Ленкина жизнь - Кузьмина Лана. Страница 1

Лана Кузьмина

Ленкина жизнь

Первое воспоминание

Окружающие ошибочно считали, что буква «к» в её имени лишняя. Бесчисленное количество раз в жизни девочки, а позднее девушки, повторялась одна и та же сцена. В ответ на вежливый вопрос об имени, она всегда расплывалась в широченной улыбке, протягивала левую руку и радостно произносила: «Ленка!»

Спрашивающий недоумевал: «Ленка? Может быть, Лена? Леночка? Елена?» Она стояла на своём. Ленка и точка! Так называла её бабушка, самый близкий и родной человек на земле. А всё, что говорила бабушка, было правильным и обязательным к исполнению. Бабушка бывала несдержана, могла порой в разговоре вставить крепкое словцо, но внучку она любила, и грубоватое на взгляд посторонних имя, несло на себе печать её заботы и нежности.

 Первое Ленкино воспоминание – снег. Он повсюду. Падает сплошной стеной с неба, с двух сторон нависает сугробами, скрипит под полозьями санок. Ленка открывает рот и ловит языком снежинки. Тянущая санки бабушка оборачивается и строго говорит: «Не открывай рот! Простудишься!» Ленка послушно закрывает рот, но противный пух от серой шапки прилипает к губам, узел от её завязок под подбородком давит на горло и вся она, как неуклюжая кукла, не может пошевелиться.

Впрочем ноги её слушаются. Ленка аккуратно опускает одну вниз, скользит по земле надетой на валенок галошей. Бабушка снова оборачивается, не понимая, что тормозит санки. Ленка быстро поднимает ногу.

– Ты зачем тормозишь? – спрашивает бабушка. – Хочешь ногу сломать? Вот сломается у тебя нога, на одной прыгать будешь?

 Ленка испуганно трясёт головой. «Я не тормозила!» Бабушка удивлённо смотрит на внучку. Может, и правда не тормозила? Ленка радостно выдыхает.

– А где галоша твоя? – восклицает бабушка.

Ленка смотрит на правую ногу, а там только кругленький серый валенок и больше ничего.

– Эх, Маша-растеряша! Где ж её теперь искать-то?

Они возвращаются назад, но галоши нигде нет тогда Ленка начинает плакать. Ей жалко потерянную, заметённую снегом одинокую галошу. Никому не нужную без своей пары.

Ленка не помнит, но неделю назад бабушка её саму потеряла. А уж эта потеря поважнее всяких там галош, можете мне поверить!

 Бабушка очень любила поговорить. Встретит знакомую и давай чесать языками. Хорошо ещё если идут куда-то, а то могут встать на месте и простоять как вкопанные несколько часов кряду, разговаривая. А Ленке изнывай от скуки.

В тот раз бабушка встретила бывшую коллегу, Дарью Тимофеевну. «ДТ» – называла её бабушка. ДТ всё делала быстро: ходила как ходок-олимпиец, говорила со скоростью пулемёта. Вот и с бабушкой они неслись на всех порах, не забывая при этом вспоминать добрым и недобрым словом общих знакомых, друзей и врагов. За собой бабушка тянула санки с Ленкой, периодически забывая, что за её спиной кто-то есть. Во время этого кросса по заснеженной пересечённой местности Ленку изрядно растрясло. Она пыталась удержаться за край санок, но чересчур большие варежки мешали крепко ухватиться. На очередном повороте санки накренились, и Ленка головой воткнулась в сугроб. Кое-как выбравшись из снежного плена, она протёрла глаза и увидела вдалеке две удаляющиеся фигуры. Она попыталась бежать, но споткнулась, упала навзничь и уже тут заревела на всю улицу. А бабушка всё удалялась за горизонт. О внучке она вспомнила у самого дома, когда распрощавшись с ДТ, обнаружила, что санки пусты.

Но Ленка всего этого не помнила. Её первым воспоминанием стал снег и потерянная галоша, которую так и не удалось отыскать. Так начиналась её жизнь. Обыкновенная, скажет кто-то. Нет. Необыкновенная – возразит Ленка. Что ж посмотрим, насколько она права!

