Боль (ЛП) - Сузума Табита. Страница 1

Табита Сузума

Боль

Переводчик, редактор, оформитель:

Светлана Дорохова

ПРОЛОГ

Только он открывает глаза, как тут же осознает: что-то не так. Чувствует это кожей, нервами, синапсами, несмотря на то что лежит, распластавшись на спине, и видит лишь матовый светильник на потолке своей спальни. Комната белая, очень яркая; стоит солнечный день, а он забыл задернуть шторы. По врезающемуся в бок поясу, джинсах на ногах, прилипшему к груди влажному хлопку он понимает, что спал в одежде. Выгибая стопы и чувствуя на них тяжесть, поднимает голову достаточно высоко, чтобы увидеть, что даже не снял ботинки. А потом его взгляд медленно скользит поверх покрытых грязью кроссовок и охватывает всю комнату. На мгновение он задерживает дыхание — ему кажется, что он все еще спит. А затем, задыхаясь от ужаса, резко садится, как после кошмара.

Стены вокруг него начинают мгновенно раскачиваться, цвета сливаются друг с другом, расползаясь по краям. Он крепко зажмуривает глаза, а потом снова их открывает, надеясь не просто очистить голову, но и избавиться от видения — хаоса окружающей его пьяной спальни. Однако просачивающийся сквозь окна солнечный свет озаряет анархию этого обычно безупречного места. Сломанная мебель, покосившиеся предметы, разорванные вещи и разбитое стекло — все, что осталось. Комната выглядит как сцена из какого-то сериала о преступлениях. Дыхание мучительно вырывается из его легких. Вещи начинают принимать особенно ощутимый, отчетливый, насыщенный вид. Он прижимает ладонь к губам и кусает заусенцы, а потом просто сидит, застряв, как старая виниловая пластинка, которая больше не играет.

За окнами спокойный день. Ветви деревьев неподвижны, небо глубокое, невероятно голубое. На несколько секунд солнце сияет ярче. Словно пребывая в каком-то трансе, он оглядывает комнату с настороженностью и ужасной притягательностью. На стене висит зверски изогнутая фоторамка, будто кто-то вынул ее из печи. На столе осколки разбитой чашки отражают свет позднего утра, как и плавающие в луже кофе стеклянные крошки, ее поверхность мерцает маслянистыми переливами. Под книжными полками раскинут гобелен из вывернутых наружу книг, страницы вырваны из корешков и разбросаны как листья. Разломанные на куски трофеи по прыжкам в воду лежат рядом, словно содержимое затерянного в море чемодана. Нет ни одной поверхности, ни одного участка ковра, не покрытого обломками ночного кораблекрушения.

Он медленно подползает к краю кровати и поднимается на ноги — трудоемкий маневр, требующий большой силы воли и гармоничной согласованности. Мышцы напряжены, болят и не сгибаются. Ногу пронзает острая жгучая боль — он смотрит вниз и видит дыру на джинсах чуть выше левого колена, нити потемнели от крови и прилипли к коже. Покалывание на руках открывает взору множество ссадин и царапин. Боль разъедает все его тело: голову, шею, кожу вдоль всего позвоночника и задние части ног. Он сосредотачивается на жужжании в черепе, водовороте в голове. Под ним свободно парит его тело. А потом внезапно из него выбивают весь дух и толкают на жесткий холодный бетонный пол его жизни.

Изучая комнату, он делает шаг вперед. Малодушный ужас проскальзывает под кожу, без спроса зарываясь в тело: его руки — это руки ужаса, и они полны потусторонней силы. Страх, как пинбол [1], отскакивает от его сердца, головы, горла, пока, наконец, жесткий и холодный не останавливается в животе. В груди скапливаются неопределенные, ужасные мысли. Ему хочется кому-нибудь сделать больно за всю ту боль, что он испытывает сейчас. Ему хочется, чтобы его сбили с ног и удерживали в таком положении, пока мир не исчезнет.

Первая его мысль обращается к брату. Он дергает дверь спальни, скользит по мраморной лестничной площадке и останавливается в дверях соседней спальни, глядя на идеально заправленную постель, все еще свежие полоски от пылесоса на ковре. Он продолжает двигаться к остальным комнатам, пустой, глухой дом вдруг кажется зловещим и призрачным, как мавзолей. Но все на своих местах, в своем обычном безупречном состоянии. Входная дверь, задняя дверь, окна — все заперто. Никаких признаков того, что что-то пропало — украдено. Никаких признаков взлома.

