Чехов (СИ) - "Каин". Страница 1

Чехов

Выпуск

— Дамы и господа! В этот торжественный для всех нас день…

У меня едва получилось сдержать зевок. Побороть скуку никак не выходило.

День выдался солнечным и теплым. Легкий ветерок разносил аромат свежей строганной древесины, из которой накануне сколотили высокую трибуну.

Директор Первого Императорского Юридического Лицея выглядел внушительно. Он надел по случаю белоснежный китель, поперек широкой груди лежала голубая лента, увешанная орденами за выдающиеся заслуги перед Империей. Украшению почти удалось отвлечь внимание от выступающего живота уже немолодого мужчины, который гордо вещал с высокой трибуны о величии заведения, его богатой истории, и выпускниках, которые посвятили свою жизнь служению Отечеству. Далее прозвучали имена тех, на кого стоит равняться. Хотя для этого нам не нужно было напоминание. В коридорах лицея хватало портретов бывших учеников, лица которых сейчас мелькали в светских хрониках и на страницах газет.

Директор поздравлял нас с выходом во взрослую жизнь и о путях, которые теперь открывались перед вчерашними лицеистами. Звучало все слишком соблазнительно, чтобы быть правдой.

Вещал Вяземский в своей излюбленной манере. Нудно, скучно и неинтересно. И две шеренги лицеистов в одинаковой форме, построившиеся во дворе на линейке, застыли, словно впав в анабиоз.

Я бросил короткий взгляд на наручные часы. До конца торжественной части оставалось ещё десять бесконечно долгих минут. Но Вяземский отличался словоблудием. Поэтому речь могла затянуться на неопределенный срок.

Сегодня нам всем повезло, и директор уложился отведенное время. Кажется, он и сам не понял, как так вышло. В конце речи пожелал удачи выпускникам, и все захлопали. Началось вручение дипломов. Каждый из нас понимал, что после официального мероприятия лицеисты разобьются на группы по интересам и оккупируют близлежащие кабаки. А вечером, ещё до салюта, в городе начнутся дебоши и пьяные свары. Ведь этим теплым майским вечером во взрослую жизнь выходили не только ученики Первого Имперского Лицея. Выпускники из разных заведений зачастую ненавидели друг друга. Потому что были уверены: только их Альма Матер была лучшей, а остальные были поганью. Пройдет несколько лет, подростковые гормоны перестанут бурлить в крови, и противостояние учебных заведений выйдет на новый уровень. Студенческие братства, которые зародились в лицеях, начнут соперничать друг с другом более осторожно, плетя интриги, продвигая своих кандидатов на высокие посты и убирая с дороги противников. И при этом, в светском обществе вчерашние непримиримые враги будут улыбаться друг другу.

— Павел Чехов.

Голос Вяземского вырвал меня из раздумий, и я тотчас вышел из строя. В толпе лицеистов послышались шепотки. Словно бы я встревожил спящий серпентарий. Спину сверлили недобрые взгляды. Но я к этому уже привык. Спокойно поднялся по ступеням, вышел на помост, забрал аттестат и пожал руку Вяземскому. Фотограф несколько раз щёлкнул кнопкой фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот момент для истории. А я спустился с аттестатом, чеканя шаг, и встал в строй.

Прощай, юридический лицей. Впереди год практики для закрепления полученных знаний. Под присмотром куратора, само собой. А потом меня зачислят в Петроградский Имперский Институт.

Выдача аттестатов завершилась. Директор уже изрядно устав от происходящего коротко попрощался и сошел с постамента, чтобы направиться в сторону столовой. А лицеисты потянулись к выходу. Я подождал, пока схлынет толпа, и направился к воротам.

— Чехов!

Я остановился. Обернулся. Меня окликнул Алексей Суворов, один из немногочисленных товарищей еще по гимназии.

— Ну, поздравляю, братец.

Парень нагнал меня, дружески хлопнул по плечу.

— Благодарствую, Алексей Михайлович, — ответил я. — Прими и от меня поздравления.

Мы направились по мощеной тротуарной плиткой дорожке. Долговязый приятель подстроился под мой шаг, чтобы мне не пришлось торопиться.

— Наконец-то свобода, — с облегчением выдохнул Суворов. — Впереди лето, кабаки, девочки

— И практика, — резонно добавил я.

— Ну, практика не работа, — философски ответил приятель. — На практике и расслабиться можно. Кстати, ты куда пойдёшь? К отцу?

— Моё общение с папенькой больше напоминает вооружённое перемирие, — покачал головой я.

