Рыжий, циничный, неприличный (СИ) - Волкова Дарья. Страница 1

Рыжий, циничный, неприличный

Глава 1.

…негодуя, вместе вздыхали Афина и Гера (Гомер, «Илиада»)

– Паша, не спорь со мной!

– Почему?!

– Потому что со мной вредно спорить!

Такие слова на прокурора не могли произвести должного впечатления. Это же совершенно не убедительная аргументация. Но Павел Тихий рассмеялся.

– Эля, с тобой невозможно спорить.

– Поэтому не спорь, а ешь!

Перед Пашей поставили тарелку со сливочной пастой с курицей и грибами.

– Давай, Лиса Патрикеевна, ешь и слушай умную тетю Элю!

Павел хмыкнул и принялся за еду. Уж что-что, а готовила Эля вкусно. Да и вообще…

Павел уже год знаком с Элей – если словом «знаком» можно описать тот факт, что эта девушка – жена его брата. И не просто брата, а брата-близнеца, с которым Пашка все жизнь себя чувствовал одной из двух половинок единого целого. Кто не является близнецом – тому не понять, и не парьтесь.

Это хрен поймешь, если ты сам такого не испытал на своей шкуре. И словами это тоже хрен опишешь. Поэтому когда Петр, младший брат Павла – а в паре братьев Тихих каждый считал себя старшим, а своего брата младшим, что бы там ни значилось в свидетельстве о рождении, это аксиома! – так вот, когда младший брат соизволил вдруг жениться – то это стало чем-то сродни персональной катастрофы для Павла. Как Петька мог жениться?!

Да еще так удачно!

Нет, Павел не рассматривал брак брата с позиции мещанской точки зрения «удачный – не удачный». Он смотрел на это дело с другой стороны. Эля просто как нож в масло вошла в их семью. Ее обожала Марфа. Ее боготворила мама. И, самое удивительное – Элю опасался отец. Не боялся – отец в принципе не мог никого бояться, это тоже аксиома. Но – опасался. И это был единственный в своем роде и уникальный пример, когда Тихон Тихий на кого-то смотрел с явной опаской.

И вот эта молодая женщина сидела сейчас напротив Паши.

– Хлебушка, Пашенька?

– Эля! – неразборчиво рыкнул Павел. – Заведите уже с Петькой ребёнка, и на нем свои материнские инстинкты реализуй.

Эля лишь выгнула бровь. У нее был талант – одним звуком, жестом, поворотом головы ставить собеседника на место. У Элины Тихой вообще бездна талантов. Главнейший из которых – уживаться с Петькой.

– Когда уже твой ненаглядный домой явится?

– Сие непредсказуемо, – Эля забрала у Павла пустую тарелку. – Чай будешь?

– Буду.

Они пили чай, Эля рассказывала о своей работе, а Павел смотрел на Элины руки на столе. У них в семье у женщин совсем другие руки. Мамины – маленькие, аккуратные, но очень умелые руки хирурга, пусть уже и в, если так можно сказать, отставке. У сестры – такие же, как у мамы, только это руки успешного управляющего ресторана «госТинцы», которые, кстати, умеют виртуозно готовить – пальчики оближешь.

Эля тоже готовит вкусно – сливочная паста была очень и очень. Но на этом сходство рук заканчивалось. У Элины руки крупные, почти мужские, с длинными пальцами и сильно выраженными суставами. И все-таки красивые, собственной своеобразной красотой. У основания мизинца правой руки алел свежий то ли шрам, то ли ожог.

Ох, Эля, Эля…

– Лисичка, ты меня слушаешь?

Паша вынырнул из своих размышлений, вздохнул, отхлебнул чая.

– Я ведь обижусь когда-нибудь. Почему это я – лисичка?

Эля рассмеялась, встала и легко чмокнула его в макушку.

– Не обижайся. Что, никто больше не рискует называть грозного прокурора лисичкой? – Паша что-то невнятно буркнул. – Да потому что ты лис – рыжий и хитрый.

– Ну а Патрикеевна почему?

– Не знаю, – беспечно рассмеялась Эля – Потому что Патрикей созвучно с Павлом. Но я больше не буду называть тебе лисичкой. И Лисой Патрикеевной тоже не буду. Станешь ты у меня Лис Патрикей!

– И как с тобой Петька живет? – вздохнул Павел.

– Не жалуется.

– Потому что ему запрещено жаловаться!

Эля снова рассмеялась.

