Тень великого колдуна (СИ) - Шумских Светлана Геннадьевна. Страница 1

Светлана Геннадьевна Шумских

Тень великого колдуна

Часть первая

Глава 1

Первое число месяца Изи-изи-гар-ра [1] 2109 года по шумберскому летоисчислению, имело все шансы навечно войти в анналы истории, а заодно и во все учебники по уголовному праву. На храм Эанна, главное святилище города Урук, официально являющийся местом смиренного поклонения богине Инанне, но заслужено пользующийся славой оплота главного преступного сообщества Шумбера, впервые за сто с лишним лет его существования, готовилось нападение с целью ограбления, и не одно, а сразу два!

Взгляд карих глаз последний раз скользнул по длинному свитку из кусочков тонкой почти прозрачной ткани, испещренному расчетами, формулами и графиками. Расширенные от волнения зрачки полыхнули оранжевым, отражая огонь, в котором, съеживаясь, безвозвратно исчезали знаки и цифры. План, тщательно разрабатываемый в течение трех лет, разлетелся пеплом по ветру. До его воплощения в жизнь оставалось всего три геша [2].

Серые глаза близоруко прищурились, изучая помятый обрывок бумаги с жирным пятном в середине, вокруг которого плясали кривые строчки, наскоро написанные углем, просто так, ради того, чтобы скоротать время. Этот план был пренебрежительно скомкан и брошен на мостовую. Ветер прокатил бумажный комочек до конца улицы, мазнул по луже, пронес мимо неприступных стен храма Эанна, хищно целивших в небо грани прямоугольных выступов, загнал во дворик стеклодувной мастерской и только там осмелился развернуть. «Операция Эрудит» — гласило заглавие…

— Операция Эрудит. — Вспоминаю я, переступая порог, и улыбаюсь. Сидящие вдоль стен посетители поворачивают головы в мою сторону. Изможденные ожиданием лица полны мировой скорби и усталости. Зная местную бюрократию, не удивлюсь, если некоторые сидят здесь еще с прошлого года. Появление совершенно лысой высоченной девицы в черной кожаной одежде (и это в такую-то жару) не вызывает у очередующихся интереса. Зато появление из ее кармана таблички-спецпропуска действует как настоящий детонатор.

Равнодушными остаются только полирующий посох дежурный жрец, три безвременно усопших овечьих туши на полу (якобы дар для Инанны) и вихрастый парень с корзиной фруктов на коленях, хотя, этот, по-моему, тоже уже не дышит.

Мне на встречу бросается женщина в маленькой черной шапочке. На смуглом лице жутко выделяются прозрачные, словно горный хрусталь глаза. Нашивка — свернутая кольцом змея на синем поле. Вот бес, провидица! И судя по расширенным зрачкам, уже в трансе.

— Ты магическая тварь! Отражение тьмы без совести, без души, без судьбы!

На фоне прочих характеристик звучит не очень выразительно, да и ничего нового о себе, я не узнаю, а по спине все равно ползет неприятный холодок. Дежурный жрец настораживается, окидывает меня цепким профессиональным взглядом, но ничего сверхъестественного не замечает, снова возвращается к своему посоху. Отстраняю беснующуюся пророчицу, показываю напрягшимся стражникам табличку, и как можно быстрее покидаю кипящий ненавистью коридор, однако пронзительный голос догоняет меня и за закрытой дверью.

— У тебя нет права на жизнь, его можно заслужить только смертью!

Последние слова я дослушиваю уже в приемной самого господина Шиша. Урго Шиш, правая рука главного жреца храма Эанна грешит тем, что первого числа каждого месяца рассматривает частные заказы щекотливого характера. В прейскурант входят кражи, погромы, избиения, призвание к порядку отдельных личностей и банальные убийства по заоблачно высоким ценам.

Чернокудрый толстяк в лиловом халате брезгливо морщится при виде моей нашивки — желтый квадрат, перечеркнутый по диагонали. Субар. Знак раба. Еще бы, его аудиенции удостаиваются даже не все влиятельные шишки города, и еще никто не осмеливался прислать вместо себя прислугу. Шиш открывает неестественно блестящие малиновые губы, чтобы высказать свои претензии вслух, но не успевает.

