Дочки-матери - Тимошенко Наталья. Страница 1

Наталья Тимошенко

Дочки-матери

Пролог

Осенние ночи темны, особенно на старых кладбищах. В нескольких метрах от кладбищенского забора не затихала жизнь: тусклые фонари освещали желтым светом дорогу, по которой шныряли редкие в это время суток машины, брели, прикрывая лица темными капюшонами, еще более редкие прохожие. Ночной клуб на другом конце улицы уже закрылся, а вот в окне круглосуточной пекарни продолжал гореть свет. Но сразу за кладбищенским забором мир погружался в непроглядную темноту.

Никто из прохожих не обратил внимания на мужчину, несшего в руках букет черных лилий. Он перешел дорогу и беспрепятственно вошел на территорию кладбища через незапертую калитку. Миновал пустующую сторожку, по узким тропинкам, выложенным щербатым булыжником, пошел уверенно, твердо зная, где находится нужная ему могила. Он уже навещал ее, память имел картографическую, поэтому не задумывался ни на секунду, хотя старое кладбище было достаточно большим.

Он дошел почти до центра, свернул налево, туда, где рос огромный дуб с выгнившей сердцевиной. В прошлый раз, когда мужчина приходил сюда, дуб кренился от ветра и натужно скрипел, пытаясь удержаться мощными ветками за более молодые деревья, сейчас же оставался мертвенно неподвижным.

Мужчина подошел к небольшой могиле, давным-давно заросшей дикими цветами, наклонился к серому гранитному кресту и провел рукой по почти выцветшей доске.

«Витенька Сафронов, 30 апреля 1959 года – 6 мая 1959 года», – значилось на доске. Под именем Витеньки было еще имя – Лилия. Только дата всего одна: май 1959 года. И лаконичная надпись в самом низу: «Мы будем помнить тебя всегда».

Мужчина опустился на колени перед могилой, положил на почти сравнявшийся с землей холмик цветы. Постоял немного, о чем-то думая, а затем встряхнулся, будто ото сна, посмотрел на часы и тихо сказал:

– Пора!

Часы показывали почти пять утра. Скоро начнет светать, а значит, ему нужно торопиться. Он открыл неприметную черную сумку, которую до этого поставил на землю рядом с собой, вытащил предметы, являющиеся атрибутами предстоящего ритуала. Среди прочего был здесь и маленький череп. Лучше бы, конечно, было взять череп из этой могилы, но кладбище, ничего что старое и нефункционирующее, находилось в оживленном месте, и свидетели могли найтись даже глубокой ночью. Да и сторож иногда появляется неожиданно. Одно дело прийти в темноте и провести на рассвете неприметный ритуал, другое – несколько часов копать слежавшуюся за столько лет землю. Его точно заметили бы, и наверняка кто-то вызвал бы полицию. Оставалось надеяться, что и с чужим черепом ритуал будет иметь силу. Если у него ничего не выйдет, Хозяин будет недоволен.

Мужчина расставил по периметру могилы шесть черных свечей, новых, еще не познавших вкус пламени, положил у креста череп. Вытащил из сумки несколько старых фотографий и длинную прядь женских волос, перевязанную темной лентой. Все было готово, настало время начинать.

Яркое пламя шести черных свечей взметнулось вверх, затем опустилось и заискрило неровной каплей, зашипело, как брошенный на раскаленную сковороду кусок сала. Могила осветилась ярко, зато вокруг потемнело сильнее, будто черная плотная ткань окутала место захоронения и того, кто творил на нем сейчас колдовство.

Ритуал шел своим чередом: мужчина жег над пламенем волосы, фотографии, закапывал пепел в могильный холм, шептал заклинания, поливал расплавленным воском маленький череп. И в тот момент, когда рассеялась ночная мгла, когда пало черное покрывало, а по надгробному кресту скользнули первые лучи восходящего солнца, затушив свечи, из земли, там, где был закопан пепел сгоревших снимков, медленно появились два тусклых светящихся шара, зависли невысоко над землей, а затем взмыли вверх и запутались в густой кроне старого дуба.

