Большой. Зеленый... Новый год (СИ) - Новикова Татьяна О.. Страница 1

Большой. Зеленый... Новый год

Глава 1

«Это не дача показаний, а какой-то допрос!» — раздраженно думала Агата, сидя напротив арбитра, высоченного, рябого и абсолютно неприятного как внешне, так и по общению. Арбитр, одетый в потертый костюм, задавал одни и те же вопросы, причем делал это грубо, пытаясь подловить Агату на неточностях.

Разве так опрашивают свидетелей?

— Агата Эдуардовна, ну, не волнуйтесь вы так, — говорил он с нахальной ухмылкой. — Вас что-то тревожит? Что-то в вашей истории не складывается?

— В моей истории всё складывается прекрасно. Я просто устала. Наша встреча длится уже второй час, — попыталась мило улыбнуться Агата, хотя орочья сущность требовала немедленно обратиться и впечатать ему кулак в лицо.

Он ещё и издевается?!

Общение проводилось в следственном управлении теневой юстиции, таком древнем и обшарпанном, что могло бы посоперничать по унынию с самим «Теневерсом», главной магической тюрьмой. В “Теневерсе” жилы стыли от одного только вида стен, за которыми скрываются самые темные монстры среди нечисти. Агата лично этого места не видела, но описаний сыновей хватало с лихвой.

Здесь, конечно, было не настолько плохо, но всё равно очень и очень упаднически.

Общая безнадега чувствовалась повсюду. Старинное здание, которое выделили теневой юстиции, разваливалось на глазах. Маленькие комнатушки, переоборудованные под кабинеты, обвалившаяся лепнина. Скрипучие полы. Ветер, продувающий в щели старых окон.

Кстати, про “Теневерс”.

Её муж, Серп Адрон, тоже был пленником тюрьмы. Не безвинным пленником, а преступником — ибо то, что он собирался сотворить со своими детьми, заслуживало особого наказания.

Агата никогда бы не смогла его простить. Пусть в ней и сохранилось к нему что-то доброе (ведь неспроста они прожили вместе столько лет), но простить и вновь довериться — точно нет. Она знала, что он пытался выпросить с ней свидание (безуспешно). Но всё равно никогда бы не согласилась на него.

Разве что прийти и плюнуть ему в лицо за предательство?

Нет, даже с этой целью не пошла бы. В её жизни больше не существует Серпа. Он мертв вот уже как несколько лет. И точка.

Арбитр пожал плечами:

— Ничего страшного, некоторые допросы продолжаются неделями.

— Допросы? — намеренно зацепилась Агата за слово. — С каких пор я перешла в разряд подозреваемых?

— Нет, что вы, что вы. Я в целом. Вы — наш свидетель.

— В таком случае, не понимаю, что мы мусолим? Я только за сегодня несколько раз повторила, что не видела моего мужа с того самого дня, как он якобы попал в автомобильную аварию. Как и все, я думала, что он скончался. Мы не пересекались до момента ритуала. И уж точно я не позволила бы ему проводить опыты над своими детьми! Сколько еще раз вы будете вызывать меня сюда и задавать одни и те же вопросы?!

— Не нервничайте вы так, Агата Эдуардовна, — елейным голоском попросил арбитр. — В вашем возрасте вредно перенапрягаться

«В вашем возрасте?!» — Агата вспыхнула до кончиков рыжих волос.

Ну, всё. Ему конец. Какой, по его мнению, у неё возраст?! Преклонный? Да она в самом расцвете сил, по меркам орков — ещё молодая женщина. Другие орчанки замуж только-только выходят, а она уже троих сыновей вырастила.

Агата скрипнула зубами и хотела высказаться, но внезапно открылась входная дверь. Она не видела, кто вошел в кабинет, но лицо арбитра резко переменилось. Нахальство исчезло с него, будто стертое тряпкой. Он побледнел, глаза его расширились, по рукам пошла нервная дрожь.

— Добрый… — начал было он, вскочив со стула, но был перебит каким-то мужчиной.

— Семен Валерьянович, ценю вашу работу, но позвольте мне самому поговорить со свидетельницей.

Агата обернулась на смутно знакомый голос.

В дверях стоял пусть и чуть постаревший, но такой знакомый Макаров Илья.

