Наследник, которому по... (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер". Страница 1

Александр Курзанцев

Наследник, которому по…

Глава 1

Толкнув дверь школьного туалета я практически сразу упёрся в мощный торс бугая почти полностью перекрывшего своей тушей проход.

– Чё надо? – рыкнул старшак, оказавшийся на голову выше меня.

Оглядев снизу вверх туго обтянувшую его телеса школьную форму почти лопающуюся на широченной груди, я поморщился, ответил с легким вызовом в голосе, – Руки помыть.

Посмотрев на мой значок аристо, сверкавший золотом и платиной на стоячем воротнике пиджака, старшак, явно из простолюдинов, хоть и клановый, посопел немного, набычившись, затем подвинулся, давая пройти.

Бросив походя короткий взгляд на туалетные кабинки, в одной из них я увидел парочку школьников ко мне спиной и ноги третьего болтавшиеся между ними. Периодически лилась вода и слышались невнятные бульканья перемежающиеся криками.

«Опять кого-то в толчке топят,» – понял я, закатал рукава формы и открыв кран, принялся не спеша омывать успевшие за три урока запачкаться ладони. Что поделать, я был тот ещё чистюля.

Закрыв кран, тщательно протёр руки бумажными полотенцами, затем, ещё раз заглянул в кабинку к топителям.

– Ты нам всё расскажешь, – шумно сопел один из них, приказал второму, – давай, жми.

Напарник его с готовностью вновь надавил на педаль, сливая наполнившийся бачок.

– Идите в жопу! – стоило бачку опустеть, прорвался истошный крик третьего, и ноги задрыгались с удвоенной силой.

– Вы или глубже макайте, или дольше держите, – посоветовал я им.

Двое смутно знакомых парней из параллельного класса угрюмо на меня покосились, но ничего не ответили, а я, с чувством исполненного долга, как-никак руки помыл, пошел на выход.

В коридоре опять кого-то пинали ногами, но это мелкота отрывалась, года на два меня младше. У них вечная забава выяснять кто круче. Причём, вот парадокс, выясняют кто круче в магии, но, почему-то кулаками. Хотя этой магии у них там с гулькин хрен, вот и остаётся, что применять одну грубую силу.

Да, я не просто в магической школе, я в магической школе для дебилов.

Ну а как ещё назвать место, куда собирают младарей которые вроде как маги, но с настолько мизерным резервом, что на какое-то реально сильное колдунство его не хватает. Мда, младарей – вроде меня.

Ах да, в этом мире всех людей делят на три типа: бездари – то есть вообще обделённые магией люди, младари – люди с малым даром как у меня и всех в этой школе и болдари – люди обладающие большим даром, которые, собственно и являются магической элитой.

Хотя мне грех жаловаться. Я, всё-таки не где-нибудь, а в теле самого натурального аристо оказался, аристократа, то бишь. Сильный род, серьёзная репутация, поэтому доказывать кому-то что-то не надо, двухцветный значок на воротнике всё и так говорит за меня. И хоть, формально, в школе все равны, но сильно быковать на аристократов не рекомендуется, чревато неприятностями. Хотя бы потому, что у аристократа куда больше возможностей для манёвра.

– Дрейк! – услышал я испуганный с нотками мольбы голос. Дрейк – это моё имя. А фамилия, если что Рассказов. Но некоторые пафосно произносят как Рассказофф. Ага, вот так, с двумя «эф» на конце. Аристократы, фигли.

Обернувшись, улыбнулся, помахал рукой, узнав одноклассницу, – О, привет Анюра, извини, сразу не заметил.

Ну а как её заметишь, если с двух сторон два здоровяка её к стене прижали и держат. Посмотрев на часы, поторопился в столовую, а то разберут чёрную икру, одну красную жрать придётся.

Да, наша школа для деби… то есть, конечно же для младарей называется «Последний Путь», долго спрашивал почему не крайний, но все только плечами пожимают, видать не суеверный народ. Подаётся это в том смысле, что у младарей других вариантов как только сюда нет.