Как выпутались они, как улетели, мужчина не смог разглядеть на фоне стремительно светлеющего неба. Он быстро прикопал в могильный холм череп, сгреб в сумку оставшиеся предметы ритуала, не тронув лишь цветы, застегнул молнию и, чуть прихрамывая из-за долгого стояния на коленях, двинулся к выходу из кладбища. Его ритуал так и остался не замеченным никем, кто находился в это время рядом. Только через несколько дней постоянная посетительница кладбища, старушка настолько древнего возраста, что, возможно, еще помнила октябрьскую революцию, пришедшая поухаживать за могилой мужа, удивленно посмотрела на завядшие цветы на крохотной могилке. Могилку эту много лет уже никто не навещал, да и цветов таких диковинных она никогда не видела. Но старушка умерла через несколько недель, и не осталось ни одного свидетеля того странного ритуала.

Глава 1

Если с длинным вечерним платьем Лера еще могла смириться, то туфли на невысоком тонком каблуке заставляли ее желать поскорее добраться до стола с алкоголем и опрокинуть в себя бокал-другой вина. Может быть, тогда предстоящий вечер перестанет нагонять на нее ужас. Юбилей дорогой маменьки – что может быть хуже? Ведь маменька, любительница разнообразных тусовок, не упускающая случая собрать всю, даже самую дальнюю родню, из своего пятидесятилетия устроила такую грандиозную вечеринку, с которой могла сравниться разве что ее третья свадьба, когда она выходила замуж за директора небольшого завода. Если бы у Леры была возможность не пойти, она бы совершенно точно не пошла, но в данном случае даже ей не хватило бы на подобное совести.

– Вот повезло же человеку родиться летом, почему не воспользоваться этим и не устроить пляжную вечеринку? – ворчала Лера все то время, что такси везло ее и ее кавалера до ресторана с пошлым названием «Вечерний блюз». – Зачем этот официоз? Зачем эти платья и костюмы?

– А ты хотела появиться перед гостями в бикини вместо вечернего платья? – искренне удивился Никита Кремнёв, который и был на этот вечер ее кавалером.

На самом деле пойти на юбилей матери Лера собиралась вовсе не с Никитой. Около месяца назад за ней внезапно начал ухаживать новый коллега, и Лера, вопреки собственным убеждениям, отозвалась на его ухаживания. Уже очень давно у нее не случалось нормальных романов, а коллега оказался не только симпатичным внешне: чуть за тридцать, высокий блондин с ямочками на щеках, – но еще и умным и воспитанным. На Леру не давил, похабно не шутил, широких жестов вроде букета из сотни алых роз, от которых Леру тошнило, не делал. Просто пару раз позвал ее на обед, а потом и на ужин. Лера совершенно точно не была влюблена, но позволила себе небольшой роман. Что было весьма предусмотрительно с ее стороны перед юбилеем, о котором матушка начала говорить с Нового года. Надо же ей с кем-то пойти, иначе маменька опять весь вечер будет страдать о том, что старшая дочь никогда не выйдет замуж, пока не сменит профессию. Поскольку менять профессию Лера не собиралась, как и выходить замуж, дотянуть отношения с коллегой как минимум до празднества посчитала необходимым.

Только вот беда: ровно накануне знаковой даты одного из судмедэкспертов бюро, в котором работала Лера, свалила модная болезнь, и перед заведующим встал выбор: вызвать на дежурство Леру или Илью, поскольку все остальные находились в отпуске и предусмотрительно трубки не брали. С гораздо большим удовольствием Лера согласилась бы дежурить сама, но Илья оставался непреклонен: он возьмет дежурство на себя, чтобы она смогла посетить важный праздник. Расстраивать ухажера тем, что праздник этот она считает пыткой, Лера не стала.

В абсолютно подавленном состоянии ее и застал Никита, заглянувший зачем-то на ночь глядя.

– Хочешь, я с тобой пойду? – предложил он, узнав, почему соседка сидит на кухне при свете только лишь экрана ноутбука, зато с бокалом вина.

Даже если Никита предложил это в шутку, то Лера отказываться не стала.

– Ты понимаешь, что испортишь себе вечер? – только и предупредила она.

– Запомни, на какие жертвы я ради тебя иду, – рассмеялся Никита.