Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП) - Райт Крис. Страница 1

Крис Райт

ДЖАГАТАЙ-ХАН: БОЕВОЙ ЯСТРЕБ ЧОГОРИСА

Это легендарное время.

Могучие герои сражаются за право властвовать над Галактикой. Огромные армии Императора Человечества завоевывают звезды в ходе Великого крестового похода. Его лучшим воинам предстоит сокрушить и стереть со страниц истории мириады чуждых рас.

Человечество манит рассвет новой эры господства в космосе. Блестящие цитадели из мрамора и золота восхваляют многочисленные победы Императора, возвращающего под свой контроль систему за системой. На миллионах миров возводятся памятники во славу великих свершений Его самых могучих чемпионов.

Первые и наиболее выдающиеся среди них — примархи, сверхчеловеческие создания, что ведут за собой на войну легионы Космического Десанта. Они величественны и непреклонны, они — вершина генетических экспериментов Императора, а сами космодесантники — сильнейшие воины, каких только видела Галактика, способные в одиночку одолеть в бою сотню и даже больше обычных людей.

Много сказаний сложено об этих легендарных созданиях. От залов Императорского Дворца на Терре до дальних рубежей Сегментума Ультима — повсюду их деяния определяют само будущее Галактики. Но могут ли такие души всегда оставаться непорочными и не ведающими сомнений? Или соблазны великого могущества окажутся слишком сильны даже для самых преданных сыновей Императора?

Семена ереси уже посеяны, и до начала величайшей войны в истории человечества остаются считаные годы…

ПРОЛОГ

На Чогорисе рассказывают одну историю, произошедшую до Смуты.

Некий мудрец с Золотой Терры посвятил жизнь изучению Восемнадцати. Когда отыскались все сыны Императора, тот ученый муж отправился к звездам, чтобы собрать сведения о деяниях и сути примархов. Он записал речи очевидцев и отослал множество свитков на сохранение в Тронный мир. Говорят, какие — то из них до сих пор лежат там, а другие утеряны — такова природа вещей.

Того мудреца якобы чтили настолько, что сам Владыка Людей прислушивался к нему. Однажды вечером, еще до начала великой распри, они прогуливались по стенам Дворца. Вокруг пели птицы — ведь в те дни они еще жили на Золотой Терре. Император, лицо которого скрывала пелена величия, спросил ученого мужа, как продвигаются его труды.

— Прекрасно, мой сеньор, — ответил тот, как всегда не сумев посмотреть своему господину в глаза. — Я создал Библиотеку Примархов — архив, где сохранятся для потомков свидетельства ваших достижений.

Повелитель Человечества промолчал. Во время любой из их немногочисленных бесед мудрец почти не догадывался, что у Него на уме и слушает ли Он вообще. Подобное случалось не только с ним. ибо никто из смертных не мог проникнуть в мысли Императора.

— Надеюсь, мой вклад окажется ценным, добавил ученый муж, ощутив стремление заполнить тишину словами. — Вот только изучать некоторых ваших сыновей было сложнее, чем других.

Император все так же безмолвствовал.

— Я не претендую на всемерное понимание ваших планов, — продолжил мудрец, — и не осмеливаюсь критически оценивать природу созданий вроде Владыки Красных Песков, исследование которого далось мне нелегко. Все они различны — полагаю, в этом и состоит гениальность их творения. У каждого своя натура. У каждого свой дар.

Повелитель Человечества остановился и посмотрел в звездную высь — ведь тогда на небесах Золотой Терры еще сияли светила.

— Но Боевой Ястреб… — Ученый муж покачал головой. — Великий Хан… Пятый… Он единственный, кого мне так и не удалось понять. В чем заключается его дар — мне неведомо.

Здесь варианты истории разнятся: одни рассказчики говорят, что Император улыбнулся, другие возражают, что Он никогда не улыбался. Третьи же утверждают, что Император вовсе не имел человеческих черт и лицо Его блистало, как полуденное солнце на чистом небе.

