Хозяйка заброшенной усадьбы - Соколова Надежда. Страница 1

Надежда Соколова

Хозяйка заброшенной усадьбы

Глава 1

Я протирала старой тряпкой пол. Настроение у меня было отвратным, под стать погоде за окном. Руки сами совершали привычные движения, убирая с вычищенного до блеска камня небольшие частички воды. А я думала. Мне нужно было срочно достать где-то деньги, чтобы перекрыть крышу на втором этаже. Ну и желательно отремонтировать потолок на первом. Иначе этот сезон дождей развалюха, которую местные крестьяне звали заброшенной усадьбой, может не пережить. Вернее, она просто уйдет под воду.

Руки закончили собирать холодную дождевую воду. Я выжала хорошо впитывавшую ее тряпку в древнее ведро из железа, стоявшее рядом, тяжело вздохнула, с трудом поднялась с корточек и с наслаждением уселась на табуретку возле ведра.

Мозг между тем зацепился за непривычное словосочетание: «местные крестьяне». Я хмыкнула: надо наконец-то честно заменить «местные» на «мои». Дожили, я, Оркосова Ирина Андреевна, незамужняя учительница старших классов, недавно отпраздновавшая свое тридцатисемилетие, обзавелась собственными крестьянами. Это на Земле у меня, кроме скромной однушки у черта на куличках, никогда ничего не имелось. А как перенеслась в другой мир, так сразу и усадьба, и крестьяне появились. И плевать, что усадьба рушится на глазах, а крестьяне больше напоминают нечесаных медведей. Зато имущество, да.

Еще бы понять, где срочно взять деньги на необходимый капитальный ремонт этого самого имущества.

Вообще, конечно, сюрприз вышел невероятный, ну и не особо приятный. На Земле я давно обустроила свою жизнь так, как считала нужным. У меня все было отлажено, практически никаких неожиданностей, дни текли уныло и однообразно. А тут?

В дверь забарабанили, вырвав меня из воспоминаний. Ну и кому там жить надоело? Народ в округе уже ученый, знает, что «госпожу ведьму» по ночам лучше не беспокоить. Да и ливень такой за дверью, опять же. Нет, однозначно, кому-то просто надоело жить.

Я нехотя поднялась с табуретки, аккуратно обошла ведро и направилась к деревянной двери, обитой по краям железом. Хоть в этом усадьбе повезло – дверь крепкая оказалась. Ну и на окнах внезапно решетки обнаружились. Не получилось у «несчастных, вечно голодных» крестьян разграбить дом.

Ливень за дверью лил стеной, не прекращаясь ни на секунду. Изредка вдали гремели раскаты грома, способные оглушить кого угодно, и разрезала небо напополам яркая зигзагообразная молния.

Я осторожно открыла дверь, боясь не того, кто проникнет в дом, а тонн воды, которые он с собой принесет.

Небольшая худенькая фигурка, закутанная в серый плащ, протиснулась внутрь и застыла у порога. Лило с нее, конечно, знатно. В тусклом свете магических светильников, горевших под потолком, фигурка напоминала нищенку, готовую просить милостыню. Только у нищих не бывает настолько добротной одежды.

– Ты же собралась ночевать у родных, – заметила я, с тоской рассматривая натекшую на полу лужу. А ведь только что тут было чисто… Хорошо хоть дверь закрылась. Хватит с меня и натекшей воды.

– Простите, лейра 1ведьма, – повинно вздохнула фигурка, – у них гости, вместе с Радиком.

– И что? Ты – ведьма, он – селянин. Он тебя не съест.

Еще один тихий вздох. Ясно, деревенские корни оказались сильнее магического обучения. Как же так, чтобы женщина да подняла руку на мужчину. Стыд и срам.

– Раздевайся. Полы за собой сама вытрешь.

– Конечно, конечно, лейра ведьма, – заторопилась девчонка, официально считавшаяся моей помощницей. Официально – потому что из меня ведьма, как из крестьянки балерина. Даже Инга, та самая помощница, знает и умеет гораздо больше меня.

Инга тем временем разделась, осталась в длинной шерстяной коричневой юбке, такого же цвета кофте и черных артах, – полусапожках из плохо выделанной кожи – повесила светло-серый плащ на кое-как вбитый между камнями в стене штырь, подернула рукава шерстяной кофты и начала работать.

