Смутное время (СИ) - Увалов Валерий. Страница 1

Валерий Увалов

Стальные Волки. Смутное время

Пролог

550 световых лет от Земли. Граница гелиопаузы звездной системы HD 148478

В пространстве среди множества звезд появилась искорка, которая через мгновение развернулась в гиперпространственную воронку, и в обычную метрику пространства вынырнул небольшой корабль кольцеобразной формы. Как только переход был завершен, гиперпространственная воронка схлопнулась, а корабль, словно неуправляемый, начал медленно вращаться по нескольким осям, но спустя минуту будто бы нехотя заработали маневровые двигатели, и вращение прекратилось.

Внешне корабль выглядел как груда металлолома: вся поверхность усеяна заплатками, явно выделяющимися на фоне основного материала корпуса, а многочисленные следы ремонта говорят о длительной эксплуатации. Даже магнитные сопла маршевых двигателей имеют разную форму, тем не менее они запустились и, проработав около получаса, направили корабль по хорде относительно гелиосферы местного светила. Завершив разгон, корабль развернулся так, чтобы все массивы пассивных антенных решеток и других сканирующих устройств были направлены на одну из планет звездной системы.

Изнутри корабль выглядел не лучше, чем снаружи: повсюду открытые сервисные люки, из которых тянутся жгуты проводов, брошенные в обход поврежденных, не работающие консоли, отсутствие освещения в некоторых местах и облезлая декоративная обшивка. Но несмотря на такое состояние, капитан Шайнари гордился своим кораблем. Он был создан задолго до его рождения, на пике технологического развития великой Кирианской империи, и являлся жемчужиной флота. Конструкторы вложили в него последние наработки из области энергетических силовых установок, и при таком малом размере корабль обладал собственным гиперпространственным генератором. Но чудес не бывает, и для остальных систем практически не осталось места, поэтому разработчикам пришлось сократить команду всего до пяти членов экипажа. Именно эта особенность предопределила судьбу подобных кораблей во время экспансии, и они стали ушами и глазами империи далеко за пределами ее границ.

Несмотря на внушительный возраст, корабль продолжал служить, выполняя все те же задачи, как в этом разведывательном рейде к одной из колоний врага. Но время взяло свое, и на борту не осталось ни одной системы, которая работала бы на сто процентов расчетной функциональности. Даже и так не большую команду пришлось сократить до трех членов экипажа, так как система жизнеобеспечения уже не могла обеспечить пятерых, а заменить или восстановить ее нечем.

Об этом с сожалением размышлял капитан Шайнари, двигаясь по кольцевому коридору корабля. Во время наблюдения запрещался запуск вращения корпуса вокруг своей оси из-за соблюдения маскировки, поэтому гравитация отсутствовала, и капитан мерно плыл в невесомости, перехватываясь за скобы. Добравшись до инженерного поста, ловко нырнул в любезно распахнутый люк и в сумраке плохого освещения заметил инженера-техника, практически наполовину забравшегося в один из силовых шкафов и копошащегося в нем.

— Туркхат, что случилось? Почему при выходе из гипера отказала система ориентации? — обратился капитан к инженеру.

Тот еще несколько секунд продолжал молча ковыряться во внутренностях шкафа, а затем выбрался наружу и показал небольшую коробку, на корпусе которой виднелись следы воздействия высокой температуры.

— Вот из-за этого преобразователя выгорела вся питающая цепь, я переключил на резервную, но теперь нужно молиться всем нашим богам, так как переключать больше не на что.

Шайнари указал на преобразователь и спросил:

— Починить сможешь?

— Не знаю, сейчас здесь закончу и посмотрю, что можно сделать. — Не дожидаясь еще вопросов, Туркхат сам поинтересовался: — Как там наблюдения?

— Ждем предварительных данных, но думаю, все так же, как и в предыдущие разы. — Шайнари потер костяной нарост на голове и добавил: — Порой я не понимаю, что мы здесь делаем? Командование думает, что враг сам загнется, и посылает нас, чтобы это не пропустить?

