Измена. Подарок небес (СИ) - Шторм Диана. Страница 1
Глава 1
Дом, милый дом!
В самом радужном настроении забегаю в подъезд, несусь к лифту и сталкиваюсь с досадной неожиданностью — лифт не работает. Информационная записка сообщает, что неисправность должны устранить… вчера.
— Вот редиски! — выдыхаю разочаровано, и, внезапно, ловлю себя на мысли, что расстроиться по-настоящему ну никак не выходит. Подумаешь какая незадача! И что с того, что пешком на десятый?!
Мелочи жизни — сущие пустяки по-сравнению с предвкушением радости от скорой встречи с Глебом.
Как на крыльях взмываю на свой этаж и тихонечко отпираю входную дверь.
В прихожей сумрачно — окна на кухне плотно зашторены.
Моя рука автоматически тянется к выключателю — отдергиваю её в самый последний момент, замечая распахнутые двери в спальню.
В квартире царит сонная тишина и покой — моя радость явно ещё спит. Скорее всего измучился за ночь, бедняжка. Он всегда весьма тяжело переносит даже самое лёгкое недомогание, а уж если температура поднимается — то всё, считай пиши-пропало: для Глеба такое состояние равносильно пытке.
Накатывает нежность и острая потребность увидеть его. Не могу больше ждать! Не снимая обуви, (всё равно сейчас предстоят хлопоты по-хозяйству: чистота, покой и хорошее питание порой не хуже лекарств лечат) бесшумной тенью проскальзываю к дверям спальни, заглядываю в комнату, делаю шаг внутрь и… замираю.
Яркие солнечные лучи слегка пробиваются сквозь бархат штор, превращая тьму в тёплый, успокаивающий полумрак. Спится при таком освещении вполне себе неплохо.
И видится тоже…
Мой любимый, абсолютно обнажённый, лежит на спине. Скомканное одеяло сбилось в изножье кровати. Голова Глеба повёрнута к окну и мне отчетливо виден его тонкий, точёный профиль. Муж крепко спит.
Светлые локоны волнами разметались по подушке, создавая эффект своеобразного нимба. Он действительно похож на прекрасного ангела или на древнегреческого бога-Аполлона. Красивое, но вместе с тем, мужественное лицо, крутые плечи, широкая грудь, тонкая талия, переходящая в стройные бёдра, в меру мускулистые длинные и ровные ноги — кажется, что это совершенное тело создано не природой, а гениальным скульптором, настолько оно безупречно. Я застываю на секунду, всматриваюсь, ловя каждую мелочь, а потом перевожу взгляд на ту, что бесстыдно примостилась подле моего мужчины.
Голая блондинка с грацией холёной кошки плотно прижимается к Глебу.
Одна её нога закинута на ногу моего любимого, изящная ручка покоится чуть ниже его живота…
Несмотря на шоковое состояние, безотчётно отмечаю про себя, что соперница красива. И «красива» — это ещё мягко сказано.
«Высший сорт» — как выразился бы Глеб.
Кукольная мордашка, из разряда тех, что никогда не выходят из тренда: пухлые, чувственные слегка приоткрытые губы, аккуратно очерченные брови, большие глаза, обрамленные густыми изогнутыми ресницами…
Сама не очень высокая, но изящная, длинноногая, с полной грудью, крепким задом, плоским животом и осиной талией. Густая грива шелковистых волос золотым водопадом рассыпалась вдоль обнаженной спины.
Подле кровати стоят два фужера и валяется несколько пустых бутылок из под шампанского. А у самых моих ног какой-то комок белого тряпья. Поддеваю его носком кроссовка — взгляд фокусируется на красном кресте.
— Вот же! — проносится в голове, — А я была так уверена в его неприязни к представителям медицины…
Брезгливо отпинываю от себя карнавальный костюм белобрысой.
Тем временем Глеб шевелится и прижимается ещё плотнее к своей пассии. А я, наивная, думала, что ближе чем сейчас уже невозможно. Видимо, это правило распространяется только на меня.
Неимоверным усилием подавляю готовый вырваться судорожный всхлип.
Глеб бормочет что-то нечленораздельное и утыкается носом в макушку «медсестрички».
Понимаю, что ещё секунда и я либо рухну без чувств, либо заору во всю глотку, либо и то и другое сразу.