— Ты желаешь знать, каким даром наделен Джагатай, — произнес Владыка Людей.

— Да, мой сеньор, — подтвердил мудрец. — Очень сильно. Но мне ничего не известно! Точнее — ничего определенного. Записи о нем в Библиотеке будут краткими да к тому же основанными на предположениях и домыслах. Порой даже кажется, что его вообще не существует, а дикари просто распускают слухи о нем. Этот Великий Хан сбивает всех с толку…

— Вот тебе и ответ, — сказал Император, зашагав снова.

TEPPA

M30.879

1

Дверь содрогнулась, ее резной косяк пошел трещинами, а ониксовые створки раскололись. В коридор вырвалась ревущая буря из золота и белизны — стихийная мощь, подобная крепким летним ветрам на Алтаке. Неподалеку разбилось окно, по полу запрыгали похожие на слезинки осколки стекла.

Придворные, подобрав длинные расшитые одеяния, бросились врассыпную неуклюжими птичьими скачками. Какая — то женщина закричала, один из мужчин споткнулся, упал и пополз к лестнице на четвереньках.

Воин в обличье бури не обращал на них внимания. Он шагал через толпу, возвышаясь даже над самыми великими людьми, которые в его присутствии казались незначительными. Глаза гиганта сверкали гибельным гневом, а за ним ступали еще два исполина в доспехах цвета слоновой кости и яшмы, громыхавшие сабатонами по твердому полу. Вверху качались потревоженные лампы на суспензорах, и в их прыгающем свете блистали ножны и затыльники клинков всех трех великанов.

— О, Его шея… — говорил Каган Чогориса, Великий Хан Пятого легиона Астартес. Над плечами примарха развевалась грива черных волос. — Если Он не научится гнуть ее, то однажды сломает!

Каган мчался по залам Императорского Дворца, и плащ, доходивший ему до пят, хлестал наподобие плети. Хана сопровождали два командира его недавно созданного войска, Хасик и Гияхунь, — бойцы с невозмутимыми бронзовыми лицами.

Их окружали уходящие ввысь золотые колонны с бороздками, украшенные витой резьбой, инкрустированные мозаикой и усыпанные жемчугом. Среди зеркал и керамики одиноко и отрешенно стояли мраморные изваяния, пересеченные теплыми лучами терранской зари.

В дальнем конце длинной галереи появился человек в форменном облачении Сенаторума Империалис, посмотрел на беснующегося примарха и тут же юркнул обратно. Другие придворные, пятясь от Кагана, кланялись и что — то бормотали с заиканием.

— Ум — несравненный! — прорычал Хан, резко завернув в следующую палату. Ударом кулака он раздробил округлую вазу, рассыпавшуюся шумным дождем черепков. — Но шея… Вот где слабость! Вот где изъян!

Мимо воинов мелькали высокие окна со свинцовыми перекладами и средниками, и в каждом из них виднелся кусочек немыслимой громады снаружи: одна над другой вздымались крепостные стены, сияя белизной в горном воздухе. Дворец называли «бесконечной стройкой» — миллиард техномастеров повседневно трудился над тем, чтобы превратить горные вершины в храмы духа и разума, памятники Объединению, способные простоять до конца времен. В те дни безупречность парапетов нарушали не пушки, а знамена и пропагандистские картины, ибо война покинула терранские небеса целую жизнь назад. Теперь она пылала на черном своде далекого космоса.

— Он взирает на неосязаемую бесконечность, — злобно произнес Каган, — но мы — то телесны, из крови и костей!

Спутники не отозвались. Воины не удостаивали окружающую роскошь и взгляда: оба смотрели только вперед, их загорелые лица казались застывшими. Их объединяли и длинные зигзаги ритуальных шрамов на щеках, изображающие молнию — возжигательницу бескрайних травяных равнин. Бойцы понимали, что повелитель обращается не к ним. Хан всегда так вел себя в ярости — гремел словами, словно горная буря.