Невысокая, худая, даже тощая, синеглазая шатенка с островатым носиком и пухлыми губками, она была дочерью деревенского старосты. Уважаемый человек, он имел с десяток работников, надел поля в двадцать соток, плодоносивший сад и часть заливного луга. Кроме дочери, никого из наследников у отца не было. И он рассчитывал в ближайшем будущем выдать ее замуж и оставить все ее детям. Вот только у самой Инги были другие намерения. И сейчас она усердно трудилась у меня, новенькой, якобы сильной ведьмы.

Я Инге не мешала – отошла к креслу, стоявшему неподалеку, уселась в него, уставилась в разожженный камин. Вот еще статья расходов. Где, скажите на милость, брать сейчас, в сезон дождей, холодных и затяжных, сухие дрова, да еще и такие, которые будут гореть долго и загораться с первой искры?

Нет, все же в городе, в двадцать первом веке, жить удобней, мне так точно. Там, в своей однушке, я и думать не думала ни о дровах, ни о крыше, которую нужно перекрыть. Получила зарплату, отдала две трети на коммунальные платежи, и дальше хоть трава не расти. Да, порой были трудности с едой. Но зато и тепло, и сухо.

Нет же, дурында, зачитывалась книжками о других мирах, принцессах, магах и ведьмах, мечтала попасть куда-нибудь, стать сильной ведьмой, выйти замуж за прекрасного, благородного принца.

Попала, месяц назад. Кому только «спасибо» за такое счастье говорить, не знаю. Иначе давно сказала бы. На русском матерном. Благо ученики на нем очень уверенно разговаривали, и я у них многое переняла.

Магический мир, ведьминские силы заказывали? Получите, распишитесь. Силы, правда, такие, что лучше совсем без них обходиться. А то я как-то хотела огонь в камине щелчком пальцев разжечь, так чуть дом не спалила. Он вроде и каменный, а силам моим дурным подчиняется. И огонь, вырвавшийся из кончиков моих пальцев, очень весело камень лизал.

Хорошо хоть Инга из кухни прибежала, какие-то слова произнесла, и огонь исчез, словно его не было. После этого эксперимента я зареклась к своей магии прибегать. Ручками, все ручками. Так здоровей буду.

Инга закончила разбираться с полом, окликнула меня:

– Лейра ведьма, чайник поставить?

– Поставь, – кивнула я. В такую погоду только горячим чаем согреваться.

Впрочем, настоящего чая здесь не имелось. Мы с Ингой настаивали травы, добавляли в них капельку меда, принесенного в дар неделю назад крестьянами, и пили эту настойку. В принципе, сил прибавлялось, особенно если закусывать чай подсушенными на огне хлебцами.

Инга нырнула в коридор, ведущий в жилые помещения, загрохотала там посудой. Я поднялась из кресла, подошла к окну в стене напротив. Дом мне достался странный. Протекавшая крыша никак не согласовывалась с решетками на окнах, выглядевшими вполне новыми, а раковина на кухне и вроде бы проведенная канализация – с отсутствием отопления. Складывалось впечатление, что дом кто-то строил капитально, потом то ли передумал, то ли средства закончились, но строительство прекратилось, усадьбу забросили. И она осталась предоставлена сама себе. Ну и мне, непонятным образом оказавшейся в этом мире. К худу ли, к добру ли? Ой, не знаю. Но если на Земле я нет-нет да и жаловалась на однообразную жизнь, то существование здесь постоянно «радовало» сюрпризами.

Глава 2

Ливший за окном дождь настроение не улучшил. Я отвернулась от окна и направилась на кухню. По идее, вода должна была уже вскипеть, и Инга заварила чай. Заваренные травы обычно меня взбадривали, и жизнь не казалась совсем уж ужасной.

Я оказалась права: на старой печке, работавшей от магии, уже подогрелся большой железный чайник. Вода из него, смешанная с мелко порезанными травами, плескалась в крупных глиняных чашках серого цвета, неспешно превращаясь в темно-коричневую жидкость – местный чай. Я уселась на недавно выструганную крестьянином табуретку, плату за лечение, ближе к выходу, обхватила свою кружку ладонями. Никогда не любила осень с ее сыростью и холодом. Зиму я любила еще меньше и понятия не имела, как буду выживать здесь. Уже сейчас я грела свое тщедушное тело под тремя теплыми кофтами, шерстяными рейтузами и штанами, засунув ноги в тайры – местные валенки. Помогало слабо. Мне постоянно было холодно. А ведь на улице пока и заморозков не замечалось. Всего лишь плюс десять. Но сырость, конечно, влияла и на температуру, и на мое ухудшавшееся самочувствие.