Тамара и злая Джессика - Иванов Борис Федорович. Страница 1

Борис Иванов

Тамара и злая Джессика

* * *

– Господи, – подумала я. – Неужели этого никто не замечает?

Кукла в руках продавщицы смотрела на меня с горьким удивлением. Пластик вокруг рта сложился кошельком, веки были чуть приспущены, хотя взгляд из-под них был пристально вскинут на свою будущую хозяйку. Ядовито и оценивающе.

Я взяла куклу в руки и не удержалась от того, чтобы встряхнуть ее. Потом снова поглядела ей в глаза. Они стали злыми. Прищурились. А рот сжался куриной гузкой.

Продавщица уловила мое остолбенение и ловко перехватила готовую выпасть из моих удивленных рук тщательно сработанную пластиковую фигурку. Хорошо отрепетированным жестом развернула лицом ко мне. Теперь кукла улыбалась. Напряженной, деланной улыбкой. В уголках глаз собрались натянутые веером мелкие морщинки. Но желтоватый огонек затаенной злобы прямо-таки прожигал меня из-под век игрушечной ведьмы.

– В ней есть магия, – отлично поставленным голосом произнесла служащая. – Это девиз фирмы, – пояснила она в ответ на мой недоуменный взгляд. – Имеется ввиду, что наша Джессика несет в себе определенное очарование... Никакой мистики, конечно. Интегральные схемы, прекрасная бескабельная информационная сеть плюс последнее слово науки в области обучающих программ – вот что такое наша Джессика! – со знанием дела закончила она хорошо отработанный на инструктажах-репетициях пассаж.

– Значит, ее зовут Джессикой?

– Если вы предпочитаете модель для вашей девочки. Для мальчиков психологи считают предпочтительной модель Робин. Кроме того, для детей старшего возраста и для... для взрослых, испытывающих потребность в познавательном общении, разработана совершенно оригинальная модель – Пэт-Стоун...

Я бросила взгляд на дочку, которая уже совершенно по-хозяйски присматривалась к Джессике. Полгода ТВ-рекламы (перед каждым мультсериалом и посреди наудачу взятых программ, с неизбежностью осеннего дождика) и пример трех новых подруг сделали свое дело. Сделала свое дело и воспоследовавшая усердная бомбардировка маминых мозгов регулярными и вполне искренними жалобами на одиночество, тоску и скуку. И мое сознание вины в этих последних обстоятельствах тоже сделало свое дело.

Конечно, не только новая работа Би-Ай была виной моего окончательного превращения из специалиста по Достоевскому, пользующегося широкой и заслуженной известностью среди одиннадцати или двенадцати коллег, в безнадежную домохозяйку, и расставания Луизы-Габриэллы с подругами детства. Нет, я всегда считала, что Силикон-Вэлли – не лучшее место для того, чтобы вырастить здорового ребенка, и ни минуты не колебалась, когда муж получил довольно неожиданное предложение работать здесь, на Мысе. Тем более, что новая должность выводила нас, по его словам, на совсем другой уровень.

Кое-что я, однако, не учла. Для Лу новая жизнь оказалась на первых порах чем-то вроде высадки на Марсе. Там, на Земле – в экологически неблагополучном Силикон-Вэлли – остались ее друзья и подруги – довольно пестрая и, в общем-то, симпатичная компания. И даже Таузер там остался. А здесь ее ожидала целая классная группа инопланетян. Да, это самое подходящее слово, чтобы означить этих ее сверстников. Из школы. И из детского спортивного клуба. И из соседних – весьма комфортабельных – коттеджей. Совершенно чужих и довольно спесивых, на мой взгляд. Все это были дети родителей с того самого совсем другого уровня.

И еще – я не сразу поняла из довольно обтекаемой формулировки, употребленной Би-Ай, что его не пыльная, но хорошо оплачиваемая работа, связанная с «Кроун-Орбитер», и будет протекать, собственно, на борту «Кроун-Орбитера», и увижу я его только через восемь месяцев после старта шаттла. А пока Лу придется обходиться встречами с папой на телеэкране. Со все возрастающей задержкой по времени прохождения сигнала. В результате всех этих пертурбаций только сейчас, к осени, какое-то подобие человеческих отношений закралось в атмосферу, царившую там – в мире, которому еще не исполнилось и десяти лет. Учитывая непростой характер Лу, мне коршуном приходилось парить в небесах на страже хрупкого равновесия ее детской души. Покупка обучающего кибернетического друга была, по моим расчетам, существенным вкладом в это равновесие.

