Утёнок и Лебедь (СИ) - Ячменева Алена. Страница 1

Утёнок и Лебедь

0. Жизнь Гадкого Утенка

Если ты не такой как все, то жить непросто. Отличие может заключаться в чем угодно: здоровье, умственные способности, характер, увлечения. У меня это необычная внешность. Я урод.

И нет, если сравнивать меня с любой другой девушкой того же возраста, то никаких отклонений нет. Точно так же две руки, две ноги, один нос, прочие части тела в нужном количестве и в правильном расположении, нормальное здоровье, никаких увечий, шрамов. Просто внешность у меня специфическая. И именно из-за этого я страдаю с тех пор, как себя помню.

Если бы меня попросили себя описать, то звучало бы это примерно так: анорексичка с губами-пельменями, глазами куклы Аннабель, ушами Чебурашки и выменем коровы. Хотя нет, произнести это я бы никогда не решилась, но действительно именно эту страшилку видела каждый день в зеркале.

Я отличалась от любой другой девушки лишь тем, что все во мне было непропорционально. Нормально и, может быть, даже красиво по отдельности, но ужасающе уродливо в совокупности.

Особенно страшно я выглядела в детстве. Огромные глаза навыкате, широкие губы на половину лица, торчавшие в стороны большие уши да еще и короткая мальчишеская стрижка делали меня инопланетянином среди других детей с милыми личиками и пухлыми, розовыми щечками. Меня дразнили жабой, кикиморой, страшилой, уродиной и прочими славными определениями.

Детские и школьные годы прошли в постоянных насмешках и угнетении. Я не знала, что такое иметь друга, потому что общаться со мной считалось зазорным. Но одиночество было меньшим из моих бед.

Люди, а особенно дети, жестоки к не таким, как они. И поняла я это еще в детском саду, где каждый день был пыткой – меня высмеивали, не играли со мной, отбирали игрушки, толкали, закапывали в сугробы, сыпали в туфли песок, проливали на меня воду из-под краски, мазали сопли на вещи.

Однажды кто-то услышал, как отец ласково называет меня Утенком. Дети испортили мое домашнее прозвище, тут же начали дразнить Гадким Утенком и крякать мне вслед. Это кряканье продолжилось и после детского сада.

В школе легче не стало. Наоборот, даже хуже, потому что там выяснилось, что я еще и не так умна, как утверждали родители. Учеба давалась с трудом, многое из того, что делали другие дети, было для меня не просто сложно, а невыполнимо из-за страха насмешек. Я не могла выступать у доски, рассказывать стихи, решать примеры, делать доклады или как-то по-другому проявлять себя. Я многого не понимала из-за того, что боялась переспросить или даже ответить. И, таким образом, подверглась двойному агрессивному нападению: и со стороны детей из-за своего внешнего отличия от них, и со стороны учителей из-за плохих отметок и статуса заядлой, молчаливой, закомплексованной двоечницы.

На эту же пору пришлось и мое взросление, а вместе с ним прыщи и рост груди. И если с первым я еще готова была бороться, то со вторым – нет. Грудь у меня начала обозначаться раньше, чем у остальных девушек, из-за этого произошел очередной всплеск нелюбви одноклассников. Они называли меня «сисястой коровой», а мальчишки еще и пытались хватать за новую, выдающуюся часть тела.

Сколько слез я пролила за время своего взросления – не сосчитать, как и унижения, которые скрупулезно собирала в личную копилку обид на этот мир. Все они были каждый день со мной, ни об одном из них я не забывала.

А этой осенью издевательства достигли своего пика. Меня выдвинули на конкурс красоты. Пусть и не «Мисс Россия», но народа, чтобы посмеяться надо мной, хватит с лихвой.

И вот я стою перед стендом, на котором висят фотографии номинанток, смотрю на свой снимок, а перед глазами проносятся все те неприятности, которые перенесла за прошедшие восемнадцать лет.

– Видала? – Он выскочил неожиданно из-за угла, подскочил ко мне и остановился рядом, закинув руку на мои плечи.

– Что это? – Мой шок был настолько велик, что я даже не обратила внимания на то, что он снова меня обнимает, будто мы старинные приятели или вообще друзья. Хотя, по сути, мы никто друг другу.

