Герой моих снов (СИ) - Смирнова Лана. Страница 1

Лана Смирнова

Герой моих снов

Глава 1: Свидания во сне и наяву

Тари была будто не в себе — иначе как она оказалась на собственном рабочем столе в такой ситуации? Как приличная королевская предсказательница может позволить себе сидеть среди ценных документов, да ещё и зажатая между ног мужчины? Тари хотела вывернуться, но он усмехнувшись поймал её за руки. Перехватив запястья одной рукой, завёл их ей за голову, не давая двигаться. Тари посмотрела наверх, пытаясь разглядеть лицо мужчины в полумраке, но не смогла, увидев лишь тёмно-синий отблеск глаз. Он поцеловал её в губы легко и невесомо, а потом отстранился и начал очень медленно расстёгивать пуговички на шёлковой блузке.

Первая пуговичка открыла нежный белый животик, который он осторожно погладил длинными и умелыми пальцами. Тари охватил приятный трепет от прикосновения.

Вторая пуговичка. Он вновь медленно и немного щекотно провёл по чуть выступающим рёбрам, нырнул под тонкую ткань, коснулся груди.

Третья пуговичка, четвёртая — кажется, он уже не медлит. Блузка распахнулась, открыв тело Тари прохладному воздуху, и девушка ощутила, как покрывается мурашками небольшая белая грудь и твердеют соски. Её первым порывом было прикрыться обратно, но руки-то никто не отпускал. Он замер, рассматривая полуобнажённую Тари, и его взгляд будто обжигал.

— Мне холодно, — возмутилась Тари, скрывая смущение.

Мужчина без слов склонился к ней, осыпая её поцелуями и спускаясь всё ниже. Почти невесомо коснулся губами груди, прочертил дорожку ко второй, провёл языком вокруг ареолы. От его дыхания начинал разливаться жар по её телу, а соски становились твёрдыми, будто камушки. Он вновь и вновь целовал её, избегая самых чувствительных мест, и нежно поглаживал, едва касаясь кончиками пальцев. Тари не знала, что хотелось сильнее: свободы или продолжения.

«У меня всегда такие чувствительные… такое чувствительное всё?», — подумала Тари. Затаив дыхание, она ловила его прикосновения, а когда он чуть отстранился, бессознательно потянулась к нему. С тихим смешком мужчина склонился обратно, обхватил влажными губами сосок. У Тари вырвался стон, она обняла любовника за шею, не заметив, когда успела освободить руки. Он втянул сосок в рот, лаская его языком, пока Тари не начала задыхаться, а потом выпустил и подул на него. Контраст между горячим дыханием и холодным воздухом заставил девушку вздрогнуть. Он накрыл грудь ладонью и большим пальцем потёр влажный сосок, а сам склонился над вторым, лаская его губами, языком. Свободной рукой нырнул под блузку на спине, прижимая Тари к себе.

Захваченная ощущениями Тари не заметила, как выгнулась дугой навстречу прикосновениям, и что её никто больше не удерживает. Напротив, она сама обхватила ногами его бёдра, а руки запустила в прохладные шелковистые волосы, потянула к себе. Он поддался, прижал её к столу, небрежно скидывая папки, книги и свитки, с шелестом раскатившиеся по комнате. Тари оглянулась, пытаясь понять, не пострадали ли бесценные документы, но мужчина взял её лицо в ладонь и повернул к себе.

— Не отвлекайся, — прошептал он ей прямо в губы и снова стал целовать. Тари провела языком по его нижней губе, с удовольствием услышав, как сбилось и его дыхание. Он перехватил инициативу, вторгся в её рот, играя с языком, тем временем лаская своими пальцами грудь. Тари не могла сдержать стонов, ощущая волны накатывающего удовольствия. Он провел руками ниже, обхватил за талию и немного сжал, а затем спустился на бёдра. Широкая юбка внезапно показалась Тари ужасно мешающей, но мужчину она не смущала: он смял её, задирая всё выше. С нажимом провёл вверх по ножкам, пока не добрался до тонкой полоски открытой кожи между чулками и короткими шортиками.

— Зимняя мода просто очаровательна, — промурлыкал он Тари на ухо.

— Но холодно же, — неловко оправдываясь, она ловила каждое его движение, надеясь, что рука поднимется чуть выше.

