Лягушачий король - Михалкова Елена Ивановна. Страница 1

Елена Ивановна Михалкова

Лягушачий король

Глава 1

Татьянин день

Этого человека привела Кристина.

С него-то все и началось.

Пожалуй, именно от нашей малютки я всегда безотчетно ждала какой-то выходки. Не от Варвары, и уж, конечно, не от Ильи.

Когда они появились, все были в сборе. Дети носились среди отцветающих флоксов, не слыша увещеваний дедушки. Люся сидела в кресле-качалке на веранде и безмятежно улыбалась, подставляя лицо солнцу.

Естественно, мы все были там. Где еще мы могли находиться днем в воскресенье! Лишь тяжелая болезнь или смерть могли бы послужить причиной отсутствия на семейном обеде мамы Ули.

Сама Ульяна Степановна, потная, разгоряченная, выносила на веранду блюда. Щеки ее пунцовы. В вырезе халата на хлипкой нитке болтается перламутровая пуговка. Никакие пуговицы не в силах удержать напор по-мухински крепкой, могучей, словно бы железобетонной плоти.

Однажды Виктор Петрович сделал ей замечание: «Уленька, надо бы как-то прикрыться. Очень у тебя отчаянное… э-э-э… декольте».

Ульяна выпрямилась. Пуговица с треском отлетела в лоб садовому гному. Гном упал, пораженный насмерть.

«Я этой грудью троих выкормила, – с благородным негодованием начала она. – А ты ее стыдишься?»

Виктор Петрович почувствовал в ее логике изъян, но не успел возразить. «Не думала, что меня этим станут попрекать! – продолжала Ульяна, добавляя в голос муки. – Дожила! Дожила-а-а!..»

Я ждала, что она заголосит, как Надюха в фильме «Любовь и голуби», – момент был подходящий, а моя свекровь остро чувствует драматургический потенциал фазы. Но она просто обхватила голову руками и принялась раскачиваться: незаслуженно униженная мать, оскорбленная жена.

Виктор Петрович покаялся, и больше к теме приличий не возвращались.

Я стала раскладывать вилки.

– Ровнее клади, – одернула свекровь. – Что мечешь, как на цыганский стол!

По моей сервировке можно калибровать линейку. Но я без возражений сдвигаю пару вилок под ее неодобрительным взглядом. Лицо у меня ничего не выражает, да и в душе я спокойна. Прошли те времена, когда я давала ей отпор.

Лишь одно я отстояла – право не называть ее мамой Улей. Здесь была точка невозврата. Я застыла намертво в этой точке, и язык у меня скорее отсох бы, чем повернулся сказать женщине с железными грудями «мама».

Ульяна замечает мужа с кастрюлей супа в руках и преображается:

– Витенька!.. Ну зачем ты сам! Это не мужское занятие!..

Она воркует. Она вытягивает губы трубочкой. Она вся преисполнена нежного укора – медведица, обихаживающая своего супруга, повелителя лесов и рек, ловца сверкающих лососей.

– Уленька! Я не могу позволить тебе носить тяжести! – блеет Виктор Петрович. – Настоящий мужчина должен…

Продолжение я пропускаю мимо ушей.

Мой свекор набит штампами, как сочинение девятиклассника, скачанное из Сети. Не припомню, чтобы он произнес что-то свежее, пусть не умное, но хотя бы свое. Даже не слыша, о чем он вещает, могу с уверенностью сказать, что в его речи упоминаются дерево, сын и баня. Он действительно возвел ее сам и, подозреваю, гордится ею больше, чем сыном.

Виктор Петрович оборвал тираду на полуслове и уставился на калитку. Лицо у него вытянулось. Я проследила за направлением его взгляда и увидела нашего гостя.

У меня сорвалось изумленное восклицание.

Кристина предупредила, что приведет к обеду бойфренда. Я ожидала, что это будет один из ее типичных кавалеров: самоуверенный говорливый мальчик в куцых брючках.

Но человек, вошедший в сад Харламовых, был другим.

Взрослый. За сорок.

Огромный. Сперва мне подумалось, что гигантом наш гость выглядит лишь на контрасте с хрупкой Кристиной, но когда он приблизился, оказалось, что даже высокий Илья едва достает ему до уха.

Тяжелая челюсть. Взгляд исподлобья, оценивающий, неприятно пристальный. Словно это мы вломились к нему непрошеными гостями, и теперь он размышляет, что с нами делать.

