейтральными, к собственной выгоде, разумеется. И все-таки надо было решаться, а он нервничал, со вчерашнего совещания нервное напряжение не отпускало его и только усиливалось! Неожиданно фюрер замолчал, так и не докончив предложение, уставился на карту, которую расстелили на столе, сел, сложил руки на коленях, после чего произнес совершенно спокойным тоном, разительно отличным от накала речей несколько секунд ранее:

— Сколько необходимо времени для того, чтобы начать наступление согласно плану «Барбаросса»?

За всех ответил Гальдер:

— От десяти до двенадцати дней, мой фюрер. Я беру два дня на непредвиденные задержки, которых мы постараемся избежать.

— Я дам вам две недели! 6 июля в пять часов утра мы должны перевернуть эту страницу истории.

У Адольфа Шикльгрубера был вид человека, который перешел свой Рубикон.

Вечером того же дня в небольшом особняке в районе Шленсдорф раздался телефонный звонок. Хозяйка заведения, фрау Марта, всегда брала трубку телефона лично, тем более что этот номер был только для особых клиентов. Голос в трубке был приятным, хотя несколько суховатым. Было впечатление, что господин не фрау заказывает на дом, а отчитывается о выполненной работе.

— Это Николя, я хотел бы заказать Барби.

Фрау Марта ждала этого звонка, тем более, что Барби, яркая блондинка откуда-то из Канады, у нее не работала уже два месяца.

— Барби сейчас занята. Может быть, я могу предложить вам кого-то другого?