— Правильно, нельзя позволить прекрасной тэрне замёрзнуть, — он всё же скользнул дальше, под ткань плотных трусиков, коснулся пальцами самого сокровенного, — тем более, когда она такая влажная.

Он поглаживал её снаружи, будто невзначай касаясь чувствительных точек, и каждый раз у Тари вырывался вздох. Явно наслаждаясь её откликом, он осыпал её поцелуями, коснулся губами соска, языком обвёл его по кругу с нажимом и слегка прикусил. Тари выгибалась дугой и невнятно что-то шептала. Наигравшись, уже торопливо, он стащил с неё шортики и подтянул за бёдра к себе. Тари ощутила, как он упирается в неё, и когда только успел расстегнуть брюки? Мужчина склонился над ней, сгребая в объятия, поцеловал глубоко, со вкусом, и чуть потёрся о нежные складки. Поймал губами её стон, одним толчком вошёл во влажную, распалённую Тари…

Она проснулась у себя на кровати.

***

— А-а-а-а, — то ли стон, то ли крик Тари раздался в её тёмной уютной спальне. Пыльный серо-коричневый половик, застилавший половину комнаты, погасил шум и не дал ей напугать соседей. Во сне она разметалась в постели, скинув одеяло, но холодно ей совершенно не было. Даже наоборот — всё тело пылало в жажде продолжения. Но, увы, продолжать оказалось не с кем. В маленькой чердачной квартирке с прекрасным, по крайней мере в светлое время дня, видом на одну из самых крупных деловых улиц Марлея Тари жила совершенно одна. Кроме кровати, в комнату влез крохотный рабочий кабинет, возле которого стоял единственный стул, мрачный платяной сундук, служивший также лавкой у входа, да вешалка. То там, то тут Тари повесила полки и завалила их мелкими памятными подарками от семьи и друзей, немногочисленными украшениями, гребешками и лентами. Гребней хранилось с запасом: их она ломала с удручающей частотой, не имея никакого терпения распутывать волнистые русые волосы, спускавшиеся чуть ниже плеч. Ношеная одежда лежала на стуле.

Тари подтащила с пола одеяло и замоталась в него, пытаясь успокоиться. Вот уже несколько месяцев ей снились непристойные сны, да такие реалистичные! После них Тари целыми днями ходила с головой, будто набитой розовой ватой, и шарахалась от случайных прикосновений.

— Ещё один день насмарку, — пробурчала она, сползая с кровати прямо в одеяле и направляясь в ванную. Там Тари с неудовольствием рассмотрела своё раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Скинула одеяло, ночную сорочку, залезла в низкую потемневшую от времени бадью и вылила на себя полную кастрюлю стоявшей с вечера воды.

— А-а-а-а! — потряс квартирку новый крик. Зимними ночами чердачок подмерзал, и в воде только что льдинки не плавали. Обливания определённо отвлекли Тари от страданий. Судорожно растеревшись шершавым льняным полотенцем, она убежала в комнату одеваться.

Контрастные процедуры помогли прийти в себя, но натягивая бельё, она упорно отгоняла воспоминания о том, как бельё с неё снимали. Зима в Марлее приближалась к середине, и одевалась Тари слоями: тёплые шортики, плотные чулки, добротная нижняя сорочка, тяжелая льняная блуза, шерстяная клетчатая юбка в пол. Блуза неприятно царапала горло, и Тари задумалась: во сне она носила тонкую шёлковую рубашку, какой в жизни никогда в руках не держала.

— А вдруг важная деталь, — пробормотала Тари. — Нужно записать в дневник.

Одевшись, она забрала одеяло из ванной, застелила постель потрёпанным синим покрывалом и, наконец, умылась. День возвращался в нормальное русло.

Арендуемое Тари жильё ей нравилось. Подумаешь, потолок под углом и спускается очень низко над самой кроватью. При Тарином росте он не доставлял никаких хлопот. Зато квартирка выгодно отличалась видом и толстыми прочными стенами, обитыми потемневшим деревом. А главное — в ней нашлось место для закутка с отдельной вентиляцией и подводом воды. Туда влезало несколько дощатых шкафчиков с посудой и аккуратно расставленными заготовками, а ещё столик, за которым она и стряпала, и ела. Более того, в окно на кухоньке вставили специальный холодный шкаф, промерзавший зимой.