Порочная вдвойне (ЛП) - Блэк Наташа Л. Страница 1

Наташа Л. Блэк

«Порочная вдвойне»

Переводчик: Denika

Редактор: Иришка К.

Обложка: Wolf A.

Переведено для группы: Золочевская Ирина || Б. Б. Рейд

Глава 1

Лекси

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, когда свернула с главной дороги на гравийную. Независимо от того, сколько раз я там бывала, я всегда этого боялась. Большинство клиентов по моему делу работали невероятно усердно, чтобы выполнить требования суда и вернуть своих детей. Я только что воссоединила мальчика с его матерью, которая работала на двух работах и закончила родительские курсы и амбулаторную реабилитацию раньше установленного срока, чтобы она могла забрать его домой. Она никогда не опаздывала ни на один визит и никогда не переставала возрождать мою веру в человечество. Хотя этот парень. Он был полной противоположностью.

Когда я получила дело, пятилетнюю девочку забрали из дома за безнадзорность, а её отцу предъявили обвинение. Соседка вызвала полицию после того, как увидела, что ребёнок играет с чем-то похожим на настоящее огнестрельное оружие. На самом деле это был украденный «магнум» 357-го калибра. Её отцу каким-то образом сошёл с рук испытательный срок, но Элиза находилась в приёмной семье, пока он не закончил несколько курсов по воспитанию детей и не доказал, что он последователен и ответственен в своих посещениях. За три месяца он даже не зарекомендовал себя достаточно стабильным, чтобы получать визиты без присмотра, не говоря уже о ночлеге. Я ненавидела выезжать рассматривать жилище и говорить с ним. Но он был в моём списке дел, и я запланировала визит, чтобы связаться с ним и попытался его мотивировать. У меня был список дополнительной поддержки, которая могла бы помочь ему достичь поставленных целей — транспорт, наставник и тому подобное. Судя по тому факту, что его «Харлей» последней модели был припаркован рядом с трейлером, я не думала, что с транспортом возникнут проблемы.

Что-то в этом парне заставляло меня чувствовать себя неуютно. Я три года проработала социальным работником в Агентстве по защите детей, и он заставил сработать мои тревожные сирены. Дело было не только в его послужном списке по обвинению в употреблении наркотиков и бытовых беспорядках. Это было его отношение, как будто я была его врагом. Как бы тяжело это ни было, я напомнила себе быть абсолютно профессиональной и уважительной, проявить сострадание к тому факту, что он был разлучён со своим ребёнком. Я поднялась по шатким деревянным ступенькам к двери трейлера, чтобы постучать. Прежде чем я добралась туда, он распахнул дверь.

— Тебе лучше убраться к чёрту с моего крыльца, — сказал он, наклоняясь ближе ко мне.

Я рефлекторно отступила назад, чувствуя запах алкоголя в его дыхании, видя агрессию в каждом его движении. Я попятилась вниз по ступенькам.

— Мистер Уоттс, извините, если это неподходящее время, — начала я, мой голос был выше, чем мне бы хотелось. Я нервничала. Я ничего не могла с этим поделать.

— Если ты не посадила моего ребёнка в эту отстойную «Тойоту», на которой ты ездишь, убирайся к чёрту с моей территории.

— Сэр, я вижу, что вы расстроены. Я уверена, что вам неприятно проходить через этот процесс, чтобы воссоединиться со своей дочерью. Я здесь, чтобы предложить вам услуги поддержки, чтобы вы могли выполнить рекомендации суда и ускорить процесс. Поскольку вы не пришли на запланированный визит во вторник…

— Я не понимаю, о чём, чёрт возьми, ты говоришь. У меня не было никакого визита во вторник, иначе я бы там был.

— Вы были уведомлены по почте, имейлом и текстовым сообщением. Если вы посмотрите сюда, то увидите, что вы мне ответили.

— Ты называешь меня лжецом? — сказал он, спускаясь ко мне по ступенькам.

Он швырнул сигарету на землю и, рыча, направился ко мне. Он был одет в потрёпанные джинсы и майку, которую, помнится, я называла майка-алкоголичка, когда училась в колледже. В то время мне это показалось забавным. Это не казалось таким забавным, когда мистер Уоттс нависал надо мной.