– Мне не нравится ее выражение лица... – сказала я, – однако.

– Боже мой, – извиняющимся тоном воскликнула служащая. – Просто она не находится под контролем. Понимаешь, малышка, – она обратила свою улыбку к Луизе-Габриэлле, – мы еще не вселили в нее душу, и у нее могут происходить непроизвольные движения лица...

– Как у зомби? – спросил невинный ребенок, здорово подпортив весь эффект.

– Нет-нет. Что ты, малышка, – оправившись после секундного шока, нашлась продавщица. – Ведь тебе случается улыбаться во сне? Или хмуриться? Вот сейчас мы на минутку подключим Джессику к управляющему контуру... Мистер Эвальд, попрошу вас...

Программист, скромно следивший со стороны за ходом борьбы за душу покупателя, вопросительно поднял бровь.

– Мимика, мистер Эвальд. Надо чуть-чуть поправить мимику нашей Джессике...

– Но, ведь, я же... – начал поименованный мистером Эвальдом вчерашний выпускник МТИ (после знакомства с Би-Ай я различаю продукцию основных мозговых инкубаторов страны по сортам и годам выпуска примерно за версту). – Я предельно...

Торговый агент поставила зарвавшегося интеллектуала на место одним движением бровей (одной левой брови, точнее сказать), и мистер Эвальд быстренько застучал по клавишам терминала. Потом, поколебавшись, нажал ENTER.

Теперь лицо Джессики просветлело. Ни тени зловещего, пронзительного внимания не осталось на нем. Да и поза ее неуловимо изменилась: стала дружелюбно-расслабленной. Вообще, как мне могло почудиться... ТАКОЕ в этом светлом, со вкусом обставленном павильоне...

– Мам, она поймала кайф... – прокомментировала Лу происшедшую метаморфозу.

И требовательно дернула меня за палец.

– Прекрасно, я беру систему, – уверенным и, надеюсь, достаточно самостоятельным голосом сказала я, доставая из бумажника кредитную карточку. – Только... я бы хотела... другой экземпляр...

– О, они же все идентичны, миссис... Айриш! – с энтузиазмом воскликнула служащая, читая мою фамилию на пластиковом прямоугольнике. – У вас электронная карточка? Это весьма удобно! Теперь сообщите нам, пожалуйста, подключены ли вы... ваш дом к какой-либо информационной сети и...

– Да, наш компьютер подключен к Максинет и еще к какой-то...

– Значит вы будете включены в систему немедленно. Наш техник заедет к вам во второй половине дня, сегодня же, и установит стационарный интерфейс... Он же привезет и рабочий модуль... Саму куклу, я имею ввиду... Вот гарантийные документы, а это – инструкция... Не волнуйтесь, вовсе не надо читать весь этот том насквозь, но когда у вас появятся вопросы, вы найдете ответ на любой, да, на любой из них в Энциклопедии Джессики. Все это дублировано вот на этой дискете. Всего наилучшего вам. Ваша дочь и вы сами получите массу удовольствия. И узнаете многое, многое...

– До скорого! – сказала Лу кукле.

– До скорого! – ответила Джессика.

Теперь, вспоминая все по порядку, я не могу с чистым сердцем сказать, что, войдя в наш дом, Джессика сделала Лу самым счастливым существом на свете. Добившись своего, она просто обрела покой. Подлинное счастье наша Джессика принесла, пожалуй, в первую очередь крошечной, деликатной мадам Рубнер, матери Синди – школьной подруги Лу – и еще четырех или пяти отпрысков разного пола и возраста. Дело в том, что Синди входила в узкий круг обладательниц собственных Джессик и, таким образом, общие с Лу интересы сделали ее нашей постоянной гостьей, несмотря на относительно далекое расстояние, разделявшее наш коттедж от под-старину выполненного (а может, и впрямь антикварного) очень компактного особняка в центре, встык с филиалом Первого Национального, который занимало их семейство.