Берег динозавров - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 1

Кит Ломер

Берег динозавров

Был приятный летний вечер. Мы с Лайзой сидели на крыльце, любуясь тающими в небе розовыми полосками заката и слушая, как во дворе рядом Фред Хэнникэт снимает газонокосилкой очередной урожай сорняков. Деловито и жизнерадостно стрекотал спрятавшийся в густой траве сверчок. По улице промчалась машина, слабый свет фар разогнал тени и отразился в листве платанов, чьи кроны переплетались над мостовой. Где-то недалеко радио пело о портовых огнях.

Тихо, тепло, уютно… Мне до смерти не хотелось уходить. Я вздохнул — воздух отдавал дымком горящих листьев и запахом свежескошенной травы — и заставил себя встать. Лайза молча подняла голову, глядя на меня снизу вверх. У нее было личико в форме сердца, маленький, чуть вздернутый носик, большие, широко расставленные глаза, и самая милая на свете улыбка. Крошечный шрам на щеке только усиливал очарование — он был тем изъяном, который придает совершенству законченность.

— Схожу-ка я к «Симону», выпью пива, — сказал я.

— А я приготовлю к твоему возвращению ужин, дорогой, — ответила она и улыбнулась своей чудесной улыбкой. — Запеченная ветчина и кукурузные початки.

Одним плавным движением Лайза встала и прильнула ко мне, коснувшись губами моего уха.

Я спустился по ступенькам, помедлил на дорожке, оглянулся и увидел ее тонкий силуэт на фоне освещенного дверного проема.

— Возвращайся поскорее, дорогой, — произнесла она, махнула рукой и исчезла.

Навсегда.

Я никогда не вернусь.

Трамвай с грохотом пересек перекресток. Он был похож на большую игрушку с вырезанными головами, приклеенными к ряду маленьких квадратных окон. Со всех сторон раздавались гудки. Мигали огни светофоров. Люди торопились по домам после долгого дня, проведенного в магазине, конторе или на цементном заводе. Я влился в этот поток, подчинившись ритму его движения. У меня было много времени. Это-то я усвоил хорошо. Нельзя ускорить время, нельзя его замедлить. Иногда его можно вовсе избежать, но это совсем другое.

Размышляя об этом, я прошел четыре квартала и оказался на стоянке такси. Уселся на заднее сиденье «рео», которому уже давно пора было на свалку, и сказал водителю, куда мне надо. Он взглянул на меня с любопытством, недоумевая, что может понадобиться приличному молодому человеку в такой части города. Он готовился произнести все это вслух, но я его опередил:

— Уложишься в пять минут — получишь пять долларов.

Парень щелкнул счетчиком и чуть не угробил сцепление своего «рео», рванул с места. Всю дорогу он поглядывал на меня в зеркало, прикидывая, как бы все-таки подступиться ко мне с вопросами, которые не давали ему покоя. Но я вскоре заметил невдалеке неоновые буквы цвета раскаленного железа, дернул шофера за рукав, сунул ему пять долларов и в следующую секунду уже стоял на тротуаре.

Не слишком выделяясь среди окружающих строений, здание коктейль-бара все-таки отличалось претензией на роскошь. Вниз вела пара ступенек. Верилось, что когда-то, до введения сухого закона, зал выглядел весьма славно. Стены, покрытые деревянными плитками, не пострадали от времени, разве что почернели от въевшейся пыли. Лепной потолок был по-прежнему великолепен. Но по темно-бордовому ковру протянулась широкая вытоптанная дорожка. Она извивалась, как лесная тропинка, вдоль всего бара и, разветвляясь у столиков, терялась среди ножек стульев. Кожаные сидения в кабинках заметно потускнели, некоторые повреждения были заделаны клейкой лентой, но вытереть следы от кружек, оставленные несколькими поколениями любителей пива, никто не удосужился. Я занял кабину подальше от бара с маленькой медной лампой. Ее матовый свет высвечивал нацарапанное на стене чье-то сообщение о победе в беге с препятствиями в тысяча девятьсот десятом году. Часы над стойкой бара показывали семь сорок четыре.