Мы не единственные, таких школ по миру прилично, ибо магов достаточно много, сколько не скажу, всё засекречено, но думаю что около процента всего населения. И это и младари и болдари вместе, а на одного болдаря сотня младарей приходится. Вот и считайте. Реальных магов один на десять тысяч.

Дверь класса передо мной распахнулась и оттуда с криками ужаса ломанулась толпа тринадцатилеток – первоклассников. Считается, что с тринадцати до двадцати одного года самый благоприятный возраст для развития магического дара, соответственно и идут в первый класс в тринадцать, а выпускной – восьмой, оканчивают в двадцать один.

Мне, кстати, семнадцать и я недавно перешел в пятый.

– Стоять, сукины дети! – проревел вылетевший вслед за ними Корнелий Дорж, по кличке «Шизоид», самый отмороженный учитель началки. Схватил последнего, не успевшего далеко убежать, ученика за ногу и потащил обратно в класс. Школьник орал, писался и ногтями скрёб по полу, вот только Корнелия этим было не пронять. Долбаный фанатик учебного процесса.

Переждав у стены пронёсшуюся мимо меня с выпученными глазами толпу, отряхнул пиджак от осевших пылинок и вновь устремился к столовой для аристократов. А вы что думали, икру в общей что ли подают?

На самом деле двери в столовые вполне соседствовали, и даже сами помещения друг от друга были отделены весьма условно – стеклом. Бронированным естественно, но стеклом, чтобы простолюдины смотрели и завидовали аристократам, жуя перловку и рис, в то время когда ваш покорный слуга трескает красную рыбу и закусывает бутербродами с икрой.

Спрашивается, а зачем это всё? Скажете, что школьная администрация сама провоцирует недовольство в школьной среде, вот таким ярким разделением? И будете правы. Провоцирует, и весьма сознательно. Как и вот эти выяснения отношений, драки, психологический прессинг и даже водные процедуры в туалете.

Зачем? Ну так считается, что это может пробудить дар, из малого сделать большим. Даже какие-то исследования есть, что регулярные унижения повышают шанс скакнуть в даре на ступеньку выше на целых тридцать процентов. И это главная задача подобных школ, дать на выходе как можно больше болдаров.

С теми же, кто дотянул до двадцати одного и с младара выше не прыгнул, тоже дальше возиться смысла нет, шансы начинают резко стремиться к нулю. Поэтому их просто выпинывают в обычную жизнь, мало отличающуюся от таковой у бездарей.

Толкнув дверь столовой, по мраморному, отполированному до состояния зеркала, полу прошел к одному из уютных небольших столиков, возле которого уже ждал предупредительно склонившийся официант.

Упав на стул, не глядя в меню, произнёс, – Мне как обычно.

– К сожалению, – с виноватым видом произнёс официант, – хамона Иберико де Бейота сегодня нет, наш поставщик…

– Пофиг, – перебил я того с постным лицом, – нет хамона, значит нет.

– Можем предложить фритту с лобстером и севрюжьей икрой.

– Ну тащи, – махнул я рукой, а сам со скукой принялся разглядывать через стекло общую столовую.

Там уже вовсю шел махач на разносах, которые добрая администрация сделала из листового железа. Парочка тел уже лежала на полу без сознания. Кто-то скакал козлом на столе, пока не сбили метким броском стула, ещё одного со средних классов активно возили лицом по разделяющему нас стеклу и его расплющенная физиономия даже пробудила во мне небольшой интерес, больно уж забавно смотрелась.

Пикантности добавляла почти полная звуконепроницаемость, делавшая зрелище пантомимой времён немого кино.

– Любуешся? – прозвучал над ухом томный голос.

Обернувшись, я увидел ещё одну аристо классом старше, тоже как и я из младар, Веронику Казимирову. В свои восемнадцать она была весьма хороша собой, правда грудь подкачала, но она это компенсировала накачанной в тренажёрке задницей. Род у нее был, конечно, похуже моего.

– Не хочешь пригласить за столик? – спросила она, продефилировав мимо меня, вовсю двигая своими нижними «девяносто».

– Неа, – лениво произнёс я.

– И что ты такой недотрога, – посетовала она, всё-равно усаживаясь на стул напротив.