Чик Боудри — техасский рейнджер - Ламур Луис. Страница 1

Луис Ламур

Чик Боудри — техасский рейнджер

ПРЕДИСЛОВИЕ

После окончания Гражданской войны в США* в Техасе сложилась напряженная ситуация. И хотя многие округи штата пережили этот период в относительном спокойствии и тишине, в некоторых разгорелись кровавые стычки между группировками или семьями, участились нападения из пограничной Мексики, атаки индейцев племени команчи, не редкими были противозаконные поступки граждан. Для поддержания порядка в Техасе воссоздали институт рейнджеров — организацию, активно действовавшую во время войны с Мексикой и в меньшей степени до нее.

Рейнджеры, работая вместе или по отдельности, дрались с индейцами, бандитами, конокрадами и скотокрадами, разбойниками, грабителями банков и вообще с нарушителями закона. Состоявшие в основном из молодых людей, рейнджеры экипировались за свой счет: от них требовалось обеспечить себя лошадью, винтовкой и парой пистолетов. У рейнджеров не было формы. Во многих случаях местные силы правопорядка никому не подчинялись, и тогда рейнджерам приходилось действовать рассудительно и осторожно, применяя силу, когда и если это становилось необходимым.

Рейнджеры разделялись на две группы: пограничный батальон под командованием майора Джона Б. Джонса и силы спецназначения под командованием капитана Л. Х. Мак-Нелли. В этой последней группе состояло около тридцати человек, и за несколько лет рейнджеры стали знамениты благодаря быстрым и решительным действиям, которые предпринимались, чтобы прекратить беззакония в обширных, а потому слабоуправляемых районах.

Чик Боудри, который появляется во всех рассказах этого сборника, — персонаж собирательный. Как и большинство его современников, он начал работать с мальчишеских лет, прекрасно владел винтовкой и пистолетом, легко управлялся с лошадьми и скотом, постоянно оставаясь настороже в ожидании набега индейцев или бандитов. Рейды команчей были частыми, иногда индейцы достигали берегов Мексиканского залива. Мастерство обращения с оружием, которое было присуще многим из этих юношей и мальчишек, — естественный результат каждодневной обязанности добывать мясо к столу, охранять стада от диких животных и просто защищать свои дома и самих себя.

Мальчики двенадцати-тринадцати лет часто проезжали верхом по несколько десятков миль с тем или иным поручением, они росли привычными к тяжелой мужской работе и ответственности.

Гражданами Техаса были люди многих национальностей. Общеизвестным, но не общепринятым фактом является то, что в битве при Аламо мексиканцы участвовали как на одной, так и на другой стороне, а многие техасцы испанского происхождения выступили добровольцами в войне за независимость США. В Техасе находились поселения с выходцами из Швейцарии, Германии и Франции, а в некоторых районах они составляли большинство населения. Не было ничего необычного в том, что дети росли в окрестностях Кастровиля, Д'Аниса или Фредериксбурга и учили иностранные языки в играх с детьми других национальностей, а вырастая, делили с ними работу.

Эти рассказы написаны давно…

ПО СЛЕДУ КОЙОТА

Всего лишь секунду назад Чик Боудри дремал в седле, измученный долгой дорогой, но внезапная настороженность узкомордого чалого жеребца разбудила его.

Его предупредили ноги, чувствующие каждое движение лошади. Если бы этого оказалось мало, ему достаточно было взглянуть на тревожно напрягшиеся уши и раздувающиеся ноздри чалого. Что бы там ни было впереди, чалому это не нравилось.

Надвинув черную с плоской тульей шляпу на лоб, он оглядел местность с видом человека, который, похоже, проживет долго. Боудри медленно подъехал к роще. Правая рука сама опустилась к кобуре и сняла кожаный ремешок, удерживающий в ней шестизарядник во время долгих поездок. Лицо Чика, напоминающее лицо индейца-апача, не изменилось, только побледнел шрам на правой щеке да посуровели глаза.

Тропа вела вдоль основания скалистого хребта, где стояли редкие деревья и лежали тут и там камни, скатившиеся вниз по склону с самого гребня. Чалый, легко ступая, вошел в рощу.