— С чего бы?

— Не хочу стать таким, как он. Поэтому решил попробовать себя по другую сторону баррикад. Испытать себя в защите прав и свобод граждан империи.

— Адвокатом? — искренне удивился Алексей. — Представляю, как отреагировал на эту новость твой отец.

Я усмехнулся:

— Не-а. Ты даже не представляешь.

Мой отец, Филипп Петрович Чехов, занимал пост начальника следствия охранного отделения. Высшая должность в охранке. И путь к этому был сложен и тернист. Да и выпал он на времена смуты, когда у сыскарей было чуть больше полномочий. А еще, папенька считал адвокатов кем-то навроде тараканов, которые затягивают процесс, и всячески мешают стражам правопорядка делать свою работу. Узнав о том, что единственный сын решил добровольно стать вредителем, родитель пришёл в такую ярость, что пришлось мне бежать из дома, куда я приехал погостить на каникулы.

— Ну ты даёшь, братец, — покачал головой Суворов, но в голосе товарища я услышал нотки одобрения. Я понимал, что другу нравится протест, к которому он сам не был готов.

— А ты? Идёшь в кабинет отца? — спросил я.

— Нет. Батюшка договорился о том, чтобы я попал на практику к другу нашей семьи, Лаврентию Аркадьевичу Воронову.

— В городскую прокуратуру? — уточнил я, и Суворов кивнул.

— Именно, мой друг. Так что теперь, мы будем по разные стороны баррикад.

— Надеюсь, нам доведётся сойтись с тобой в суде, — усмехнулся я. — Проверим, кто лучше освоил ораторское мастерство.

— А проигравший ставит победителю выпивку в кабаке, — добавил Алексей.

— Идёт, — согласился я.

— Кто проставляется? — послышался рядом весёлый девичий голос.

— О, госпожа Белова, — откликнулся Алексей, когда девушка поравнялась с нами. — Что я вам сейчас расскажу, дорогая Алиса… Вы не поверите.

— Заинтриговали, Алексей Михайлович, — ответила наша спутница и с интересом посмотрела на него.

Девушка была миловидной, но не слишком яркой. Однако я замечал, что она пудрит щеки, чтобы скрыть приятный румянец, а волосы сворачивает в узел на затылке. Что прибавляло ей пару лет. Думаю, что она делала это намеренно, чтобы не вызывать зависти у подруг.

Парень замялся, покосился на меня, и я кивнул: «Давай, мол». И Суворов набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— Нашего хорошего друга, Павла Филипповича, скорее всего, уже вычеркнули из завещания. А всё потому, что младший Чехов решил строить карьеру адвоката.

Белова обернулась, улыбнулась:

— Вот как? Весьма смелый ход.

Я только развёл руками и повторил:

— Уже давно решил стать законником, и защищать права граждан империи в суде. А ты? Займёшь должность юриста в одной из компаний отца?

Алиса покачала головой:

— Нет. Семья решила, что я пойду на государеву службу. Поэтому меня определили в сыскной отдел жандармерии.

Я понятливо кивнул. В принципе, логично. Отец Алисы, Александр Белов, был весьма обеспеченным промышленником, но не имел дворянского титула. Был выходцем из бастардов. Поэтому семья решила, что пора получить герб. И возможно, за десять лет службы, Беловой будет пожалован титул. Не без помощи отца, само собой. Связи и деньги могли решить в Империи многие вопросы.

— Похвально, Алиса Александровна, одобрил Алексей.

Девушка зарделась, будто и впрямь засмущалась от такой похвалы. Мне всегда казалось, что Белова умеет быть беззащитной и милой, когда сама того пожелает.

Мы вышли на Михайловский проспект, по которому прогуливались люди. Здесь вышагивали ведомые экскурсоводами туристические группы, слышался гомон и смех. Это был центральный проспект города. За спиной осталось станция метро имени Адмирала Нахимова, неподалёку от которой располагался наш лицей и студенческий городок. Справа от нас, вдалеке, блестели на солнце купола Собора святого Луки. А дальше, за широкой лентой реки, высился шпиль военно-морской академии. Мы свернули налево, и по проспекту двинули в сторону "Старого Лепрекона" — питейного заведения, расположенного в паре кварталов. В туманном городе все сложнее становилось найти годное место для отдыха от трудов праведных. Почти в каждом собирались либо туристы с восторженными рожами либо местная толерантная элита с выбритыми бровями. В этом же заведении было приемлемо. Кабак вот-вот должен был открыться, а нам не терпелось отметить окончание лицея.