Почему-то она столько раз себе представляла эту встречу. Еще тогда, до аварии. В своих фантазиях они то проходили мимо, словно чужие люди, то обнимались — как старые друзья, садились пить кофе (Илья непременно из огромной чашки, такой же, что была у него когда-то в кабинете), а потом часами напролет болтали обо всем на свете.

Но столкнувшись, наконец, в реальности, Агата поняла, что не может ни притвориться незнакомцами, ни подойти обнять. Во-первых, положение свидетельницы не позволяет, во-вторых, она не посмеет. Столько лет прошло — она ему чужая. Да и, наверное, не была своей. Только отчего в глазах так предательски щиплет, и так больно щемит в груди?

Она вцепилась ногтями себе в запястье, только чтобы перебить это предательское ощущение хоть чем-то.

Управление теневой юстиции отступило, его стены стали стенами старенького захламленного кабинета, куда её как-то привели после обвинения в угоне машины. И она сама словно на двадцать пять лет стала моложе.

— Так точно, Илья Валерьевич. Если что-то понадобится, дайте знать, — чуть ли не по-военному отчеканил Семен Валерьянович и пулей вылетел из комнаты.

Макаров медленно обошел стол вокруг и уселся на место предыдущего следователя.

Он молча просмотрел документы, оставленные на столе, с каким-то преувеличенным вниманием. Агата не выдержала первой.

— Доброе утро, Илья… Валерьевич, — с заметным трудом произнесла она. Горло стянуло спазмом, так что и говорить было сложно.

«Какое к морлокам утро? День уже!» — мелькнула паническая мысль, но поправляться женщина не стала.

— Доброе, — кивнул ей Макаров и вдруг улыбнулся и произнес мягким голосом. — Мы же вроде на ты, Агата?

Она и сама не заметила, насколько ждала его слов, но стоило ему заговорить, как внутри будто разжалась тугая пружина. Она облегченно выдохнула, но вот слезы в глазах удерживать стало еще сложнее.

Пришлось часто-часто моргать.

— Я рада, что ты меня еще помнишь, — попыталась скрыть свое состояние за улыбкой.

— Я не забываю друзей, — качнул головой мужчина. Затем достал из кармана платок и протянул ей. — Знаю, что ты уже рассказывала все сотню раз, но у нас кое-что не складывается. Сможешь уточнить для меня пару деталей?

Эти слова вернули ее в реальность. Из старенького кабинета Макарова, из полустертых воспоминаний прямиком в стены бездушного управления, так похожего на суровую тюрьму, где сидел Серп, с которым они бок о бок прожили больше тридцати лет.

Она — не прежняя молодая и наивная девушка, рано выскочившая замуж по большой любви и потом безуспешно пытавшаяся призрак этой самой любви вернуть. Она — жена преступника.

— Да, конечно. Спрашивай. — Она постаралась казаться простой и даже легкомысленной, но внутри всё дрожало от напряжения.

— Скажи, ты знала, что Серп совершал обряд “Цербера”?

— Я об этом уже говорила… — вздохнула она, готовясь по десятому кругу отвечать на одни и те же вопросы.

— Я говорю про близнецов, которых вы взяли под опеку. Обряд проводился с ними.

Агата резко умолкла. Макаров не давил, не торопил как предыдущий дознаватель. Он просто смотрел на нее и терпеливо ждал.

Ждал, пока она признается, что покрывала Серпа всё это время. Была его сообщницей, не сообщала властям о проводимым им экспериментах. Врала сама себе, что всё, что он делает — ее не касается. Закрывала глаза, притворялась слепой и глухой, отчаянно желая верить, что он не преступает закон, хотя все указывало на обратное.

Почудилось, что сейчас и на ее руках сомкнутся наручники, ее отвезут в тюрьму, бросят в соседнюю с Серпом камеру. И поделом ей.

Наверное, именно поэтому она закрыла глаза и просто рассказала все как было, не увиливая, не думая, чего будет ей это стоить:

— Он привел их к нам. Сказал, от них отказались родители, потому что они не умеют принимать волчий облик. Пытался им его вернуть, проводил какие-то ритуалы для этого. Но у него ничего не вышло. По крайней мере, он мне так сказал. А потом, — Агата попыталась вспомнить. — Мне казалось, это была моя идея, но сейчас уже думаю — это он ее подал мне. Взять над ними полную опеку. Вот и все, что я знаю.