3d, или Дела семейные (СИ) - Кальк Салма. Страница 1

Кальк Салма. RS-6.3d, или Дела семейные

Пролог

Элоиза де Шатийон живет в Риме и работает в аналитической службе Музеев Ватикана. Это деятельная особа тридцати восьми лет от роду, трудоголик и перфекционистка. Помимо математического образования, она когда-то защитила диссертацию по философии, без промаха стреляет, отлично водит машину, и много лет занимается классической хореографией — просто для удовольствия. Она никогда не была замужем и вообще в долгих отношениях, но за её спиной — любящая и могущественная семья.

На нынешней работе Элоиза познакомилась с Себастьяно Марни, он возглавляет службу безопасности кардинала Шарля д'Эпиналя. Они понравились друг другу, долго шли к отношениям и сейчас встречаются. Некоторое время назад новая сотрудница из отдела Элоизы Джулиана тоже влюбилась в Себастьяно, но не смогла добиться его внимания. Ей не помогли ни привороты, ни ведьма, к которой девушка обратилась за помощью, и ей пришлось уволиться и уехать домой. А Элоиза и Себастьяно остались…

Элоиза наделена свыше сверхъестественными способностями, это семейная черта. Многие её родственницы нашли себя в том, чтобы сочетать семейную магию с классическим образованием, и в итоге реализовать себя в какой-нибудь обычной человеческой профессии. Например, её кузины Доменики, все три — отличные врачи, которые справятся и с детскими болезнями, и с взрослыми, и даже с магическими недоразумениями.

После отъезда Джулианы Уильямс домой прошёл месяц…

01. Когда организм требует внимания

* 1 *

Себастьяно Марни вернулся из поездки, выслушал отчеты, побеседовал с кардиналом и на обратном пути из его кабинета отправился в кабинет Элоизы — поздороваться. Но в приемной его встретил грустный брат Франциск, который сообщил, что госпожа де Шатийон больна, утром она еще была на месте, а ближе к обеду почувствовала себя так плохо, что ушла к себе и сказала, что до следующего дня, скорее всего, не появится.

Себастьяно встревожился — что такое с Элоизой? И отправился к ней.

Пришел, постучал тихонечко. Не открывает. Пошевелил ручку — не заперто. Вошел. В прихожей темно, в гостиной окна закрыты шторами и тоже темно, дальше виден слабый свет. Пошел осторожно, заглянул в спальню.

Шторы задернуты, на столике у кровати включена лампа. Элоиза в постели, услышала звук, приоткрыла глаза.

— Монсеньор? Здравствуйте. С возвращением. Я рада вас видеть, — а голос слабый, прямо едва слышный.

— Здравствуйте, Элоиза. Брат Франциск сказал, что вы нездоровы, я пришел навестить вас. Что случилось? Как вам можно помочь? Бруно в курсе?

— Спасибо, Бруно уже сделал всё необходимое. Я надеюсь, что к вечеру мне станет лучше, а завтра я приду работать.

— Да причем тут работа! Я просто вернулся и зашел к вам поболтать, а вас нет, и брат Франциск обескуражен и говорит, что вам совсем плохо. Ну как я мог не прийти к вам сюда? И скажите уже, что случилось.

— Ничего особенного, со мной же случается всякая ерунда, просто в последнее время чаще обычного. Я приду в себя, правда, — она сама не заметила, как достала из-под одеяла руку и сжала его пальцы.

Конечно же, он этим воспользовался. Сел на ковер возле кровати, не отпуская её руки.

— Давайте, я просто посижу с вами. Могу даже молча, — улыбнулся он.

* 2 *

Себастьен смотрел на нее, а у нее не было сил, чтобы ну хоть что-нибудь ему сказать.

