Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - Маккаммон Роберт Рик. Страница 1
Весь
Роберт Маккаммон
(в одном томе)
МАЙКЛ ГАЛЛАТИН
(цикл)
В его теле живёт волк, в которого он может превращаться по собственному желанию, сохранив при этом человеческий разум…
Книга I. Час волка
Эта книга — плод авторского воображения. Имена, характеры, места и события тоже или плод авторского воображения, или вымышлены. Любое сходство с событиями и живыми или умершими людьми случайное.
В зверской сущности войны всегда есть тонкая грань между человеком и зверем
Виктор. Человек леса, он научил Майкла Галлатина тонко понимать и ощущать Шекспира и… сделал его четвероногим охотником. Он оставил своему ученику завет: «Живи свободным!» — и один неразрешимый вопрос: что есть оборотень в глазах Бога?
Чесна фон Дорне. Известна союзникам под кличкой Эхо. «Золотая девушка» Германии, звезда пропагандистских фильмов; пила шампанское с нацистскими бонзами. Галлатин, играя роль ее жениха, увидел в ней женщину редких и благородных страстей; вместе с ней он разгадал тайну «Железного кулака»; этот ход вывел их на смертельно опасную дорогу.
Гарри Сэндлер. Американец, охотник на крупного зверя, откровенный садист. Прирученный им сокол своей кровожадностью приводил в ужас даже его друзей-нацистов. У Галлатина с ним были давние счеты, и свести их он решил в облике человека, а не зверя!
Полковник Джерек Блок. Создатель и вдохновитель идеи «Железного кулака», начальник концлагеря Фалькенхаузен и бывший завсегдатай клуба «Бримстон». Имел звероподобного телохранителя по кличке Сапог. Блок играл роль любящего дядюшки Чесны, и ему не нравился ее новый кавалер.
Мышонок. Дезертир из немецкой армии; Галлатин познакомился с ним в Париже, где тот промышлял воровством. Мышонок рвался домой в Германию. Маленький робкий человечек согласился помочь союзникам — так он встал на путь мужества.
Посвящается Джону Сандерсу
Пролог
Война продолжалась.
К февралю 1941 года ее огненный вихрь перекинулся из Европы на берега Северо-Западной Африки.
Командующий войсками рейха Эрвин Роммель прибыл в Триполи, где сражались войска союзной Италии, и британские войска, отступая, покатились к Нилу.
Двигаясь по береговой дороге, от Бенгази через Эль-Ангели, Ажедаби и Мишли, танки и пехота Африканского корпуса теснили противника, изнуренного невыносимым зноем и песчаными бурями, по оврагам, давно не знавшим дождя, вдоль отвесных скал, высившихся по краям пустынных равнин. Людской поток, противотанковые орудия, грузовики и танки — все двигалось к востоку. Крепость Тобрук была отбита у британцев 20 июня 1942 года. Армия, выполняя приказ фюрера, шла к заветной цели — Суэцкому каналу. Контролируя эту жизненно важную водную артерию, нацистская Германия смогла бы перекрыть поставки союзников и продолжить свой восточный марш к «уязвимому южному подбрюшью России». [1]
В последние дни июня 1942 года Восьмая армия британцев, солдаты которой были измотаны до предела, продвигалась к железнодорожной станции Эль-Аламейн. Ее инженерные части, выполняя приказ, оставляли за собой лабиринты минных полей, надеясь задержать наступление фашистов. Говорили, что у Роммеля мало топлива и боеприпасов, но солдаты, зарывшиеся в белую твердь земли своих окопов, слышали, как дрожит она под гусеницами немецких танков, и лучи палящего солнца освещали не только стервятников в поднебесье, но и тучи пыли, поднятые гусеницами.
Роммель уже почти дошел до Эль-Аламейна, и не просто было перекрыть ему победную дорогу, ведущую к Каиру.