Возвращаясь в свою комнату, он как будто смотрит сквозь разбитое ветровое стекло. Его разум работает в нескольких направлениях одновременно. Все, что он видит, кажется обремененным смыслом, но ему не удается сложить все кусочки воедино, чтобы создать понятное целое. Его мозг возвращается к предыдущей ночи и гонится за ней, но безуспешно — происходящее разбивается и исчезает. Воспоминания растягиваются, изгибаются, смешиваясь и сливаясь, словно акварель на абстрактном полотне. Прижатый к стене, он катается на аттракционе, мимолетные лица, цвета, огни. Его жизнь распадается, кусочки ее улетают в пустоту. Разум жмет на кнопку самосохранения, и все гаснет, как пачка неисписанной бумаги. Он помнит соревнования по прыжкам в воду в Брайтоне, день до него. Помнит, как уехал из Центра водного спорта после пресс-конференции. А дальше — ничего.

Он он сортирует в голове факты, которые один за одним подсовывает ему комната. Кажется, ничего ценного не взяли; на первый взгляд, он не может обнаружить, что что-то вообще пропало. Его рабочий стол, ПлейСтешн, ноутбук — все разбито и не подлежит ремонту, но в то же время на месте, свалено в отвратительную кучу на ковре. Пол пересекают грязные следы, но если присмотреться, то они идеально соответствуют подошвам его кроссовок. Окна заперты изнутри.

Медленно и мучительно он начинает перебирать остатки своих вещей. Пытается избегать своего отражения в зеркале, но все равно периодически поглядывает на него, как автомобилист, бросающий взгляд на ужасные останки придорожной аварии. Внезапно, больше не в силах это выносить, он выпрямляется и смотрит в лицо незнакомцу перед собой. И едва узнает себя. Проводя пальцами по спутанным волосам, он в оцепенении смотрит, как к его ногам падают веточки и сухие листья. Его лицо измученное и бесцветное — под глазами фиолетовые круги. На щеке — порез и темная тень под ним. В уголке рта запеклась кровь, и то, что похоже на синяк, пурпурным наливается на лбу. Он выглядит потрясенным, худым и нереальным, ключица виднеется сквозь хлопковый свитер, манжета порвана, а джинсы испачканы грязью.

Какого черта произошло?

Его разум отказывается отвечать. Комнату заполняет тишина, хрупкая и спутанная, как иней. Много тишины, которая отказывается шевелиться. Внезапно перед ним предстает его мир, похожий на размытую дорогу с почти нулевой видимостью. Головная боль сохраняется, тяжело пульсируя и не желая отпускать виски. А потом страх резко сменяется яростью, растекающейся по венам, его собственное неистовство, кажется, пронзает весь воздух вокруг. Что, если он сходит с ума и сейчас начнет кричать? Его это пугает, потому что он чувствует, что именно это вот-вот и сделает — в любую секунду.

Его переполняет глубокое, темное желание упасть на колени и зарыдать. Будто он знает, что никогда не придет в себя. Он отчаянно пытается цепляться за человека, которым когда-то был, держась обеими руками за реальный мир и в то же время уплывая из него.

Его жизнь закончилась… Его жизнь только началась.

1

Всего неделю назад он с друзьями лежал в высокой траве. Совсем недавно, но кажется, будто прошла целая жизнь. Другая жизнь. Он был другим человеком. Тем, кто знал, как смеяться, как перебрасываться шутками, как веселиться. Тогда он был обычным подростком, хотя и не знал этого. Он считал себя потрясающим, и все думали так же.

На сегодня уроки в школе закончились, и их манили долгие выходные — целых три дня бурной свободы, он едет на южное побережье со своим тренером на соревнования Национального Чемпионата по прыжкам в воду. Экзамены второго уровня сложности, наконец, позади, и теперь последние дни школы — всего лишь формальность. Все эти усердные, утомительные и безвылазные часы подготовки к экзаменам привели к тому, что теперь он лежит на мягкой рыхлой земле, трава щекочет ему уши, он глядит в невероятно голубое небо, а вокруг него происходит какое-то движение и гудят разговоры ни о чем — приятный слабый гул, словно шум плохо настроенного радио.