Уже третью неделю продолжалось кровотечение, живот болел так, как будто его проткнули ржавым гвоздем и там поворошили. И если бы это было в первый раз, так нет же! На самом деле впервые срыв обычного распорядка произошел с полгода назад. Элоиза решила, что это так, ерунда — она никогда не могла похвастаться регулярностью цикла. Ну а семь дней или десять — а не один ли черт? Однако когда вместо семи дней организм стал выдавать и по две недели, когда характерная боль стала возникать в любой момент, сваливая ее с ног и лишая остатков разума — это, конечно, уже, как говорится, за гранью добра и зла, но мало ли, как оно вообще бывает? Добавилась слабость — и в танцевальном зале, где Элоиза продолжала свои тренировки по классике, и не только, недавно она обратила внимание на то, что по лестнице поднимается с большим трудом. Тяжело прыгать, от малейшей нагрузки моментально темнеет в глазах и кружится голова.

Когда она обследовалась после булавок в кресле, Бруно говорил ей о новообразованиях и произносил слова «миома» и «эндометриоз» Она слышала об этом не впервые, и помнила, что и одно, и другое — это вроде как неприятно, но не должно слишком сильно осложнять жизнь. Поэтому никак не связывала своё немощное состояние с диагнозом. Что теперь, лет-то далеко не двадцать, у всех есть какие-то проблемы в организме. Но не настолько же! За последний месяц всё стало совсем плохо.

Вчера она встретилась с Доменикой Секундой и рассказала ей о своём состоянии. Та встревожилась, долго смотрела ее сама, потом позвала еще пару врачей, сделали узи и томографию, взяли кучу анализов. Потом Доменика смотрела на нее долго и осуждающе и сообщила, что ей мешают жить множественные новообразования, и они уже разрослись настолько, что избавиться от них можно только оперативным путем. Плюс эндометриоз — видимо, клетки эндометрия так расползлись по организму, что организм уже совсем с ними не справляется. Плюс анемия от долгих кровотечений. То есть ей надлежит ложиться на операцию. Чем скорее, тем лучше. И что если бы она позаботилась о себе пораньше, то можно было бы решить ситуацию менее радикальными методами. Приди она сразу же, как только заболело — можно было бы или эмболизацию артерий сделать, или лапароскопию, и убрать узел или два, а может быть, поступить как-то еще. А когда у нее тут узлы не в миллиметрах считать приходится, а в штуках — тут три, там пять, здесь еще два — уже не до тонкостей. И когда все внутренние органы, похоже, заросли тем, чему полагается быть внутри матки — тоже. Доменика показала на мониторе довольно мерзкого вида картинку из интернета, описывающую какой-то сходный случай, и сказала, что у нее внутри примерно то же самое. И куда только она смотрела?

Да никуда она не смотрела. Просто жила себе, и все. Работа, танцы, немного философии. И с каждым разом сил делать дела и читать серьезные книги становилось все меньше. В последние пару месяцев Элоиза ловила себя на том, что способна читать только романы — детективные, фантастику или фэнтези, любовные — но только чтобы читалось легко и без напряжения. Опять же есть Себастьен, хорошо ещё, что он весь последний месяц в разъездах, не нужно ничего объяснять. И разные предприятия с ним же, и нужно делать вид, что все в порядке, не привлекать к себе досужего внимания, а то еще погонят, зачем она им больная нужна? Кроме того, Элоиза искренне считала, что это не болезнь, а так, выверты организма. Иногда она даже думала о том, чтобы поговорить с Доменикой (вариант «просто сходить к врачу», например, для начала, к Бруно, и обсудить с ним симптомы, не рассматривался совсем). Это понятно, что такие дикие боли явно не сами по себе, это либо воспаление, либо новообразование. Не хотелось думать ни об одном, ни о другом.

Доменика за руку отвела ее в кабинет к очень деловому врачу по имени Франческо Феста и отрекомендовала его как прекрасного хирурга-гинеколога. Вычистит, сказала, твои узлы из матки и эндометрий из брюшной полости наилучшим образом. А она, Доменика, будет ассистентом и анестезиологом. Обойдемся же без медикаментозного наркоза, так? Погрузим пациентку в сон и пусть себе, а ты тем временем все сделаешь. Какой восстановительный период? Ну, Эла, недельку мы тебя тут понаблюдаем, а потом видно будет, как будешь регенерировать. Что? По-быстрому? А это раньше надо было думать. Примерно полгодика назад. Или хотя бы месяц-два. Тогда бы получилось по-быстрому. А теперь уже как есть.