Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин. Страница 1
Однажды в Голливуде
Моей жене ДАНИЭЛЕ и моему сыну ЛЕО
Спасибо за счастливый дом, где так хорошо пишется
А ТАКЖЕ
Всем старожилам из числа актеров, что поделились со мной потрясающими историями о Голливуде того времени
Благодаря им вы держите эту книгу в руках.
Брюс Дерн * Дэвид Кэррадайн * Берт Рейнольдс Роберт Блейк * Майкл Паркс * Роберт Форстер и в особенности Курт Рассел
Глава первая
«Просто Марвин»
На столе Марвина Шварца звонит «Диктафон». Палец агента «Уильям Моррис» нажимает на рычажок.
— Это насчет десяти тридцати, мисс Химмельстин?
— Так точно, мистер Шварц, — доносится из крохотного динамика голос секретарши. — Мистер Далтон ожидает в приемной. Вы готовы?
Марвин вновь нажимает на рычажок.
— Всегда готов, мисс Химмельстин.
Дверь в кабинет открывается, и первой заходит молодая секретарша, мисс Химмельстин. Это двадцатиоднолетняя девушка хиппарских убеждений. На ней белая юбка, подчеркивающая длинные загорелые ноги, на плечах лежат каштановые волосы двумя косичками, как у Покахонтас. Следом за ней заходят сорокадвухлетний красавец актер Рик Далтон и его модный блестящий влажный темно-русый помпадур.
Марвин поднимается с кресла, его улыбка становится все шире. Мисс Химмельстин хочет их представить, но Марвин ее одергивает:
— Мисс Химмельстин, я только что закончил гребаный киномарафон Рика Далтона, нет никакого смысла мне его представлять. — Марвин подходит и протягивает руку актеру-ковбою. — Дай лапу, Рик!
Рик улыбается и начинает энергично трясти руку агента.
— Рик Далтон. Спасибо большое, мистер Шворц, что нашли на меня время.
— Шварц, не Шворц, — поправляет его Марвин.
«Господи Иисусе, я уже облажался», —думает Рик.
— Вот же ж мать твою... простите, бога ради... мистер Ш-ВАРЦ.
— Просто Марвин, — говорит Шварц, встряхивая руку Далтона в последний раз.
— Марвин, просто Рик.
— Рик...
Они заканчивают рукопожатие.
— Не желаешь выпить чего-нибудь? Мисс Химмельстин принесет.
Рик отмахивается от предложения:
— Нет, я в порядке.
Марвин настаивает:
— Уверен, совсем ничего? Кофе, «Кола», «Пепси», «Симба»?
— Ладно, может быть, чашку кофе.
— Хорошо. — Хлопнув актера по плечу, Марвин поворачивается к верной помощнице. — Мисс Химмельстин, будьте так любезны, принесите моему другу Рику чашку кофе, да и мне заодно.
Девушка кивает и идет к выходу. Когда она уже закрывает дверь, Марвин кричит вслед:
— А, и, ради бога, только не поганый «Максвелл Хаус» из комнаты отдыха. Зайдите к Рексу, у него всегда лучший кофе — только не берите эту турецкую хрень.
— Да, сэр, — отвечает мисс Химмельстин, затем смотрит на Рика. — Какой кофе предпочитаете, мистер Далтон?
Рик поворачивается к ней.
— Вы разве не в курсе? «Черный — это красиво» [1].
Гогот Марвина похож на звук автомобильного клаксона, мисс Химмельстин хихикает и прикрывает рот ладонью. Не успевает секретарша закрыть дверь, Марвин кричит:
— А, и еще, мисс Химмельстин, если только мои жена и дети не погибнут в автокатастрофе, меня не беспокоить. Хотя знаете: если жена и дети мертвы — что ж, они и через полчаса будут мертвы, так что даже в этом случае не беспокоить.
Агент жестом приглашает актера сесть на один из двух кожаных диванов, стоящих друг напротив друга со стеклянным столиком между ними, и Рик устраивается поудобнее.
— Для начала, — говорит агент, — моя жена, Мэри Элис Шварц, передавала тебе привет! Прошлой ночью мы устроили в своем просмотровом зале двойной сеанс Рика Далтона.
— Ого. Я польщен и смущен одновременно, — говорит Рик. — Что смотрели?
— «Таннера» и «Четырнадцать кулаков Маккласки» на пленке.