Туркхат поймал вопросительный взгляд Шайнари и, чтобы не смотреть ему в глаза, взял ветошь и начал протирать преобразователь от копоти. Это был провокационный вопрос, и за подобные разговоры на родине можно было лишиться головы или просто исчезнуть без следа, но Туркхат уже давно ходит в команде капитана Шайнари и научился ему доверять. Да и представителей министерства «Чистота мыслей» нет на корабле, поэтому он все же решил высказаться:

— Я думаю, что после стольких лет обещаний о возрождении Империи и контрнаступлении они просто не могут остановиться. А по факту от Империи остались огрызки, а для контрнаступления не осталось флота. Новые корабли мы не строим, а старые даже не смогут выйти за гравитационный пузырь нашего светила, не говоря уже о боевых действиях. — Он ткнул тряпкой куда-то в сторону и добавил: — Это один из самых дееспособных кораблей во флоте, представляешь, в каком состоянии остальные?

— Мне нечего представлять, я и так знаю, — буркнул Шайнари.

— Отказавшись от этих планов, многие лишатся своих теплых мест, так как не будут никому нужны, а обычные кирианцы хотят верить в эти несбыточные обещания, и получается замкнутый круг. Поэтому нас раз за разом отправляют убедиться, что враг все еще силен и не придется воплощать эти обещания в жизнь. — Туркхат снова показал коробку преобразователя и продолжил: — Но когда-нибудь и наши рейды закончатся.

Шайнари молча выслушал монолог инженера и, в принципе, был такого же мнения, но ему хотелось верить в какую-то высшую цель его здесь пребывания, и он, понимая, что сам начал этот разговор, все же с наигранным недовольством сказал:

— Чтобы я больше не слышал таких разговоров на борту моего корабля, это понятно?

— Как скажешь, Шайнари, — без какой-либо обиды в голосе ответил Туркхат.

Настроение капитана испортилось окончательно, и он уже схватился за скобу, чтобы направить свое тело обратно в люк, как вдруг по всему кораблю зазвучали базеры тревоги. Шайнари в удивлении обернулся к инженеру и увидел такое же удивление в его глазах, а затем рывком вылетел через люк.

Обратный путь на мостик занял вдвое меньше времени, и, уже влетая внутрь тесного помещения, он крикнул:

— Нэйран, что происходит?

И, пока Шайнари устраивался в своем ложементе, третий член экипажа, оставленный на дежурстве, скороговоркой выдал:

— Когда поступили предварительные данные, вычислитель определил необычную активность противника, а минуту назад произошло возмущение гиперпространства в том месте, где мы открывали переход.

Капитан, слушая Нэйрана, продолжал приводить свое место в боевое положение: застегнул ремень, слегка наклонил ложемент и опустил сверху консоль управления. На экране консоли тут же проявилось изображение, которое было искажено и не несло никакой полезной информации, но привычный удар сбоку привел все в норму. Отчеты систем корабля о своем состоянии заставили Шайнари скорчить гримасу раздражения, так как ни один статус не говорил о стопроцентной готовности, а в некоторых случаях мелькали критические ошибки проверок. Но несмотря на это, вычислитель обобщил результат как удовлетворительный.

— Давай посмотрим, что там, — сказал Шайнари и отдал команду бортовому компьютеру на разворот корабля.

Для соблюдения маскировки в развороте корабля участвовали только бортовые геродины, так как облака газа из сопел маневровых двигателей легко могли выдать местоположение. Корабль медленно разворачивался всем своим массивом разведывательных приборов в сторону предполагаемой опасности, а Шайнари поймал себя на мысли, что ему нравится происходящее. За столько лет однообразных рейдов хоть что-то произошло, выбивающееся за рамки обычного, его переполняло чувство азарта, а его длинные шипы на голове слегка подрагивали, создавая монотонный шум, как когда-то у его диких предков перед дракой. Шайнари молился всем богам, чтобы во введенных координатах оказалось хоть что-то, кроме пустоты, и, похоже, боги его услышали.