Святые небеса, в какой воинственной галактике Кристина его отыскала?

– Мама, папа, познакомьтесь: это мой Сережа! – прощебетала девушка.

Ульяна вспомнила, наконец, о своем долге, приветственно протянула руки к гостю и спустилась с веранды.

– Зовите меня мама Уля, – пролепетала она.

С крупными мужчинами свекровь всегда поначалу берет этот тон – лепетание, колыхание и трепет, – словно девица на выданье, встретившая вдового генерала.

– Рад познакомиться, Ульяна Степановна, – невозмутимо сказал «мой Сережа».

И этим сразу завоевал мою симпатию. Нет, я по-прежнему относилась к нему настороженно, но то, с какой легкостью он отверг притязания на задушевность, внушало уважение.

Ульяна безропотно приняла его отказ.

– Кхе-кхе… Виктор Петрович! – Харламов-старший выпрямился, попытался втянуть живот и придать лицу строгость: папаша, озабоченный тем, что юная дочь привела в дом мужчину, годящегося ей в отцы.

– Папа, ты прямо как на плацу! – фыркнула Кристина. – Да расслабьтесь вы все! Сережа не кусается!

– Григорий Павлович Богун, жених Варвары, водитель-экспедитор, – отрекомендовался Гриша. Я давно заметила, что он всегда представляется полным именем и профессией. Странная привычка в наше время имен без отчеств.

– Илья. – Мой муж улыбнулся гостю и от души потряс его руку. – Ого, вот это хватка!

– Непроизвольно, простите…

– Ну, кого Кристина притащила на этот раз? – На пороге показалась Варвара. – Мама, у тебя пирог…

Она осеклась.

– Сергей, приятно познакомиться, – спокойно сказал мужчина.

– Не староваты вы для нее, Сергей? – с нехорошей усмешкой спросила Варвара.

Ульяна ахнула.

– Варя! Что ты!..

– Не обращай внимания, Сережа, моя сестра шутит…

– Я вовсе не шучу!

– Проходите, Сереженька, присаживайтесь! Вы, надеюсь, проголодались…

– Нет, мама, его жена накормила! – отрезала Варвара. – У вас есть жена, правда? Знаете, Кристина у нас специализируется на чужих – женихах, мужьях…

– О, господи… – Кристина закатила глаза.

– Варя, тебя куда-то не туда понесло, – упрекнул Григорий.

Но даже его вмешательство не помогло: Варвара закусила удила.

Не знаю, что подумал про наш зоопарк приятель Кристины. Ответить он не успел, потому что Люся выползла из кресла-качалки, как черепаха из своего панциря, и перевесилась через перила.

– Спасите нас от неловкости, молодой человек, – весело призвала она. – Сознайтесь, что вы смертельно голодны. Может быть, хоть тогда кто-нибудь вспомнит о подгорающем пироге!

Ульяна всплеснула руками и убежала.

Едва она исчезла, Варвара пришла в себя.

– Простите, Сергей! Я старшая сестра вашей красавицы, и меня иногда заносит. Слишком о ней забочусь, а ведь она уже взрослая!

Варвара притянула к себе Кристину и шутливо взъерошила ей волосы.

– С кем вы еще не знакомы? – В отсутствие Ульяны она мгновенно вошла в роль хозяйки дома, словно поймав на лету скинутое матерью пальто и одним движением накинув на плечи. – Илью уже знаете, так? Это его жена Татьяна. – Я приветственно помахала рукой, не делая попыток подойти к гостю. – Ева и Антон – их дети, вон они, прячутся за кустами. Ну и, наконец, наша прекрасная Людмила Васильевна!

– Ах, что за церемонии! Людмилой Васильевной я не была даже то недолгое время, что преподавала девочкам труд в начальной школе. Зовите меня Люсей.

Это правда. Никто не называет Людмилу Васильевну полным именем. Для всех она Люся – маленькая собачка, что до старости живет щенком, постепенно теряя подвижность, зрение, остроту реакции.

Сегодня у Люси плохой день. До перил она кое-как добрела, но навстречу Сергею шагнула с явным напряжением.

Я улавливаю это бессознательно. А вот то, что наш гость заметил ее состояние, стало для меня неожиданностью. Он как-то стремительно переместился и оказался возле нее. Бережно подержал в огромных ручищах крошечную птичью лапку, а затем ненавязчиво проводил Люсю на ее место.