Пепел прошлого (СИ) - Медведева Евсения. Страница 1

Пролог.

Примерно 10 лет назад…

Перепонки разрывались от настойчиво-разрывного шума. Да, именно шума, потому что музыкой назвать это было просто невозможно. Вокруг все вибрировало, я старался не наклоняться на барную стойку, потому что тело тут же начинало сотрясаться, как при эпилептическом припадке, ноги дергались, а мозг не мог сфокусироваться на чем-то конкретном. Чтобы хоть как-то отвлечься, обводил глазами подвальное помещение.

Стены были задрапированы черной тканью, она была плотно облеплена толстым слоем пыли, и от каждого финта ударника, мелкие частицы поднимались в воздух. Я старался прикрыть нос, потому что понимал, что сейчас зайдусь в приступе аллергического чиха, но это было бесполезно… Несмотря на то, что я сидел в самом углу, рядом с кулисами, это не спасало меня от постоянных толчков в спину. Изрядно выпившая толпа то наваливалась на меня, прижимая к пошарканной деревянной барной стойке, то отбрасывала на отключившуюся рядом девушку. Никто не обращал внимания на подобные глупости, как личное пространство. Они были вынуждены прижиматься друг к другу, как можно ближе, потому что небольшое пространство клуба было заполнено полностью.

Наклонив голову, уткнулся носом в свое плечо, чтобы не вдыхать вонючий воздух, щедро сдобренный дымом и пылью. Казалось, что все они были одинаковы: кожаная одежда блестела металлическими клепками, торчащие в хаотичном порядке волосы, переливающиеся глянцем от внушительного слоя лака. Лица их были скрыты под плотным гримом: выбеленная кожа, черные губы и обведенные карандашом глаза. Но, несмотря на однотипность внешнего вида, они находили способы отличиться друг от друга. Кто-то рисовал красные подтеки крови под губой или носом, кто-то украшал себя паутиной в пол-лица или усыпал черными стразами лица, делая их похожими на глянцевый панцирь, а были те, чьих лиц было совсем не разобрать, потому что они были покрыты плотным черным цветом. Я не сразу научился определять, кто перед тобой стоит: то ли парень, то ли девушка. Их танцы больше походили на какой-то сатанинский ритуал. Они поднимали руки верх и раскачивали головами, будто старались получить сотрясение мозга. И, кажется, некоторые преуспели в этом. Они находились в пьяном угаре, а под потолком клуба вибрировало плотное облако сладковато-терпкого дыма. Гортанные вопли, устрашающие гримасы, резкие выбросы рук вверх, все это приводило в замешательство.

Я вертел в руках стакан содовой. По толстому стеклу стекали капли, лед приятно постукивал, и мне даже иногда казалось, что я могу привыкнуть к такой обстановке. Хотя, кого я обманываю? На меня смотрели, как на трехголовую собаку. Я не вписывался в атмосферу, чем и притягивал слишком много внимания. Мой внешний вид не соответствовал. Я не сотрясался в диких танцах, а то, как я периодически протирал свои очки, вызвало громкий приступ смеха за стойкой. Даже бармен наблюдал за мной, не скрывая любопытства. Ловко орудуя белоснежным полотенцем, он полировал высокий пивной стакан.

— Опять ты? — он лениво оглядел меня с ног до головы. — Ты не говоришь на немецком?

— Почему же? — я приходил сюда много раз, но никто до этого не старался со мной заговорить.

— Ты не похож на местного. У тебя Европейская внешность.

— Хм… А Австрия разве перестала быть европейской страной? Я что-то пропустил?

— Нет, не перестала, но ты не похож на нас. И акцент у тебя смешной.

— Рад, что повеселил.

— Как ты вообще сюда попал? — он перегнулся через барную стойку и внимательно осмотрел меня с ног до головы. — Ты явно не из этих, — бармен кивнул в сторону толпы, двинувшей в сторону кулис. Перепонки снова взорвались от боли, потому что на небольшую сцену прямо за мной высыпала какая-то группа.

— А ты случайно не из полиции? — мне пришлось схватиться за край столешницы, чтобы толпа не вынесла меня прямо на сцену довольно сильным потоком.

Парень скорчил лицо и отвернулся к посетителям, которые трясли евро, пытаясь привлечь его внимание. Как только любопытный бармен отстал, я немного выдохнул. Мне было не по себе среди этой толпы и без его допроса с пристрастием.

Я приходил сюда каждую пятницу, еще до того, как небольшое помещение клуба стало напоминать аквариум, плотно набитый фантастической живностью. Охранники на входе привыкли ко мне и уже перестали брать хрустящие банкноты за возможность пройти. Как обычно, усаживался где-нибудь в укромном уголке и наблюдал. В клуб входили толпы студентов, таких же, как и я, одетых просто и неприметно, они скрывались за дверьми служебного помещения. А еще через полчаса высыпали в зал уже загримированными панками, готами, ну или не знаю, как еще можно было их назвать.

