Бесобой - Кутузов Кирилл. Страница 1

Кирилл Кутузов БЕСОБОЙ

«Особый интерес для пытливых представляют идентичные книги, написанные разными авторами, разделённые тысячами миль и сотнями лет, написанные на разных языках, содержащие, однако, совершенно одинаковое послание для тех, кто придёт потом. Классическими трудами такого рода считаются так называемые „Кодексы последних дней“. Если вам удастся заполучить список с „Кодекса“ флорентийского еретика Сан Джакомо, а затем посчастливится отыскать копию „Кодекса“ судьи Ганя, под личиной которого скрывалась куртизанка Лунная Неизбежность, потрудитесь сравнить их содержание. Удивительным свойством идентичных книг является способность сохранять идентичность, несмотря на естественные для перевода искажения.

Каждый „Кодекс последних дней“ рассказывает об истощении времени, о скором начале Парада Хищных Звёзд и о наводнении вещного мира демонами. Неофит [1] решит, что „Кодекс“ — свидетельство универсальности мысли человеческой, особенно в эпоху тревог. Но глаз пытливый зрит в корень, ловкий ум проникает в суть вещей: идентичные книги не следствие, а причина. Книги, презревшие закон, согласно которому ткань времени ткут постепенно, нарушают целостность лазурного небесного плата и позволяют демонической паутине покрыть кости мироздания.

Путь, каковым книги эти находят себе место в том или ином времени, ведом только им самим. Те, кто приступают к их написанию, не проявляют признаков одержимости. Их охватывает благостное вдохновение, и в словах, что выходят из-под их пера, они находят отражение внешних и внутренних треволнений. Им кажется, будто труд их поможет ближним отыскать ответы на вопросы, что терзают живущие поколения. Им кажется, что за их спинами стоят титаны прошлого, чьему примеру они следуют. Они без труда назовут вам имена великих, на чьи труды их книги ссылаются, и если мы сравним эти имена, то в случае каждого автора они будут разными. А книги останутся идентичными.

Однако, хоть мнилось им иное, и фра [2] Сан Джакомо, и царь Птолемей, и бродяга-идальго по прозвищу Лис — все они были не властны над своими перьями. Напротив, стали они орудиями, пешками, которыми играли нездешние силы, хохоча от обуревающего их азарта. Профан назвал бы эти силы демоническими, однако нам с вами ведомо, что демоны познаваемы и вращаются в том же круге суеты, что и люди. Тут же сокрыта тайна иного порядка.

Какая же польза в том, чтобы знать о существовании идентичных книг, если тайну их пока разгадать никому не удалось? Польза в нехитрой истине: горе тому, чей современник примется за написание книги, которая слово в слово будет повторять трактат, сложенный в прошлом. Ведь каждая такая книга — это магнит. Каждая такая книга — дверь».

«Книга Заплат»

ГЛАВА I Гориман

Гориман

Данила поднял чертёнка за шкирку:

— Пошли, оторвись от компьютера. Ты скоро задницей дырку в стуле протрёшь.

Шмыг вырвался из крепкой хватки и запротестовал:

— Начальник, имей совесть, а? Дай пять минут, тут не везде сохраняться можно.

— Поставь на паузу. Вернёмся — доиграешь. Я компьютер выключать не буду.

— А если свет вырубят? — не унимался Шмыг. — Я читал, в Москве веерные отключения бывают. Мне тогда заново всё проходить придётся!

— Да пошли уже. На, вон, потрогай жетон, — Данила оттянул цепочку с шеи и протянул Шмыгу висящий на ней металлический жетон. — Холодный, чувствуешь?

— Надо мне больно эту гадость трогать, — поморщился Шмыг. — К тому же то, что он холодный, ещё ни о чём не говорит. Может, ты его специально в морозилку кинул — чисто вот чтобы мне поиграть не дать нормально.

— Думаешь, я ради такого заморачиваться бы стал? — Данила усмехнулся. — Мне проще вилку из розетки вытащить.

— О, ты бы стал! Я же тебя насквозь вижу. Ты у нас вот что делаешь? Правильно, ты мочишь демонов. А меня ты замочить не можешь, потому что я твой друг, товарищ и брат. Но в душе-то у тебя всё равно ярость зреет. Ты подсознательно хочешь мне жизнь испортить. Спишь и видишь, как бы так сделать, чтоб Шмыг побольше страдал!