— А, ну эти два из удачных, — говорит Рик. — «Маккласки» снял Пол Уэндкос. Из всех моих режиссеров этот — мой самый любимый. Он снял «Гиджет», где я должен был играть. Мою роль получил Томми Лофлин. — Тут Рик великодушно отмахивается от воспоминания. — Но все окей, мне нравится Томми. Благодаря ему я получил свою первую роль в театре.
— Серьезно? И много ты играл в театре?
— Не очень. Мне быстро надоедает раз за разом повторять одну и ту же херню.
— Так значит, Пол Уэндкос — твой любимый режиссер, а? — спрашивает Марвин.
— Ага, я у него начинал. Играл в его «Битве за Коралловое море» с Клиффом Робертсоном. Весь чертов фильм мы с Томми Лофлином маринуемся в подлодке на втором плане.
Марвин делает свое очередное фирменное заявление об индустрии:
— Пол, мать его, Уэндкос. Недооцененный мастер боевиков.
— Абсолютно согласен, — говорит Рик. — И, когда я попал в «Закон охоты», он подключился к проекту и срежиссировал где-то семь-восемь серий. Итак, — продолжает Рик, напрашиваясь на комплимент, — я надеюсь, двойной сеанс Рика Далтона не был слишком мучительным для вас с женой?
Марвин смеется.
— Мучительным? Перестань. Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Значит, с Мэри Элис мы смотрели «Таннера». Ей не нравится, что в наши дни в кино так много насилия, поэтому «Маккласки» я приберег напоследок, чтоб глянуть одному, когда она пойдет спать.
Раздается едва слышный стук в дверь, и в кабинет входит мисс Химмельстин в мини-юбке, с двумя чашками дымящегося кофе для Рика и Марвина. Она осторожно ставит горячие напитки перед джентльменами.
— Это ведь из кабинета Рекса?
— Рекс сказал, вы должны ему сигару.
Агент фыркает.
— Ох уж этот прижимистый жидяра. Хорошего пинка под зад — вот что я ему должен.
Все смеются.
— Спасибо, мисс Химмельстин, можете быть свободны.
Она выходит, оставляя мужчин наедине обсуждать индустрию развлечений, карьеру Рика Далтона и — самое главное — его будущее.
— На чем я остановился? — спрашивает Марвин. — Ах да, насилие в современном кино. Мэри Элис очень его не любит. Но она обожает вестерны. Всегда любила. Пока я за ней ухаживал, мы только вестерны и смотрели. Смотреть вестерны — одно из наших самых любимых занятий, и «Таннер» доставил нам кучу удовольствия.
— Ой, это так приятно, — говорит Рик.
— Так-то всякий раз, когда мы устраиваем двойные сеансы, Мэри Элис засыпает у меня на коленях примерно за три катушки до конца первого фильма. Но на «Таннере» она уснула перед самой последней катушкой, а это было аж в девять тридцать — для Мэри Элис весьма неплохой результат.
Пока Марвин объясняет Рику зрительские привычки счастливой семейной пары, Рик делает первый глоток горячего кофе.
«Эй, а вкусно, — думает актер. — У этого самого Рекса правда лучший кофе».
— Фильм кончается, она идет спать, — продолжает Марвин. — Я открываю коробку гаванских, наливаю себе коньяка и смотрю второй фильм в одиночестве.
Рик делает еще глоток восхитительного кофе Рекса.
Марвин показывает на чашку.
— Отлично, а?
— Что? — спрашивает Рик. — Кофе?
— Нет, пастрами. Ну конечно кофе, — говорит Марвин с катскиллской [2] подачей.
— Просто охренеть как вкусно, — соглашается Рик. — Где он его берет?
— В какой-то гастрономической лавке здесь, в Беверли-Хиллз, но не признается в какой, — отвечает Марвин, затем снова возвращается к зрительским привычкам Мэри Элис: — Этим утром после завтрака, когда я отправился в офис, механик Грег вернулся и поставил последнюю катушку, чтобы она досмотрела. Вот так мы обычно и смотрим кино. Нам так очень нравится. И ей очень хотелось узнать, чем закончится «Таннер».
Затем Марвин добавляет:
— Хотя она уже давно догадалась, что ты грохнешь своего батю Ральфа Микера.
— Ну да, в этом проблема фильма, — говорит Рик. — Убийство властного патриарха — это не вопрос «если», это вопрос «когда». И то же самое с моей смертью от рук моего ранимого братца Майкла Каллэна — не «если», а «когда».