Дверь закрыта на засов. Оглушенные стражники не без художественного вкуса уложены на дорогом маганском ковре. Высокое начальство изволит почивать, уткнувшись мордой в янтарную столешницу. Вот так, господин Урго Шиш, прислуга тоже бывает разная. Я нащупываю за портьерой потайной рычаг в виде статуэтки бога Энки и вхожу в открывшийся ход.

Из стеклодувной мастерской вышел человек в длинном плаще. За ним с подобострастной улыбкой семенила чета хозяев. — Спасибо вам, господин дингир-ур [3]. — В который раз повторил тощий мужичок по имени Коха, оттесняя путающихся под ногами детишек в сторону. — А то энта треклятая беся весь товар поколотила бы, кабы не вы. Ага…  но вот, как хотите, а жалко ее горемычную. Она же никому из нас зла не чинила, так, озорничала иногда. Зачем сразу мечом меж рогов? Можно было просто в мешок, да в болото.

Охотник резко обернулся, заставив мужичка подавиться последними словами, и спрятаться за спину дородной супруги.

— У нежити нет права на жизнь. Я считаю…  — Мастер Коха так и не узнал, что считает его страшный собеседник. Откуда не возьмись, налетел шальной порыв ветра.

Дингир-ур поморщился, снимая и досадливо разглядывая прилипший ко лбу мокрый предмет, оказавшийся клочком неизвестного гладкого материала, на котором корявым размашистым почерком было выведено:

Охотник-зу нахмурился, бросил странный взгляд на возвышающийся неподалеку храм богини Инанны, и, сунув обрывок в карман, быстро вышел за ворота.

Темный коридор змеится и расходится в стороны многочисленными ответвлениями, опутывая всю пирамиду. Для удобства и экономии времени перехожу на бег, и кромешная темнота совсем не мешает, даже наоборот. Окружающие предметы, привыкшие расплываться на свету, теперь приобретают четкие контуры. Пятый поворот направо. Третья дверь. Узкая винтовая лестница. Выходит в длинный прямой коридор. Голые стены, ни одного предмета интерьера, только яркие магические светильники под самым потолком, освещающие каждый уголок, каждую трещинку. Очень, очень плохо.

Слух различает легкий металлический звон. Оборачиваюсь. Вижу спины удаляющегося патрульного отряда, и ползущие за ними тени. Как мы удачно разминулись. Что было бы, вылези я несколькими мгновеньями раньше? Не теряя времени, бросаюсь следом за стражниками. Ноги в мягких кожаных сапогах ступают совершенно бесшумно. А если даже я нарочно стану громко топать, этого никто не оценит. Веселый задушевный разговор все одно занимал охрану больше, чем потенциальные лазутчики.

Когда до патрульных остается всего пара шагов, отталкиваюсь и взмываю в стремительном прыжке, чтобы мгновением позже раствориться в черных очертаниях фигур на отполированном казенными сандалиями полу.

На горизонте возникает исполинская мареновая дверь до самого потолка. Личная келья главного жреца. Ребята благоговейно замолкают и расправляют плечи. Их силуэты всего на два удара сердца заслоняют тонкую полоску света над порогом. Но этого вполне достаточно. Темнота затекает внутрь и вливается в дрожащие от света свечей сумерки лишенного окон помещения. Я скольжу следом. По косой, как черта на моем знаке, тени от шляпной стойки. По кривой бесформенной тени антилопьей головы на стене. По извилистой тени прислоненного к столу посоха. По обрубленной, горбатой тени склонившегося над глиняными табличками старика.

Эру Дитрэ, эн [4] храма богини Инанны, что-то увлеченно выколупывающий на широкой плитке, настороженно замирает, оглядываясь. С кончика тростниковой палочки срываются вниз крошечные звездочки — мелкие кусочки высохшей глины.