Я заказал гренадин у официантки, молодость которой, судя по всему, пришлась на то время, когда процветал бар. Едва я успел сделать глоток, как кто-то скользнул на сидение напротив. Человек пару раз глубоко вздохнул, словно только что пробежал круг по стадиону, и поинтересовался: «Не возражаете?» Затем махнул рукой в сторону зала.

Я посмотрел на незнакомца. У него было приятное округлое лицо и очень светлые глаза. Голову покрывал желтенький пушок, как у цыпленка. Одет он был в полосатую рубашку с отложным воротником, лежавшим поверх пиджака из голубой шотландки с подставными плечами и широкими лацканами. Рука, держащая стакан, была маленькой, холеной, с короткими безупречными ногтями. На левом указательном пальце я увидел тяжелое золотое кольцо с искусственным рубином. Оно могло бы сгодиться в качестве пресс-папье. В целом же внешности незнакомца не хватало гармонии, словно его собирали в спешке, думая о чем-то более важном.

— Не хотелось, чтобы у вас сложилось ложное впечатление… — произнес он.

Его голос вполне соответствовал облику: он был слишком высоким для мужчины и как-то дисгармонировал с помещением, полным сигарного дыма.

— Лишь чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам, мистер Рэвел, — быстро продолжал он, будто торопился высказаться, чтобы не опоздать. — Дело огромной важности… касается вашего будущего.

Как бы проверяя, какой эффект произвело сказанное, он сделал эдакую выжидательную паузу, словно от моей реакции зависело, как он поведет себя дальше.

Я сказал:

— Моего? Да ну? Я никогда не думал, что оно у меня есть.

Ответ ему понравился — я увидел, как заблестели его глаза.

— Ну да, — кивнул он. — В самом деле.

Он быстро отхлебнул из стакана, поставил его, и, перехватив мой взгляд, уставился мне в глаза. На губах его играла скользкая улыбка.

— Я мог бы добавить, что ваше будущее будет… или может быть гораздо значительнее, чем прошлое.

— Мы где-то встречались? — спросил я.

Он покачал головой.

— Я понимаю, что сейчас все это для вас не имеет особого смысла. Время — вот что важно. Поэтому, пожалуйста, выслушайте меня.

— Я слушаю, мистер… Как вас зовут?

— Неважно, мистер Рэвел. Я вообще не имею к этому делу никакого отношения, мне просто поручили войти с вами в контакт и передать определенную информацию.

— Поручили?

Он пожал плечами.

Я потянулся через стол и схватил его за руку, сжимавшую стакан. Рука была гладкой и мягкой, как у ребенка. Он напрягся, словно хотел встать, но я не дал ему этого сделать.

— Позвольте мне тоже сыграть, — сказал я. — Давайте-ка остановимся на этом поручении. Мне оно показалось интригующим. Так кто же считает меня настолько важной персоной, что поручает таким пройдохам, как вы, совать нос в мои дела?

Я усмехнулся. Он снова напялил на лицо улыбку, но мышцы его по-прежнему были напряжены.

— Мистер Рэвел, что бы вы сказали, если бы я сообщил вам, что являюсь членом секретной организации суперлюдей?

— А какого ответа вы ждете?

— Что я сумасшедший, — с готовностью подсказал он. — Вот почему я надеялся обойти этот вопрос и перейти сразу к сути дела. Мистер Рэвел, ваша жизнь в опасности.

Его слова повисли в воздухе.

— Ровно через одну минуту и тридцать секунд, — он посмотрел на часы, повернутые на английский манер — на внутреннюю часть запястья, — сюда войдет человек, одетый в черный костюм, в руках он будет держать трость из черного дерева с серебряным набалдашником. Он пройдет к четвертому табурету у бара, закажет чистый виски, выпьет, повернется, поднимет трость и трижды выстрелит вам в грудь.

Я сделал глоток. Пиво было первоклассным — настоящее утешение в работе.

— Чудненько, — сказал я. — И что же потом?

Малыш слегка встревожился.

— Вы шутите, мистер Рэвел? Речь идет о вашей жизни. Здесь, через несколько секунд, вы можете умереть!

Он перегнулся через стол и выпалил эти слова мне прямо в лицо, брызгая слюной.