Он был жилистым; его длинные чёрные волосы были туго зачёсаны назад. Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание от страха. Я имела дело со многими разгневанными родителями, и я смога помочь им всем, установив взаимопонимание, уважительные отношения. Ни у одного из них не было таких холодных, мёртвых глаз, как у него. Когда он посмотрел на меня, я вздрогнула, потому что он смотрел на меня так, как вы смотрите на вещь, на объект, а не на человека. Я была никем, куском мусора на его пути. Я отступила ещё немного назад.

— Я была бы рада организовать для вас визит. Когда у вас будет время в вашем расписании? — произнесла я, заставляя себя говорить бодро и профессионально.

— У меня нет времени на твою чушь. Убирайся отсюда и не возвращайся, пока не привезёшь мою дочь домой, если не хочешь, чтобы тебе надрали задницу, — его голос был ледяным, когда он подталкивал меня к моей машине.

Мне пришло в голову, что выбраться оттуда — это то, чего я хотела больше всего. Я повернулась и поспешила обойти свою машину, села внутрь и заперла двери. Когда я оглянулась, чтобы дать задний ход, я увидела, что он стоит со стороны пассажира и пристально смотрит на меня. Я слегка подпрыгнула, поражённая его близостью, его пристальным взглядом. На долю секунды я задумалась, не собирается ли он выбить моё окно, вытащить меня из машины.

Я слишком быстро сдала назад, моя машина криво вырулила на дорогу, когда я умчалась прочь. Он сказал мне уезжать. Я уехала. Это было самое разумное, что можно было сделать. Я позвонила в офис и сообщила, что мой визит был безуспешным, что меня не пустили домой, а клиент отказался от услуг службы поддержки. Через несколько недель мы бы выяснили, соблюдал ли он постановление суда или нет. Судя по его враждебности и алкоголю в его дыхании, это казалось маловероятным.

Меня всё ещё трясло, когда я проезжала мимо заведения быстрого питания и взяла чашку кофе. Я насыпала в него много сахара. Я не была большим любителем кофе, но я помнила, как угощала горячим шоколадом некоторых детей, которых привезли после пожара в доме, помнила, как им сказали, что им нужен сахар после шока. Я припарковалась и выпила кофе трясущимися руками.

Я знала, что должна подать документы о том, что клиент сказал мне не возвращаться без его ребёнка, иначе он надерёт мне задницу. Это была не первая моя угроза, но это был первый раз, когда я по-настоящему испугалась. Мне пришло в голову, что, если я не появлюсь на двухчасовом собрании сотрудников, моя начальница попытается дозвониться ко мне на мобильный. Она оставит голосовое сообщение. В конце концов, меня объявили бы пропавшей без вести, и кто-нибудь вышел бы к трейлеру и нашёл бы меня мёртвой на подъездной дорожке, глаза безучастно смотрели на горизонт, голова была вывернута под неестественным углом. Я почувствовала липкость и ужас от этого образа, но это была возможность — реальная.

Я не собиралась жить в страхе и не собиралась позволять какому-то придурку мешать мне выполнять мою работу. Я помогала людям и воссоединяла семьи. Ему нужны были сеансы управления гневом или что-то в этом роде. Но в то же время я должна была позаботиться о себе.

На какую-то жаркую секунду я пожалела, что у меня нет парня. Кого-то, кому я могла бы рассказать об этом, кто бы обнял меня, защищая, и рассказал о том ущербе, который он собирался нанести, если кто-нибудь попытается причинить мне боль ещё раз. Ни разу я не пожалела о том, что была независимой или преследовала свою мечту стать социальным работником и помогать сломленным семьям. Мне просто нужен был способ защитить себя, чтобы я могла чувствовать себя в безопасности в ситуации, когда клиент настроен воинственно.

Я убедилась, что в досье мистера Уоттса была запись о его поведении — это была не первая жалоба. Особого выхода не было. Я поговорила об этом с Джанет, моим руководителем. Она предложила направить меня к психологу, если я почувствую себя травмированной, но офис и так был недофинансирован и укомплектован небольшим количеством сотрудников. Другого работника, которого можно было бы переназначить на это дело, не было. Я смирилась с тем, что мне придётся продолжать работать с мистером Уоттсом, и пообещала себе, что позвоню Кейтлин, моей коллеге, которая была в декретном отпуске, и спрошу её, как, по её мнению, лучше всего справиться с такого рода проблемами. У неё была репутация человека, хорошо разбирающегося в сложных случаях, и у неё могли быть какие-то советы.