Слезы Огня (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 1

Анна Завгородняя

Северяне. 7. Слезы Огня

Пролог

В темной пещере было холодно и темно, и только свет от огромного костра, разожженного в самом центре, освещал группу мужчин, склонившихся над чьим-то телом. Все выжидали, даже не пытаясь оказать хоть какую-то помощь, лежавшему перед ними человеку и просто смотрели, алчно, жадно. Мужчина умирал и стоявшие над ним люди видели это и равнодушно ждали, когда душа отделится от тела. Ждали, когда сила их учителя перейдет в того, кто избран и каждый из присутствующих надеялся, что избран будет именно он.

Человек умирал долго и мучительно. Яд в его теле разъедал плоть, заставлял кровь кипеть в жилах. Стоны срывались с потрескавшихся губ. Глаза налились кровью, вытекавшей из их уголков, словно слезы, а тело содрогалось от мучивших его судорог, но он все еще был жив и только изредка вращал глазами, дико и безумно.

— Дай покоя, — прошептал он еле слышно. Один из учеников склонился над ним, вбирая в себя последние слова, почти прижался губами к горячему сухому лбу, надеясь, что в этот самый миг сила изберет именно его, находящегося ближе всех к колдуну, но нет. Грудь умирающего все еще вздымалась и опадала, хотя глаза он закрыл и как показалось ученикам, впал в беспамятство.

— Учитель?

— Лес…она идет… — произнес он тихо, но голос колдуна на этот раз был тверд и не дрогнул и слова расслышали все, — Она идет. Метель, снег…Поляна, — что-то описывал он. Длинные руки, когда-то крепкие и сильные, а теперь слабые и почти беспомощные, поднялись вверх и стали чертить в воздухе непонятные узоры. Тишину нарушал только треск костра, пожиравший сухое дерево. Жадно, безудержно.

— Кто идет? — рискнул спросить первый ученик, но не был услышан. Колдун продолжал бормотать.

— Она падает…находит в себе силы, чтобы развести огонь…костер, пламя поднимается прямо к небу…

— Кажется, я догадываюсь, о ком он говорит, — сказал один из мужчин, склонившихся над умирающим, — Это Ире!

— Не может быть! — воскликнул кто-то, а остальные зашумели.

— Она же должна была умереть! — коротко сказал Первый ученик.

— Ей плохо…она вот-вот родит, — продолжал колдун. Его руки снова вздрогнули и опали по обе стороны тела, вытянулись как струны, напряглись, — Наша дочь, она спешит увидеть этот свет…

Наконец первый ученик не выдержал. Его ладонь, широкая и сильная с прожилками синих вен легла на лоб колдуна, и он закрыв глаза, мысленно перенесся в то видение, которое сейчас преследовало его учителя и тут же увидел маленькую поляну, занесенную снегом и молодую женщину, скорчившуюся на расстеленной, прямо на снегу, шкуре. Она кричала, не сдерживаясь. Тонкие руки лежали на животе, по ногам стекала кровь.

— Только не здесь! — прокричала она, взывая к хмурым небесам, швырявшим ей в лицо снег, — Боги, пощадите! Только не здесь! Я не готова! Я не могу!

— Ирме! — мысленно назвал ее по имени ученик. Ирме, жена его учителя, женщина, которую тот любил больше собственной жизни и которая теперь умирала, соединенная с душой любимого мужчины. Этот яд убивал обоих, только Ирме носила ребенка и кажется именно то, что сейчас происходило с Учителем толкнуло ее тело на преждевременные роды и вот теперь ученик видел, как из чрева женщины исторгается плод, прямо на шкуру, на которой она лежала…

Тихий детский крик прорезал зимний лес. Но прозвучал он больше в сознании ученика, хотя ладони он так и не отнял ото лба умирающего колдуна.

— Асгейр, что ты видишь? — спросил кто-то из толпы, — Расскажи нам! Эта ведьма жива?

Названный Асгейром увидел, как отлетает душа учителя и одновременно с ней ушла и роженица, оставив после себя шевелящийся розовый комок и чем-то ярко красным на голове.

— Кровь, — решил ученик и отняв руку ото лба умершего мужчины, обвел взглядом притихших учеников, таких же, как и он сам. Он всматривался в их лица не в силах понять, кому досталась сила Сигмунда, но не находил на в едином взгляде отголоски того, чем владел учитель.