— Ничего подобного. Я даже сейчас стою и смотрю, как ты пещеру с муравьями в игрушке своей проходишь. Жду, хотя тут неподалёку где-то адская погань гуляет. Мамки так детей не опекают, как я тебя. Сохраняйся уже, и погнали.

— А ты не стой над душой, а амуницию перепроверь лучше. А то начнётся потом: «Данила, почему ты позволил огромной гадине из Ада слопать меня, своего друга?» — Шмыг театрально закатил глаза. — А в ответ: «Ох, Шмыг, я стволы перезарядить забыл, прости меня, пожалуйста…»

— Перепроверил уже.

— Ладно, чёрт с тобой, поверю на слово.

— Слушай, жетон уже совсем ледяной, — Данила напрягся. — Всё, погнали.

— Ладно, начальник. Я сохранился, теперь можем и поработать.

— «Мы пахали».

— Конечно же «мы». Что б ты без меня делал? Сухари бы сушил.

В последний момент перед выходом Данила решил накинуть куртку. На улице было не сказать чтобы холодно, но, если с демоном удастся разобраться побыстрее, можно и в магазин зайти, а под курткой удобно прятать Шмыга. Если шариться с ним вечером по тёмным подворотням, то там чертёнка прятать, конечно, незачем. В крайнем случае решат, что здоровый мужик крысу-переростка выгуливает… Или мелкую собачонку невыясненной породы. А вот в магазине — другое дело.

Пока Данила одевался и распихивал по карманам телефон и свёрнутые вощёные мешочки с тесьмой, предназначенные специально для песка, Шмыг опять увлёкся игрой. Пришлось на него прикрикнуть:

— А ну, бегом! А то правда из розетки шнур вытащу, потом настройки заново выставлять замучаешься.

— Начальник, пощади! — капризно взвизгнул Шмыг. — Не губи меня, дурака! Твой драндулет допотопный после этого перезагружается по полчаса! Я не выдержу!

Повозмущавшись ещё самую малость чисто для прили-чия, чёрт уселся Даниле на плечо. Холод, который источал жетон, уже ощущался даже через ткань толстовки.

— Есть идеи, куда идти-то? — зевнул Шмыг.

— Да как обычно — будем нарезать круги. Когда жетон начнёт холодом до кожи прожигать, значит, гнида за углом. Он ведь так и работает — чувствует их.

— Удобная у тебя всё-таки цацка, Данила. Только мне от неё всё равно не по себе как-то.

— Хорошо, что жетон на тебя не реагирует. Иначе от него толку совсем бы не было — ты же вечно где-то рядом трёшься, — Данила усмехнулся.

— А это потому что ты здоровый. Если будут бить, за тобой прятаться удобно, — деловито изрёк чертёнок.

— Не, это потому что бью обычно я.

— Ну, есть такой момент, да.

Хорошо, что темнеть начало пораньше. Летом работать было почти невозможно — попробуй погоняться за какой-нибудь рогатой клыкастой образиной посреди бела дня… Менты слетятся, народ перепугается. И ладно бы демонов это тоже останавливало — да как бы не так! Портить людям жизнь, соблазнять слабых лживыми посулами и наживаться на страхе и отчаянии куда проще, если вселился в какого-нибудь бедолагу, не привлекая лишнего внимания.

— Данила, я вот спросить хотел… — начал Шмыг.

— Чего?

— Я всё никак не пойму: чего ты с ними миндальничаешь?

— С кем, «с ними»?

— С чувачками, в которых мои драгоценные сородичи вселяются. Пускаешь пулю в лобешник — носитель откинулся, больше в его теле никто сюда не пролезет, и демон добрую половину сил потратит на то, чтобы из оболочки вырваться, прежде чем та скопытится окончательно… Одни плюсы. Я б ещё понимал, если бы демоны в вашем мире через кого-то там важного воплощались, через теннисисток, например, — вот их мочить жалко, это я понимаю, — Шмыг одобрительно качнул головой, как бы соглашаясь с собственным утверждением. — А они же предпочитают всяких бродяг или старшаков, которые на кладбищах пентаграммы малюют. Чего их жалеть-то?