Повод для оптимизма? Прощалки - Познер Владимир Владимирович. Страница 1

Владимир Владимирович Познер

Повод для оптимизма? Прощалки

От автора

Это странная книга. Можно даже сказать, что это вообще не книга. У нее нет ни начала, ни конца. Нет ни завязки, ни развязки. Наконец, нет сюжета. Но то, что вы держите сейчас в руках, очень похоже на книгу, ведь так?

Попробую объяснить вам, что именно вы держите в руках.

В самом начале 90-х знаменитый американский телеведущий, человек, создавший жанр ток-шоу, Фил Донахью пригласил меня в Нью-Йорк, чтобы вместе с ним делать программу с чрезвычайно оригинальным названием POZNER & DONAHUE («ПОЗНЕР и ДОНАХЬЮ»). Когда я спросил Фила, почему «Познер и Донахью», а не «Донахью и Познер», ведь он намного более известен американскому телезрителю, чем я, он ответил: «Если программа провалится, пусть лучше называется «Познер и Донахью».

Программа не провалилась, напротив, она была очень успешной, имела высокий рейтинг и просуществовала почти семь лет. Она была закрыта по решению нового президента телеканала CNBC Роджера Эйлса [1], который счел ее слишком либеральной и потребовал, чтобы в новом контракте был пункт, обязывающий нас заранее сообщать ему тему будущей программы и фамилии предполагаемых гостей, без чего она не могла выйти в эфир. Мы сочли это цензурой и отказались, контракт наш не был продлен, и программа исчезла. Впрочем, это совсем другая история, она не имеет отношения к тому, о чем я хочу рассказать вам.

За годы работы в Америке я стал поклонником одной телевизионной программы, название которой «60 минут» (позже это название, совершенно не стесняясь плагиата, присвоили себе программы в других странах, в том числе в России). Она была создана в 1968 году и по сей день выходит раз в неделю в прайм-тайм на канале CBS. Итого пятьдесят три года с небольшим. Это абсолютный телевизионный рекорд.

Формат программы «60 минут» таков: три самостоятельных интервью и в завершение двух-трехминутный комментарий. Если мне не изменяет память, костяк «60 минут» составляли пять блестящих интервьюеров, причем у каждого был свой «конек». А вот автором завершающего комментария был всегда один человек – Энди Руни, журналист и публицист, отличавшийся острейшим языком и неподражаемым стилем. Я обожал его и восхищался им.

Еще работая в Америке, я прилетал в Москву один раз в месяц, чтобы записать две программы – «Мы» и «Человек в маске». Когда же я вернулся в Москву в конце 1996 года, то продолжал некоторое время делать эти программы, а в 2000 году стал автором и ведущим программы «Времена». Вскоре она стала очень заметной, по сути дела, была главной итоговой программой ОРТ/Первого канала. Просуществовала она восемь лет и прекратила своей существование по моей просьбе.

Несколько позже, объясняя свое решение в одном интервью, я сказал: «До “Познера” была программа “Времена”, которая была, на мой взгляд, очень хорошей – до определенного момента. Последней из этой категории была, как мне кажется, передача, посвященная гибели “Курска”. Потом, в связи с усилением так называемой вертикали власти, стало крайне сложно, а то и невозможно делать такие программы. В какой-то момент я просто понял, что не могу больше вести ее, и решил ее закрыть. С согласия Константина Львовича (Генеральный директор Первого канала Константин Львович Эрнст. – Прим. ВП). И тогда я предложил вместо нее программу “Познер”».

Программу «Времена» я завершал небольшим комментарием, который заканчивался словами «Вот такие времена», то есть я взял на вооружение придумку Энди Руни.

Когда я стал делать программу «Познер», то завершал ее таким же образом, добавив в конце слова «Удачи вам и приятных сновидений», которые я «одолжил» у другого выдающегося американского журналиста Эдуарда Р. Марроу.

Совершал ли я плагиат? Нет, не совершал, поскольку публично признаю авторами идеи Руни и Марроу.

