На неведомых дорожках (СИ) - Азара Вероника. Страница 1

Вероника Азара

На неведомых дорожках

Глава 1

Тьфу, чёрт, надоело.

Проклятое Лукоморье засело в голове.

Бывает, привяжется мотив или фраза, не отвязаться. Вот и сегодня в автобусе мамаша упорно заставляла своё чадо выучить «стишок». Не понимаю, неужели автобус — подходящее место для изучения Пушкина? Малец крутился, пытаясь заглянуть в планшет соседа, но мамаша упорно отворачивала его голову от захватывающего зрелища, и твердила как попугай: «Повтори за мной: «У Лукоморья…» Не вынеся издевательства над ребенком и стихами, я выскочила из автобуса за четыре остановки до дома. Пришлось тащиться пешком.

День не задался. Началось со звонка, настигшего у двери, когда я, как всегда опаздывая, выбегала на работу. Звонила мама. Вот уж чего с утра пораньше не хватало, так звонка с выяснением отношений!

Да, знаю — не права! За несколько дней до свадьбы всё отменила. А что бы вы сделали, обнаружив, что ваш жених козёл, баран и свинья в одном лице? Да, я выкинула из квартиры и жениха, и друзей, застав этого самого жениха в спальне, лапающего смазливую тёлку. Возмутило то, что девицу я даже не знала. Бывает со мной такое — вхожу в штопор ни с того ни с сего…

Но мама не может успокоиться. Понимаю — она постаралась, как обычно, опередить события и поделиться со своими заклятыми подругами предстоящим радостным событием. Согласна, был повод похвастаться маме и позавидовать подружкам — и хорош был жених, и образован, и не нищий студент… Почему я забыла все ценные указания мамы и умудрённых опытом подруг — не знаю. Теперь всё это позади.

После звонка всё сыпалось из рук. А если учесть, что с завтрашнего дня я в отпуске, который планировался как медовый месяц… Самое обидное, с огромным трудом уговорила шефа присоединить к отпуску все отгулы разом… А накопилось их не мало, и вот теперь они все потеряны! К тому же Лара, заменяющая меня на работе, приставала с кучей вопросов, а шеф доставал придирками… Одно утешение — ресторан и прочие радости отменять не пришлось. Мы с Владом хотели тихий поход в ЗАГС с родителями и сразу на самолёт, на острова… Билеты покупала не я, так что слетает с той самой тёлкой!

В общем, причин для радости в этот день не нашлось.

Брела по парку в сторону родных пенат, перебирая неприятности, и одновременно прикидывая, стоит ли зайти в магазин. В доме шаром покати. Как стала жить отдельно от родителей обленилась.

Думы отвлекли от Лукоморья и опомнилась я, только заметив, что стою на траве, между двумя дорожками, а какая-то бабулька с метлой яростно на меня орёт. Уловила только слово «газон». Посмотрела под ноги, огляделась по сторонам, и спросила, указывая на следы недавних пикников, там и сям раскиданные по «газону»:

— Это вы называете «газон»?

— А тебе какая разница, — ещё громче заорала бабулька. — Написано — по газону не ходить!

— Где?! — изумилась я.

Если честно, такие надписи в наших парках не встречала.

— А вот, — с торжеством в голосе потрясла блюстительница порядка указующим перстом в сторону чахлого куста.

Действительно, подойдя ближе (по газону), рассмотрела полускрытую ветками, жалко склонившуюся под гнётом непогод и времени, дощечку, на которой, едва заметными письменами, просматривались буквы, более смахивающие на иероглифы: «П… о… у… ить».

— Ну, и где здесь запрет? — повернулась к бабке, не собираясь сдавать позиции.

— Так все знают, что…

— Нет, где написано, что нельзя ходить? Насколько вижу, тут ни слова про газон!

Меня охватил азарт скандала. Вот оно! Старость, конечно, надо уважать, но такой шанс разрядиться! К тому же она сама начала.

Бабка опешила от моей наглости.

— Но ведь все знают…

— Я не все. И вообще, если вы что-то хотели сказать, надо не орать, а спокойно, вежливо, обратиться и сообщить всё, что вам надо.