Всегда одна

Ленка теперь уже и не вспомнит точно, кто первым произнёс эту обидную кличку. Скорее всего это был Витька Кожухов, чья мама однажды пришла в школу поговорить с классной. Из-за приоткрытой двери доносились раздражённые голоса – им так и не удалось прийти к единому мнению по поводу Витькиного воспитания. Уходя, мама бросила в пустоту коридора: «Старая галоша!» Стоявшая у кабинета Ленка вздрогнула, а Витька, спеша за мамой, вдруг повернулся и показал ей язык. Наверняка от него и пошло. Вряд ли одноклассники сами выдумали это прозвище, чтобы наградить им не вписавшуюся в коллектив Ленку.

 «Обидно, но справедливо», – так думала про себя девочка, пообещав, что больше никогда не станет рассказывать того, что могут посчитать странным или старомодным. Позднее размышляя об «истории своих бедствий», Ленка поняла, что стала жертвой чудовищного стечения обстоятельств, в которых не виноват никто, даже она сама.

Дом, в котором она жила, стоял на самой окраине города, почти в деревне. Небольшой, всего на три семьи, две из которых пожилые пары. В домиках вокруг детей не было, не считая постоянно орущего Коленьки, который и ходить-то толком не умел. Вокруг лишь пенсионеры да заселявшие дома лишь летом дачники. Три месяца каникул Ленка могла проводить с ровесниками при условии, что её возьмут в игру, а случалось это ой как нечасто.

Когда Ленка ещё не ходила в школу, с ней сидела бабушка. Ну, как сидела. В основном она с Ленкой ходила: в церковь, на рынок, в ателье и парикмахерскую, на дни рождения знакомых и на похороны не всегда знакомых людей. Бабушка очень любила похороны. Ленкин папа уходил на работу рано. В пять утра хлопал дверью, и тотчас вставала мама, чтобы через час также убежать на электричку до Москвы. Два часа Ленка проводила в одиночестве. Ей всегда хотелось встать и одной побродить по дому, чувствуя приятное возбуждение и страх одновременно. Но каждый раз сон притягивал её к подушке, и она засыпала, просыпаясь при первых звуках заставки очередного мексиканского сериала, идущего по телевизору и от запаха овсяной каши, доносящегося с кухни. Бабушка варила не простую кашу на молоке, а добавляла в неё фрукты. Каждый раз новые. И сюрприз от узнавания наполнителя Ленка предвкушала ещё в постели, старательно втягивая носом разлетающийся по дому запах.

У Ленки не было ни братьев, ни сестёр и она очень страдала от одиночества. На самом деле кроме бабушки у неё никого и не было. Работающие с утра до вечера родители казались чем-то далёким и несуществующим. Даже в выходные они мало общались – после рабочей недели необходим отдых. Ленка научилась развлекать себя сама, но всё равно долго мечтала о друзьях и о том, что у неё однажды появится братик или сестрёнка.

Однажды мама сказала, что осенью отдаст Ленку в детский сад, в котором много других детей и в котором она станет развиваться. Ленке не хотелось расставаться с бабушкой, но ещё больше ей не хотелось остаться без друзей. И вот она уже шагает с мамой к двухэтажному кирпичному зданию, к детскому саду. По коридору их проводит улыбчивая воспитательница, показывает на шкафчик с нарисованным на дверце львёнком.

– Это твой шкафчик – говорит она, и Ленка светится от радости.– Ждём вас в понедельник!

От возбуждения девочка не может спать, но в понедельник её никто никуда не ведёт.

– Ничего хорошего нет в этих садах! – объясняет бабушка. – Сплошная инфекция! А ты у нас слабенькая. Дома-то лучше! Зря я что ли на пенсию вышла!

Ленка плачет. Она вообще много плакала в своей жизни. Иногда от совсем ерундовых вещей, которые и внимания не стоят. Перед тем как пойти в первый класс она тоже немного поплакала. А вдруг бабушка снова решит, что в школе одни инфекции? Как тогда быть? Но в школу она всё-таки пошла, и уже через полгода получила противное прозвище «старая галоша». И тогда она подумала, что не всегда важно, есть ли вокруг тебя люди. Ведь если тебя не любят и не понимают, какой толк от их дружбы.

Бабушка, Тимоха и Ванька мокрый

 Ленкина бабушка была убеждена, что дома лучше всего растут краденые цветы. Это вовсе не означало, что следует схватить горшок с цветком, когда хозяева отвернутся и быстренько откланяться, пока пропажа не обнаружена. Выдирать растение с корнем и запихивать его в карман мало того, что негигиенично, но ещё и подло. Необходимо стащить не весь цветок целиком, а всего лишь отщипнуть от него листик. Тогда и волки сыты будут, и овцы целы останутся, как говорила бабушка.