Нет! Подобного унижения мой рассудок уже не выдержит!
Разворачиваюсь, подобно заводной кукле, и механически, на автомате, выхожу из квартиры. Делаю шаг к лестнице, потом возвращаюсь и плавно поднимаю дверную ручку вверх — раздается лёгкий щелчок запираемого механизма.
Всё, не было меня тут! Не было!
Уже не имея возможности сдерживать истерические спазмы, всхлипываю, хватаю пересохшим горлом затхлый подъездный воздух и, очертя голову, несусь со всех ног вниз.
Мне везёт: по-пути не сталкиваюсь ни с кем из соседей. Вылетаю на улицу и останавливаюсь в ступоре.
— Как он мог!!!! Как вообще возможно, что он, такой верный, любящий и заботливый, мог так поступить?!
Рыдания сотрясают тело. Понимаю, что не могу остановиться, не могу успокоиться.
А если кто-нибудь из знакомых увидит меня в таком состоянии?!
Затуманенным слезами взглядом лихорадочно обшариваю окрестности. Мне нужно найти укрытие от любопытных глаз, место, где я смогла бы остаться наедине с собой, спокойно выплакаться и если не принять, то хотя бы осознать случившееся.
Внимание привлекает домик-теремок на детской площадке напротив. Несусь к нему, забираюсь внутрь, сажусь, сжавшись в трясущийся комок и обхватив колени руками.
Как же мне теперь быть?! Что делать?
Глава 2
Как так вышло, что всего лишь за сутки моя жизнь превратилась в кошмар наяву?!
Прокручиваю в голове события минувших часов. Найдётся ли в них хоть крупица света?
***
Мой вылет запаздывает уже на два часа. Погода выдалась не очень благоприятная для полётов — накануне город накрыло мощным грозовым штормом. Разгул стихии уже утихал, но рейсы нещадно задерживались.
Я с надеждой посматриваю на табло расписания рейсов: «задерживается», «задерживается», «задерживается»… «отменён»…
Тоска от томительного ожидания и тревога за Глеба переполняют и не отпускают ни на секунду. Зная нелюбовь мужа к докторам и лекарствам, я просто не могу заставить себя расслабиться.
Мысли о муже не дают покоя.
Как он там?
Во время нашего последнего видео-разговора он выглядел таким измученным и больным. Осунувшееся бледное лицо, копна нечесаных вьющихся волос, синюшные тени под лихорадочно горящими глазами.
— Лесь, я наверное не смогу выходить на связь в ближайшие дни. Чёртова простуда. Вчера вот накрыло. А сегодня температура под сорок, знобит, — голос Глеба сорвался и он закашлялся. — Ты, малыш, не переживай главное. Я шефу уже позвонил, объяснил ситуацию: отлежусь, поработаю пару дней из дома. Через недельку буду как огурчик.
Глеб улыбнулся ободряюще, но сердце моё екнуло и противно сжалось — очень уж нервной и неестественной вышла его улыбка.
— Глеб, ты точно норм? Может быть врача вызовешь? — я с тревогой вглядываюсь в лицо любимого мужчины.
— Лесь, какой доктор? Ну что кипишуешь-то?! Обычное простудное недомогание, а я, как старушка какая-нибудь, буду людей на вызова дёргать? — поморщился он — Ты, мать, давай панику не включай. Всё чики-пуки будет — не первый раз.
Брови мужа на секунду недовольно нахмурились, но тут же его черты разгладились и он опять улыбнулся. Улыбка эта вышла такой мечтательной и нежной, что моё сердце в очередной раз кольнуло, но к прежней тревоге добавилась ещё и тоска по мужу.
Как же я его люблю!
И как же редко, в последнее время, мы бываем вместе!
После рождения Кирилла наша жизнь изменилась. С появлением первенца, Глеб стал больше работать и всё позднее появляться дома. Приходил он не раньше десяти вечера, уставшим и сонным, оставлял без внимания приготовленный мною ужин, мылся и, полностью обессиленный, буквально валился в кровать. Иногда у него ещё хватало сил отвечать на мои ласки, иногда он их просто принимал, отдавая себя на волю моей инициативности, но чаще засыпал, лишь только его голова касалась подушки.
— Глеб, перестань так изводить себя! Ты же работаешь наизмот, не высыпаешься, не ешь практически… — умоляла я мужа.