Не мог объяснить, зачем сижу тут, мирясь с головной болью и тошнотворными позывами. Мог бы провести тихий вечер в своей уютной квартире, наслаждаясь ласкающими звуками классической музыки. Хотелось выпить, но не мог допустить себе такой слабости. Это было не мое окружение, а я, к счастью, не был ее частью. Но у меня была определенная цель, которую я ждал каждую пятницу в этом ужасном баре.

— Подвинься, птенчик! — блондинка плюхнулась на соседний стул и стала рыться в сумочке. Вынув смятый комок денег, распрямила одну банкноту и потрясла ей в воздухе. — Хей, дарлинг, даме срочно нужно выпить! Не день, а сплошной ад! — она подпрыгнула и встала коленями на порванный кожаный стул, чтобы привлечь к себе внимание, вильнув своей задницей прямо у меня перед носом. Мой взгляд, не согласовывая действий с мозгом, стал скользить по грациозной линии ее фигуры. Широкие бедра, обтянутые узкими кожаными штанами, длинные ноги, высокие сапоги, усыпанные металлическими кнопками.

— Конечно, Лизи, — любопытный бармен толкнул по барной стойке стакан виски. — Я угощаю.

— Здорово! Но в следующий раз я тебя угощу, — она рассмеялась и сделала большой глоток из стакана.

Она выделялась из толпы, несмотря на то что одета была так же, как все остальные. Я бы узнал ее из тысячи. Только проходя мимо нее, меня не перекрывали рвотные спазмы. От нее пахло чем-то сладким, возбуждающим и таким притягательным. Не было устойчивого амбре, в букет которого входил аромат дешевого табака, кислого пива и нечищеных зубов. Как только она начинала смеяться, по моей спине катились капли пота, а, глядя на ее милые ямочки на щечках, давил в себе желание пробежаться по ним пальцами. Светлые волосы, с частыми вкраплениями черных, синих и красных прядей, свисали упругими сосульками. Когда она откидывала их, то пряди с громким звуком падали на кожаную куртку. На тонких запястьях были кожаные браслеты с шипами, толстые цепи, которые приятно позвякивали при каждом ее движении. Лицо ее было светлым, открытым, несмотря на резкий макияж глаз. В черной обводке ее карие глаза делались медово-нежными, теплыми. Она была впервые так близко. Нас не разделяла толпа, она была здесь… Рядом…

— Откуда ты, птенчик?

Я даже вздрогнул, потому что настолько увлекся наблюдением, что не заметил, как она смотрит на меня в упор. Девушка наклоняла голову то к одному плечу, то к другому, впиваясь в меня своим взглядом карих глаз.

— Откуда и ты, — голос предательски покинул меня, раздражая горло хрипом. Схватил стакан содовой и осушил всю жидкость. Но сладкая содовая сделала только хуже, стенки гортани стали липкими, а рот пересох.

— Оригинально… — она развернулась всем корпусом к сцене, поставив локти на барную стойку. Кожаная куртка распахнулась, демонстрируя короткий топ, сделанный из поношенной черной футболки. Он был весь в мелкую дырочку, сквозь которые просвечивала кожа. Был настолько коротким, что если бы она подняла руки вверх, то я смог бы увидеть линию ее груди. Несколько довольно объемных сережек в ее пупке звенели от каждого ее движения, перекатываясь по упругому животу очень медленно, завораживающе.

Ее рука стала скользить по груди, оттягивая тонкую ткань все ниже, пока я не увидел ярко-розовую ореолу соска, затем медленными круговыми движениями стала двигаться по животу, пока пальцы не уткнулись в пояс брюк. Быстрым движением она расстегнула молнию и проскользнула туда. Мое сердце колотилось, как бешенное. Я знал, что она наблюдает, но не мог с собой ничего поделать. Мои глаза были приклеены к медленным движениям ее руки. Видел, как под обтягивающей тканью перекатываются ее пальчики, вырисовывал в воображении картинки, от которых мои джинсы готовы были треснуть по швам. Но спустя мгновение, она вытащила маленький сверток, чуть пошуршав оберткой, достала тонкую сигаретку, скрученную вручную. Лизи щелкнула зажигалкой и затянулась, откинула голову назад и замерла на несколько секунд, выдохнув густое облако дыма. Длинная шея напряглась, а кожаное ожерелье, усеянное металлическими клепками, плотно сжало горло, отчего кожа стала краснеть. Хотелось сдернуть этот чертов ошейник, освободить, позволить дышать нормально, но я был полностью обездвижен. Не мог оторваться, скользя взглядом по ее силуэту. Когда она делала затяжку, ее грудь вздымалась, упругие соски натягивали тонкую ткань топа.