– Перевоспитание. Будем бороться с твоими комплексами, Утенок.

Часть I. Просто Мисс. 1. О том, как Утенок попал в новый пруд

Парой недель ранее

– Перестань теребить волосы. Ты очень хорошо выглядишь, – сказала мама, проносясь мимо, пока я крутилась около зеркала.

В квартире стояли шум и гам. Первое сентября, начало учебного года. И для мамы это не шутка, потому что в нашей семье этот день умножался на пять. Для моей родительницы начинался очередной бой не на жизнь, а на смерть с образовательной системой и собственными непутевыми отпрысками. Этот же год для нее особенный – не только я в первый раз иду в ВУЗ на встречу с новыми людьми и новыми жизненными трудностями, с которыми она уже не сможет помочь мне справляться, но и наши младшенькие, близнецы Славик и Стасик, отправляются в первый класс.

– Олеся, хватит. – Мама остановилась рядом и отдернула мои руки от темных волос. – Ты очень красивая. А сегодня особенно!

Невесело улыбнулась. Ах, мама…

Она твердит мне об этом при каждом удобном случае. И ирония заключается в том, что она действительно так считает и считала всегда. Даже когда разгоняла мальчишек, которые плевали в мою сторону и кричали обидные слова. Даже когда ей пришлось устроиться работать в школу, чтобы оберегать меня от других детей, она все равно считала свою старшую и самую проблемную дочь красивой, сообразительной и славной девочкой.

Но вообще… сегодня я действительно выглядела неплохо. Родители разорились и не только купили мне новые вещи, но и заказали специальные, дорогие линзы. Я старательно уложила волосы, чтобы за ними скрыть уши. Глаза и губы спрятать не удалось, но я уже несколько дней усиленно ела, чтобы природная худоба и впалые щеки не подчеркивали самые выдающиеся части лица.

– Может, хоть немного ресницы подкрасим? – предложила мама, открывая шкаф комода и извлекая оттуда свою тушь.

– Мам! – возмутилась, уворачиваясь от нее.

Косметику не любила именно потому, что она только усугубляла ситуацию, подчеркивая мои изъяны.

– Такие ресницы грех прятать!

– Я и не прячу! Все они тут, на месте, – проворчала, поправляя объемную кофту и поворачиваясь к зеркалу боком, чтобы посмотреть, хорошо ли скрыта грудь.

– Эх, мне бы твои ресницы, – вздохнула Оля, младшая сестра, подходя к нам с чашкой чая в руках.

– Ты что тут делаешь?! У тебя линейка через полчаса! – возмутилась мама, глянув на наручные часы.

– Это не у меня. А у Ляли, и они с папой уже ушли, – ответила сестра невнятно, жуя.

– У Ляли? – ужаснулась мама, снова сверяясь с часами. – Мальчики, вы уже собрались?

Из комнаты выглянул Славик в одних домашних штанах и пронесся на кухню.

– Олеся, перестань теребить волосы и выезжай в академию, а то опоздаешь! И не переживай ни о чем! Это студенты, а не подростки. Там никто смеяться над ерундой не будет. Обязательно друзей найдешь!

Мама умчалась в сторону комнаты братьев, а мы с Олей понимающе переглянулись, прекрасно понимая, что студенты могут оказаться такими же жестокими, как и дети. Сестре из-за моего уродства тоже пришлось пережить немало неприятных шуточек, но она, в отличие от меня, обладала боевым характером и могла постоять не только за себя, но и за меня.

– Боишься?

– Конечно, – кивнула, встречаясь с ней взглядами в зеркале.

– Не бойся. Хуже все равно не будет. Губы сейчас у большинства – перекачанные пельмени, выделяться особенно не будешь. Говори всем, что врач неудачный попался, еще и пожалеют…

Невесело усмехнулась, подхватывая сумку и вешая ее через плечо.

– Ну спасибо, подбодрила.

– Кстати, про глаза можешь то же самое сказать, – продолжала сестра напутствовать, пока я обувала кроссовки. – В Японии или в Корее делают операции по увеличению глаз. Как в манге или аниме. Такие уродцы получаются… Сейчас покажу. – Она потянулась к заднему карману джинсов.