— Ну-ка, постой, мальчик, — тихо сказал Чик, останавливая коня.

В нескольких ярдах впереди лежало распростертое тело.

Рейнджер сидел на коне и осматривал местность с вниманием человека, который знает, что ему придется свидетельствовать в суде и уж по крайней мере составить отчет о своей находке.

Человек, лежащий рядом с тропой, был мертв. После такого ранения остаться в живых невозможно. Он лежал на спине, глядя на солнце открытыми, немигающими глазами.

Около трупа не было следов, кроме отпечатков копыт лошади, стоящей неподалеку. Судя по размеру раны в груди, стреляли в спину. Боудри повернулся в седле, прикидывая расстояние; его взгляд остановился на большой, покрытой кустарником скале ярдах в пятидесяти.

Рейнджер, не двигаясь, сидел на коне. Убийца был осторожен. И правильно делал, потому что человек, ныне лежащий на земле, отнюдь не был новичком. Его красивое лицо, в котором чувствовалась суровая сила, успело обветриться за годы странствий. У мертвеца за поясом было заткнуто два револьвера, а это делали немногие — только те, кто умел с ними обращаться.

Боудри проехал еще несколько шагов, стараясь не затоптать следы. Он заметил цепочку, висевшую на пряжке шпор, осмотрел лошадь, обратив внимание на трензель, явно изготовленный в Санта-Барбаре, и замысловатые тападерос — чехлы для шпор.

— Калифорниец, — вслух сказал Боудри. — Приехал издалека, чтобы здесь умереть.

Спешившись, он подошел к лошади убитого. Сначала она шарахнулась, но когда Чик с ней заговорил, в нерешительности остановилась, потом потянулась к нему мордой — осторожно, но дружелюбно.

— Твой хозяин, — сказал Боудри, — похоже, был неплохим парнем. С тобой обращались хорошо.

Он почесал ей шею. Его внимание привлекла висящая у седла риата note 1 из сыромятной кожи.

— Восемьдесят или восемьдесят пять футов, бьюсь об заклад. Я слыхал о таких. Ну, парень из Калифорнии, ты был настоящим ковбоем!

Техасские всадники пользовались волосяными лассо длиной от тридцати пяти до сорока футов и работали с ними вплотную к коровам или бычкам. Для того чтобы обращаться с лассо длиной восемьдесят футов, требовалось искусство мастера, и Боудри слышал о калифорнийских вакерос, которые владели им в совершенстве.

Подойдя к убитому, он проверил его карманы. Одежда пропылилась насквозь. Лошадь была высокой, вороной масти, крупнее, чем большинство техасских лошадей, явно хороших кровей и тщательно выдрессированная. Это была лошадь, способная вынести трудные мили долгих дорог, и, кажется, именно это ей пришлось испытать.

— Ты к кому-то ехал, — предположил Чик, — потому что, глядя на тебя, никак не подумаешь, что ты мог от кого-то убегать.

Аккуратно связав в узелок вещи, найденные у убитого, Чик положил их в свою седельную сумку. Затем он снял с мертвеца револьверы и повесил на луку седла.

— Ближайший город слишком далеко, чтобы везти туда тело, к тому же в дороге наверняка встретятся койоты. Четвероногие. — Боудри, как и многие, кто ездит в одиночестве, часто разговаривал сам с собой. — С двуногими ты уже встретился.

В небольшой ложбинке он нашел место, где земля была не слишком твердой, выкопал палкой неглубокую яму и уложил туда труп. Закрыв лицо убитого, Чик присыпал его землей, потом обвалил на могилу часть откоса, а сверху набросал веток можжевельника и камней.

Когда он снова сел в седло, на поводу у него шла вороная. Отъезжая, он выбрал дорогу, которая вела мимо покрытой кустами скалы.

Самый тщательный осмотр мало что дал. Он уже собрался уходить, когда заметил место, где была привязана лошадь убийцы. Что-то задержало его взгляд, и он, задумчиво нахмурившись, обследовал шершавую поверхность скалы.

Судя по отпечаткам копыт, лошадь ждала довольно долго и пыталась почесаться о камень.