Молодые мужчины стали переглядываться. Они, как и первый ученик ничего не понимали. Куда делась сила от убитого ими наставника? И только Асгейр понял то, о чем не знали остальные. Каким-то удивительным образом сила ушла к ребенку Сигмунда, иначе и быть не могло. Его магия не рассеется просто так в воздухе, она слишком сильна для этого. А младенец сейчас там, на снегу. Один в лесу и у него или нее просто нет шансов выжить без помощи. В этом случае, сила может уйти вместе с ребенком, ведь рядом не будет того, кто поможет ей выйти наружу! Она улетит, словно ветер и рассыплется вместе со снегом.

Асгейр вернулся к костру и опустился на колени. Остальные последовали его примеру, признавая в Первом Ученике своего нового лидера.

— Мне нужна ваша помощь, — зашептал он и колдуны взялись за руки, образовав вокруг огня круг. Асгейр горячо зашептал слова заклинания призыва, а затем вырвал правую ладонь из захвата другого ученика и сунул прямо в огонь. Но пламя не опалило кожу, не тронуло пальцы, а лишь ласково согрело…и к Асгейру пришло видение. Он увидел стаю волков, направляющихся по его зову к той самой поляне, где надрываясь плакал новорожденный. Стаю вела волчица и была она белая, словно снег.

— Согреть! — приказал Асгейр и волки приблизились к мертвому телу женщины. Один из них обнюхал ноги и живот Ирме, а потом перевел взгляд на орущего младенца и шагнул к нему…

Ночь стояла морозная. Ветер завывал где-то на самом верху, между кронами густых сосен, поднимавших свои головы к усыпанному звездами черному небу с его тонкими полосами серых облаков, несущимися куда-то вдаль. Полная луна изредка пропадала, скрытая тучами, но каждый раз вспыхивала с новой силой, освещая золотом поляну и сидящих у костра людей.

Их было двое. Молодая пара, мужчина и женщина, муж и жена. Мужчина подбрасывал дрова, а женщина жалась спиной к набитому тканями тюку, грела пальцы, протянув их над пылающим огнем. Языки пламени жадно вгрызались своими оранжево-алыми зубами в сухую мертвую плоть дерева и трещали от удовольствия, насыщая свои ненасытные пасти, а затем требовали еще и еще, обещая взамен тепло и уют.

Путники знали, что в подобную ночь лучше всего не спать. Где-то по близости бродили волки и их сухонькая кобыла порой водила ушами и прислушивалась к стенаниям ветра, перебирая длинными ногами. Мужчина держал поблизости несколько обмотанных в тряпки факелов, смоченных смолой, а женщина держала под рукой длинный заточенный нож. Оба молчали и словно ждали чего-то, но сами не знали, чего именно.

В воздухе помимо ледяного ветра витало что-то еще. Нет, это было не ощущение опасности, но чувство того, что вот-вот должно было произойти какое-то событие, которое скоро изменит судьбу молодой пары, волей Богов остановившихся на ночлег под сенью Великого Леса в самом северном уголке этой промерзлой страны, забытой своими Северными Богами. Где-то за их спинами возвышался Старший великан — гора, которая даже в самый жаркий летний день оставалась в снежной шапке. Рядом с ней стоял и Младший великан, который, как и положено было маленькому братишке, уже с первыми лучами весеннего тепла журчал побегами ручейков, спускающихся через лес ниже в долину и устремлявшихся вперед, к самому синему морю. Но сейчас оба брата стояли в тёплых зимних шубах из льда и снега и молча взирали на мир. Молодая пара держала путь к берегу моря. Он искал место при дружине, она хотела стать кухаркой в доме богатого вождя или при состоятельном торговце, но самым лучшим вариантом молодая семья считала для себя тот, где они оба попадали в услужение в одну семью и могли жить своим отдельным двором. Но пока это были только мечты и для осуществления их стоило сперва пересечь Великий лес и попасть на побережье, где высокие волны разбивались о остроги скал, где крики чаек сливались с песнями ветра и где, как они надеялись, их ожидало счастье.

Женщина первой услышала плач. Она сперва удивилась и подумала, что это ветер так поет в деревьях, но когда плач повторился, ясный и близкий, его услышал и мужчина.