– Вот он придет – и спроси у него сам. А пока давай о наших делах.

– Скорбных?

– Ровно наоборот.

Эля встала и вышла из гостиной, а потом довольно быстро вернулась. На стол перед Павлом лег ключ.

– Адрес я тебе пришлю в телефон. Ну, Паш?

– Не нукай на меня.

– Пашка, ты же зеленый уже от работы.

– А говорила - рыжий.

– Это волосы у тебя рыжие, а лицо – зеленое! Паша, сочетание рыжего с зеленым только на апельсиновом дереве хорошо сморится. Тебе нужен отдых. Тебя твои чижики совсем доконали!

– Не чижики, а пыжики.

– Напомни, кстати, почему пыжики, – внезапно воодушевилась Эля. – Я запамятовала.

– Потому что ПэЖэ – пожизненное заключение.

– Так вот – затрахали тебя эти твои пыжики! – вынесла Элина безапелляционный вердикт.

– Эля! Как ты выражаешься! Ты же девочка!

– Что – Эля?! Эля еще и не так выражаться может. Паша, не будь таким душным. Это дом принадлежал еще моим родителям. Домик, конечно, небольшой, но комфортабельный. Все, что нужно для жизни, есть – газ, электричество, водопровод, канализация. С веранды море видно. Пять минут неспешным шагом до него. Что тебе еще надо?

– Чтобы за меня не решали.

– А отпуск ты зачем взял? Чтобы в Москве торчать? Знаешь, как хорошо в Крыму в мае? Там все цветет, морской воздух, тишина, покой. А захочешь развлечений – так полчаса на такси – и ты в центре города с ресторанами и барами.

– А море еще холодное, – проворчал Паша, уже сдаваясь.

– Ты мужик крепкий и закаленный. А если что – съездишь еще раз, с нами, в августе, когда море как парное молоко! Если твоего брата в отпуск отпустят, конечно.

Павел рассмеялся и сдался. Спорить с «умной тетей Элей» действительно бесполезно. И он убрал ключ в карман пиджака.

– Ну вот и умница, вот и хороший мальчик, - мурлыкнула Эля. – Паш, там только что-то какие-то проблемы по электрике были в последний раз, коротит иногда. И с бачком унитазным что-то. Но это мелочи.

– Ну началось…

– Ой, да я не прошу тебе посмотреть, ты же своими белыми прокурорскими ручками только бумажки умеешь подписывать. Я просто предупреждаю. Но если что – сходи к соседям, которые слева – они тебе подскажут хорошего электрика или сантехника, чтобы посмотрели. Да дядя Коля и сам… В общем, разберешься.

Паша хотел возмутиться словам про белые прокурорские ручки, но в этот момент позвонили в дверь.

– А вот и Петечка пришел!

Двухметровый матерящийся как сапожник на работе и вне ее следователь по особо важным делам у нас Петечка. Потому что спорить с Элей бессмысленно.

– Пашка, привет, – раздался из прихожей громкий голос брата. – Весь мой ужин съел?

– Конечно, - громко отозвался Павел, улыбаясь и допивая чай. – Как раз сейчас спешно остатки в рот запихиваю.

– Пашенька приехал за ключами, он едет отдыхать в Крым, в наш домик, – послышался чуть задыхающийся голос Эли. Целовала, наверное, своего ненаглядного рыжего следователя.

– Вот счастливчик! – вздохнул появившийся на пороге гостиной Петр Тихий.

Павел встал и братья обнялись.

– Ну, как у тебя дела, Петр Тихонович?

– Эля, закрой уши. Я сейчас материться буду,

Глава 1.2

***

Элина Тихая наблюдала за братьями, не вслушиваясь в разговор. Наблюдать за ними было гораздо интереснее, чем слушать, тем более что всех новости и перепалки она знала. А вот наблюдать ей не недоедало.

Братья Тихие, Петр и Павел. Близнецы – разнояйцовые, но очень похожие. Но только на первый взгляд. Трудно найти людей настолько похожих на первый взгляд, и столь разных на второй. Да, оба высокие, широкоплечие, рыжеволосые. Да, оба под погонами. Но и только.

Петр унаследовал широкий, основательный, медвежий костяк отца и деда, а характер имел примерно такой же, как у машин, которые проектировал его прадед , в честь которого Петра назвали, полный его тезка, конструктор танков Петр Тихонович Тихий. Петя тоже шел вперед как танк – прямо, неумолимо и напролом. Его можно было задержать, но невозможно остановить.