НИИ особого назначения (СИ) - Фишер Саша. Страница 1

НИИ особого назначения

Глава 1

Подлинная наша жизнь — в будущем.

Джордж Оруэлл «1984»

Оглушительно завыла сирена. От неожиданности я споткнулся обо что-то твердое и выронил фонарик. Хромированный цилиндр кувыркнулся, упал в кусты, и его яркий луч выхватил из темноты уродливую корягу с рогами. На секунду показалось, что это какая-то тварь, даже глаза недовольно сверкнули.

Но рассмотреть подробности я не успел. В этот же момент в глаза ударил ослепительный свет прожектора.

— На месте стоять! — громогласно раздалось откуда-то сверху и справа. — Вы нарушили границу запретной территории! Стреляю без предупреждения!

Я замер в нелепой позе. На одной ноге. Медленно-медленно поднял руки вверх. Какая нахрен запретная территория? Куда, твою ж мать, меня занесло? Я что, реально сбился с дороги? Так не было же никаких развилок...

— На месте стоять, я сказал! — проорали тот же мерзкий голос в невидимый мегафон. Только теперь уже звук исходил просто сбоку, будто говоривший спустился с вышки. Или где он там был.

— А ногу-то можно опустить? — спросил я, изо всех сил балансируя.

— Нет! — в самое ухо проорал некто. — Откуда я знаю, может у тебя на подошве мина?

— Чего? — я фыркнул и постарался проморгаться. Перед закрытыми веками плавали фиолетовые и зеленые круги. Казалось, что этот чертов прожектор выжег мне глаза до самого дна. Но контуры окружающей реальности начали как-то все-таки проступать. Я стоял на самом краю широкой полосы вспаханной земли. Буквально одного шага не хватило, чтобы наступить на рыхлую серовато-комковатую массу. Источник яркого света был на островерхой башенке на противоположной стороне «земляной реки». А человек с матюгальником стоял в метре от меня. Грузный, в мешковатой одежде, перетянутой в районе живота широким ремнем.

— Фамилия?! — рявкнул некто.

— Вершинин, — машинально ответил я и даже дернул рукой, чтобы полезть во внутренний карман за паспортом. Хотя какой, нахрен, паспорт? Документы в машине остались.

— Не шевелиться, я сказал! — от его голоса в ушах зазвенело. Стоял он рядом, но орать продолжал в мегафон. Я снова замер. Вот влип же, блин! А все тот мужик со своим: «Да там простая дорога, пройдет твоя шеви-нива , как два пальца об асфальт!» Остался бы в Петрозаводске, спал бы сейчас в теплой постельке, а внутри плескалась бы пара литров вкусного карельского пива... Но нет же, повелся...

— Товарищ прапорщик, может уже можно без мегафона как-то? И так рядом стоим... — мирным тоном сказал я. Смог, наконец, разглядеть форму и погоны.

— Ты мне тут не указывай! — снова проревел над самым ухом матюгальник. — Рррраспустились совсем!

— Да я нечаянно, правда... — начал оправдываться я. — Свернул не туда, наверное. Даже в мыслях не было что-то там нарушать. Может, отпустите, а?

— Какая еще машина, что ты мне голову морочишь?! — заорал прапор, наконец-то без мегафона. Правда тише от этого не стало. И голос звучал еще более мерзко. Тот редкий случай, когда матюгальник делал голос более приемлемым.

— Семеныч, ты тут чего воюешь? — раздался откуда-то справа другой голос. Нормальный, мужской, средних лет, с эдакой смешинкой, будто говорящий уже задумал какой-то подкол.

— Кто еще здесь? — матюгальник снова пошел в ход, но теперь его рупор был повернут не в мою сторону.

— Да убери ты свое орало, всех ворон перебудишь! — из мрака выступили две фигуры. Чуть пониже и чуть повыше. — Не признал? Мне по всей форме представиться?

— А, это вы, Роман Львович, — прапор слегка сбавил обороты, но пыл все еще не растерял. — Нарушителя поймал.

— Который нарушитель? Этот? — указующий перст тени, пока еще без подробностей ткнул в мою сторону. Ага, понял, почему мне его голос показался знакомым. Это была та же самая парочка, которую я подвозил от Сямозера.