— Так ить, штраф полагается, — алчно сверкнула глазками бабка.

— Квитанцию, — согласно кивнула я, и протянула руку, изображая готовность бежать платить штраф.

— Так закончились квитанции-то, — попыталась вильнуть бабка.

Я расхохоталась:

— Бабуль, вы, что, серьёзно думаете, я поверю, что в зоне, где вот уже не один год отдыхает весь район, есть штраф за проход по некошеной траве?

Бабка поджала губы, и, сплюнув мне под ноги, развернулась спиной. Делая вид, что подметает дорожки, она направилась на поиски более сговорчивых отдыхающих, одновременно бурча себе под нос:

— Поплатишься, девка, ох, поплатишься!

Я смотрела вслед, испытывая благодарность. Честно-честно. Последнее время скука одолевала со страшной силой, и ничто не помогало её изжить. Книги надоели. Подруги, поразъехались и пойти не к кому. Телевизор нагонял жуть и тоску. Сёрфить по сети никогда не любила… Даже свадьба отменилась.

Пристроилась на ближайшей почти чистой скамеечке, и задумалась о сложностях бытия. Задумалась не крепко, мысли не раз обдуманные, поэтому раздавшийся неподалёку скулёж привлёк внимание сразу.

Мимо пробежала группа мальчишек, с большим надувным мячом, за которыми с жуткими угрозами промчалась чуть меньшая группа девчонок, видимо, пытавшихся этот самый мяч отобрать.

Скулёж прекратился, но едва топот затих, раздался снова…

Почему именно этот день, час и минуту, короче, именно этот момент, Судьба выбрала чтобы одарить меня вниманием и осыпать дарами (читай — преподать урок), не знаю. В тот момент ничего судьбоносного я не ощутила. Тем не менее, карающая десница была уже занесена над моей несчастной головой, разящий меч стремительно опускался на эту самую голову. Правильно говорят, прежде чем просить богов — подумай, они могут просьбу выполнить. Вот и выполнили, и теперь сидели на облаках, довольно потирая шаловливые ручонки, и похихикивая, как-то я буду выкручиваться, осыпанная их дарами. Скучно было? Ничего, с этой минуты стало та-ак весело! Хотя я этого сразу не поняла…

Из куста неподалеку вывалился, прихрамывая на переднюю лапу, тощий рыжий… Нет, скорее этот цвет можно назвать оранжевым, если бы не слой грязи на шерсти, слегка его приглушивший… В общем — вышел кот. А ещё точнее — кошачий подросток. Шёл, понурив голову, и ворчал. Точно-точно! То, что показалось скулежом, на самом деле оказалось банальным ворчанием, скорее подходящим склочной бабке. Прохромав несколько шагов, кошак плюхнулся на зад, и принялся яростно выкусывать пузо, между делом так цветисто характеризуя блох, их предков и потомков, что у меня уши едва не свернулись в трубочку.

Возмущённо фыркнула и поднялась со скамейки, бросив в пространство:

— Ну и хамство!

Резко развернувшись, направилась к дому. Не хватало ещё выслушивать матерящегося кота… Ой, мамочка! Так же резко затормозила и обернулась, уставившись на рыжего, уже закончившего борьбу с блохами и бредущего в сторону стоящей неподалеку урны, продолжая ворчать:

— Не нравится ей. Ишь ты, фифа какая!

— Это я-то фифа!

Ничего себе словечки из кошачьих уст!

— Не я же! — возмущённо бросил в ответ рыжик, поднимаясь на задних лапах, и с тоской заглядывая в переполненную урну.

Вид у него стал таким жалким, что я невольно позвала:

— Киса, киса, рыжик…

Кот обернулся, окинул меня презрительным взглядом, сверкнув жёлтыми глазищами, яркими даже на оранжевой морде, и передразнил язвительно до невозможности:

— Киса, киса… Рыжик. А сама-то… Сивая!

— Ну, ты и хам, кошара!

Дух перехватило от возмущения. У меня роскошный пепельный цвет волос, вызывающий зависть женщин, а этот наглец…

— Я не хам, — отрезал кот, уныло свесив голову и усевшись. — Есть охота, рука болит, домой хочу… — грустно перечислил он.