Что до моего комментария, то у него не было никакого названия, пока телевизионный критик Ирина Петровская не нарекла его «прощалкой». Так что и это не моя идея.

Наконец, сама эта «некнига» появилась на свет, благодаря моей дочери Кате, которая в телефонном разговоре уговорила меня предложить эти «прощалки» издательству АСТ. К моему удивлению, предложение было принято. Но опять, то было не моей идей.

Так что моей заслуги здесь нет ни в чем. Кроме, конечно, как в сочинительстве самих «прощалок».

2008–2009

* * *

На днях я посмотрел большой специальный репортаж американской телевизионной сети CNN. Причем было сказано, что это репортаж первого западного журналиста, которому открыли неограниченный доступ в Южную Осетию. Вообще репортаж большой и абсолютно объективный. И из него вытекает, вне всяких сомнений, два факта. Во-первых, войну в Южной Осетии начала Грузия. Во-вторых, грузинской стороной были использованы военные средства против мирного населения в абсолютно непозволительном размере. То есть, в общем, там сказаны вещи, которые мы с вами знали, но которые на Западе не говорились.

И получается, что потребовалось три месяца, чтобы самая известная, самая авторитетная информационная служба, а именно CNN, наконец сообщила своим зрителям вот эти факты. Можно ли сказать, что лучше поздно, чем никогда? Ну, наверное, можно. Но возникает вопрос: а почему поздно? Да потому что на самом деле западных журналистов не очень-то пускали в Южную Осетию. А вот грузинская сторона пускала. И не только пускала, но даже и зазывала. Как действует журналист, когда с одной стороны – шлагбаум, а с другой стороны – широко распахивают дверь? Он ведь тоже человек, и он на это реагирует.

Я думаю, что иностранным журналистам не давали возможности работать в Южной Осетии с самого начала, потому что полагали: они все равно правды не скажут, и поэтому лучше их не пускать. А теперь видите – произошло то, что произошло.

Я очень надеюсь, что из произошедшего извлекут соответствующие уроки. Журналисты есть всякие – честные, нечестные, на Западе, на Востоке… Но все-таки им надо давать возможность работать.

* * *

Было немало событий на прошлой неделе, но, пожалуй, более всего меня задело за живое одно. Не политическое, не экономическое, не социальное. Скорее, спортивное. Хотя если вдуматься, то оно, конечно, выходит за пределы спорта.

На прошлой неделе московское «Динамо» играло с командой «Зенит» из Санкт-Петербурга. И вот во время игры группа болельщиков «Зенита» подняла баннер, на котором было написано: «Яшин сдох, и “Динамо” сдох».

Я знал Льва Ивановича Яшина, не очень близко, но знал, встречался с ним несколько раз, и это был удивительно добрый, спокойный, рассудительный человек. Пожалуй, главным его качеством было чувство собственного достоинства. Он себя уважал, и поэтому, кстати говоря, уважал других. Именно поэтому, наверное, его все называли только по имени-отчеству – Лев Иванович. И когда играл, и после того как ушел.

Вот в игре я видел Яшина множество раз. Это был не хороший вратарь, не великолепный вратарь, не выдающийся вратарь. Это был гениальный вратарь. Я видел, как он защищал ворота сборной мира, когда праздновали столетие английского футбола, и он там вытворял что-то неописуемое. Не знаю, уместно ли это слово, но Яшин в воротах – это была поэзия. А теперь вот это вот – «Яшин сдох».

Авторы этой мерзости на самом деле ведь не оскорбили Яшина. Они до него, до его памяти дотянуться не могут. Но они оскорбили свою собственную страну. Они оскорбили свой собственный город. И они оскорбили, конечно, ту команду, за которую они таким образом болеют. Вот говорят: их найдут по фотографиям и накажут. Я бы не стал наказывать. Я бы эти фотографии показывал по телевидению, я бы их разместил в интернете на всех сайтах, чтобы народ знал своих героев. И чтобы им никто руки не подавал, и чтобы их сторонились. Ну, как сторонятся человека, от которого дурно пахнет.