— Ну да, он самый, — важно подтвердил прапорщик. Зрение ко мне теперь вернулось в полной мере, так что я мог рассмотреть происходящее во всех подробностях. Прожектор оказался не таким уж и ослепительным, это мне просто от неожиданности так показалось. Прапору Семенычу было лет, наверное, сорок-сорок пять, у него имелось в наличии объемное весьма пузцо, которое он старательно маскировал при помощи ремня. Затянут тот был так, что делал его туловище похожим на упитанную колбасу. Лицо тоже создавало колбасное такое впечатление. Оно как-то совершенно без шеи переходило в грудь, жирненькими складками. Круглые кукольные щеки и детские голубые глазки делали прапора каким-то несерьезным, похожим на советского пупса. Еще из тех, которые говорят механическом голосом «ма-ма» когда их переворачиваешь вниз головой. Роман Львович выглядел как темноволосый кучерявый ботан. Щупловатый, невысокий, все в том же грубом сером свитере и штормовке, в которых и был утром. На ногах — пыльные кирзачи. Ему бы в руки гитару, и усадить на бревно возле костра, получится типичный такой бард. Прямо эталонный. И рядом еще должен сидеть его бородатый приятель со второй гитарой. «Милая моя, солнышко лесное...» и вот это все.

А третьим героем этой ночной драмы на самом деле была героиня. Она все еще стояла в глубокой тени, но я и так знал, как она выглядит. Белокурая валькирия выше меня на полголовы, а Романа так вообще на голову, пшеничные волосы заплетены в косу толщиной с мою руку. Тоже в брезентовой штормовке и свитере. На одном плече — охотничье ружье, на другом — брезентовый вещмешок.

— Вы мне это прекратите! — снова закусился прапорщик Семеныч. — Здесь режимный объект, есть правила!

— Семеныч, ну чего ты опять разорался, ночь же на дворе, — Роман Львович приблизился к прапору вплотную и панибратски похлопал его по плечу. — Никакой это не нарушитель, это наш сотрудник.

— А чего тогда ваш сотрудник тут вынюхивает, а? — кукольные глаза строгого хранителя государственной тайны подозрительно прищурились. — Раз сотрудник, то пусть работает, а не шляется тут... Где попало...

— Да новенький он, еще не освоился, — Роман усмехнулся в усы. — Семеныч, да прекрати ты шуметь, в ушах уже звенит! Значит, вот как мы поступим... Мы тихо забираем сейчас нашего молодого специалиста, а ты возвращаешься на свой пост, и...

— Это наррррушение инстрррукции! — прорычал прапорщик. — Вы мне это прррекратите! Безобразие! Так, нарушитель! Следовать за мной! Посажу его в каптерку, а утром разберемся, что там за сотрудник.

— Семеныч, ну мы же взрослые люди, может договоримся как-нибудь? — Роман доверительно заглянул ему в глаза.

— Вы мне это прекратите, товарищ Долгоносов! — снова пошел в атаку бдительный прапор и шмыгнул носом. — Я из-за вас дисциплину нарушать больше не намерен!

— А ногу-то можно опустить? — решился вклиниться в разговор я.

— Молчать! — рявкнул Семеныч в матюгальник. Так громко, что вороны с карканьем сорвались с веток и принялись заполошно летать взад-вперед. — Разговорчики тут не разговариваем! Следовать за мной!

— Товарищ прапорщик, — раздался из сумрака вкрадчивый женский голос. — Вы бы и правда потише, все-таки ночь на дворе.

— Это кто еще там вякает? — Семеныч попытался грозно выдвинуть вперед челюсть.

— А это я вякаю, товарищ прапорщик, — валькирия сделала шаг вперед и тоже попала в луч прожектора. — Капитан Коваль, особый отдел.

Прапор переменился в лице. Круглые щеки его втянулись, как у совы, когда она пытается прикинуться веточкой. Кукольные глаза еще больше округлились. Он заметался, будто хотел убежать сразу во все стороны, потом замер и вытянулся по стойке смирно.

— Вольно, Семеныч, — усмехнулась валькирия. — Благодарю за бдительность. Можете идти.

— Я извиняюсь, а этот нарушитель? — перемена в поведении была разительная, конечно. Только что он орал, брызгая слюной, и вот уже лепечет, как нашкодивший школьник перед завучем.

— Какой нарушитель? — валькирия приподняла бровь и скользнула по мне взглядом как по пустому месту. — Нет здесь никакого нарушителя. Точнее, ты здесь никого не видел, ясно тебе?