Зашло солнце, кроваво-красное в мутном небе. Тень прошедшего дня легла на пустыню. Солдаты Восьмой армии томились в ожидании, а их офицеры под тентами все изучали оперативные карты; саперы с упорством муравьев сооружали минные поля на дороге у немцев. В небе вспыхнули яркие звезды, и в их свете сержанты проверяли боеприпасы, покрикивая на солдат, — нехитрый прием, отвлекающий их от мыслей о надвигающейся бойне.
В нескольких милях к западу, у самого края минных полей, где в темноте на исцарапанных песком мотоциклах «БМВ» и бронетранспортерах сновали разведчики, на полосе, обрамленной голубыми огнями, с ревом приземлился небольшой желтый самолет с черной свастикой на крыльях.
К нему тут же подкатила открытая штабная машина. Из кабины показался подполковник в присыпанной пылью коричневой форме Африканского корпуса и защитных очках. К его правому запястью цепочкой был прикреплен планшет. Подполковник направился к машине, дав приказ летчику оставаться в самолете. Не успела машина скрыться за холмом, как пилот, жадно отхлебнув из фляги, устроился поудобнее, надеясь вздремнуть.
Штабная машина, из-под колес которой летели тучи песка и щебня, перевалила за холм. Здесь раскинулись палатки и находился транспорт передового батальона разведки: из палаток пробивался тусклый свет фонарей, неярко вспыхивали время от времени фары мотоциклов и бронетранспортеров, отъезжавших на задание. Штабная машина остановилась перед самой большой палаткой. Под сапогами подполковника, направившегося к ней, звякнули пустые жестянки из-под консервов, заставив метнуться в сторону стайку тощих собак, рывшихся в отбросах. Одна, с торчащими ребрами и голодным блеском в глазах, направилась к нему, но удар сапога отшвырнул в сторону блохастую тварь. Бока несчастной носили следы ударов многих сапог; смерть от истощения была ее близким уделом.
Офицер остановился перед входом в палатку.
Какое-то чувство подсказало ему, что где-то рядом, на границе темноты, за копошащейся в отбросах стайкой псов, находится еще что-то.
Он видел глаза этого существа, они светились зеленым огнем, отражая лучи света, пробивающиеся из двери палатки, и глядели не мигая, без страха и мольбы. «Еще один шелудивый пес местной породы», — сперва подумал офицер, вспомнив рассказы солдат, что здешние псины готовы тащиться за ними куда угодно и даже вылизывать мочу из тарелок. Но как эта тварь смотрела на него! Коварно и холодно. Захотелось достать пистолет и с ходу отправить ее в мусульманский рай. От взгляда зверя по телу побежали мурашки.
— Подполковник Фойгт, мы ждали вас. Пожалуйста, входите. — Голос из палатки остановил дрогнувшую руку.
Майор Штуммер, человек с рыжим ежиком волос на голове, в круглых очках, поспешно отдал честь входящему. Фойгт, стоя в дверях, ответил кивком головы. В палатке находились еще три офицера. Сгрудившись вокруг стола, они изучали оперативные карты. Свет фонаря освещал их чем-то похожие арийские лица, обожженные южным солнцем. Офицеры выжидательно смотрели на Фойгта. Но подполковник все еще не мог оторвать взгляда от светящихся зеленым огнем глаз странного пса.
Наконец зеленые глаза потухли.
— Что-то случилось? — удивленно спросил Штуммер.
— Да нет, — как-то слишком поспешно ответил Фойгт.
Глупо так нервничать из-за какой-то собаки, убеждал он себя. Действительно, странная нервозность для человека, который накануне дал приказ артиллеристам расстрелять четыре британских танка и хладнокровно наблюдал за ходом его выполнения. А вот теперь его почему-то заботит, куда подевалась эта собака и почему она не возится в помойке, как ее сородичи. Нелепость какая-то!
— Ничего особенного, не считая того, что у меня язва желудка, солнце сожгло мне шею, и, прежде чем сойти с ума, мне очень хотелось бы увидеть снег, — отвечал Фойгт, входя в палатку. Полог за ним опустился.