Такова любовь - Макбейн Эд. Страница 1
Эд Макбейн
Такова любовь
Глава 1
На женщине, стоящей на карнизе, была ночная рубашка. В разгар дня, в половине четвертого, она одета для сна; порывистый весенний ветер прижимает к телу легкую нейлоновую ткань и делает ее похожей на прекрасную греческую статую, изваянную в камне, неподвижно стоящую на постаменте, установленном на расстоянии двенадцати этажей над городской улицей.
Полиции и пожарной команде все это уже было знакомо – нечто похожее они тысячи раз видели в кино и по телевидению, но теперь у них на глазах разыгрывалась настоящая человеческая драма, а не развлекательная программа, и государственные служащие испытывали досаду. Пожарные растянули свои сети внизу, на улице, настроили мегафоны; полицейские оцепили весь квартал и послали двух детективов наверх, к окну, у которого, прижавшись к кирпичной стене, стояла девушка.
Она была красива и молода, ей было лет двадцать, длинные золотистые волосы развевались на апрельском ветру и хлестали ее по лицу и голове. И Энди Паркер, один из двух полицейских, посланных с 87-го участка, большой любитель поговорить, мечтал, чтобы девушка сошла с карниза, – тогда можно будет получше рассмотреть ее полную грудь под прозрачной тканью рубашки. Стив Карелла, второй детектив, просто полагал, что в такой прекрасный весенний день никто не должен умирать.
Девушка, казалось, не замечала полицейских. Она отошла от окна, через которое выбралась на карниз, осторожно, шаг за шагом добралась до угла здания и стояла там, заведя руки за спину и вцепившись в грубую кирпичную стену дома. Карниз был не более фута шириной, он опоясывал весь двенадцатый этаж и заканчивался на углу нелепой горгульей, которая украшала многие старые постройки города. Она не замечала ни ухмыляющейся каменной головы, ни полицейских, высунувшихся из окна в шести футах от нее. Она смотрела прямо перед собой, длинные светлые волосы развевались над головой, как яркий золотой ореол, на фоне красной кирпичной стены. Иногда она бросала взгляд вниз, на улицу. Ее лицо ничего не выражало: ни уверенности, ни решимости, ни страха. Взгляд был пустым: красивое лицо казалось маской, вычищенной ветром, чувственное тело, обласканное им, распласталось на стене, сливаясь с ней.
– Мисс? – позвал Карелла.
Она даже не повернула головы, устремив взгляд прямо перед собой.
– Мисс?
И опять она никак не прореагировала на его присутствие. Вместо этого посмотрела вниз, на улицу, и вдруг, вспомнив, что хороша собой, что сотни глаз устремлены на ее полуголое тело, как бы засмущалась, прикрыла одной рукой грудь и чуть не потеряла равновесие. Она закачалась на мгновение, и рука быстро соскользнула с груди, опять вцепившись в кирпичную стену. Карелла, наблюдавший за ней, внезапно понял, что она не думала о смерти.
– Вы меня слышите, мисс? – спросил он.
– Слышу, – отозвалась она, не оборачиваясь. – Уходите, – голос ее был бесстрастен.
– Хотел бы, да не могу. – Он ждал ответа, но не дождался. – Я должен стоять здесь до тех пор, пока вы не уйдете с карниза.
Девушка коротко кивнула и, не оборачиваясь, сказала:
– Идите домой. Зря теряете время.
– Что бы там ни было, я не могу идти домой, – ответил Карелла, – смена кончается в пять сорок пять. – Он помолчал. – Как вы думаете, сколько сейчас времени?
– У меня нет часов, – отозвалась девушка.
– Ну, а как вы думаете, сколько?
– Не знаю, да и знать не хочу. Послушайте, я понимаю, что вы хотите сделать: вы пытаетесь втянуть меня в разговор, отвлечь меня. Но я не хочу с вами разговаривать. Уходите!
– И вы послушайте, мне ведь тоже не очень-то хочется с вами разговаривать. Но лейтенант приказал: пойди и поговори с той полоумной на карнизе. Вот я и здесь...
– Я не полоумная, – сказала девушка страстно, впервые обернувшись к Карелле.
– Послушайте, я этого не говорил. Это слова лейтенанта.
– Возвращайтесь к своему лейтенанту и пусть он убирается ко всем чертям.
– Почему бы вам самой не пойти со мной и не сказать ему это?
Девушка ничего не ответила, опять отвернулась от него и посмотрела вниз. Казалось, она вот-вот прыгнет. Карелла быстро спросил:
– Как вас зовут?
– Никак.
– У каждого человека есть имя.
– Екатерина Великая.
– Ну а все-таки?
– Ну тогда Мария Антуанетта. Или Клеопатра. Я – сумасшедшая, разве не так? Вы сами сказали. Ну и пусть. Сумасшедшая. Чем не имя?
– Какое?
– Да любое, которое вам нравится. Или все. Уходите! Слышите?
– Держу пари, вас зовут Бланш, – не унимался Карелла.
– Кто это вам сказал?
– Ваша квартирная хозяйка.
– А что еще она вам рассказала?
– Что зовут вас Бланш Мэтфилд, что вы родом из Канзас-Сити и что живете здесь уже шесть месяцев. Разве не так?
– Пойдите и спросите ее, эту проныру.
– Ну так как же? Вас действительно зовут Бланш?
– Да. Господи, к чему все это? Я вижу вас насквозь, будто вы стеклянный. Пожалуйста, уходите. Оставьте меня в покое!
– Зачем? Чтобы, вы прыгнули вниз, на улицу?
– Да. Совершенно верно. Хочу прыгнуть вниз.
– Почему?
Девушка не откликнулась.
– Вам там не холодно? – поинтересовался Карелла.
– Нет.
– Ветер сильный.
– Я его не чувствую.
– Вам принести свитер?
– Нет.
– Почему бы вам не сойти с карниза и не пройти в комнату, Бланш? Идите сюда. Вы ведь простудитесь там, на ветру.
Девушка неожиданно пугающе рассмеялась. Карелла, считая, что не сказал ничего смешного, удивился ее внезапному смеху.
– Я собираюсь убить себя, – сказала она. – А вы беспокоитесь о какой-то простуде.
– Я бы сказал, у вас гораздо больше шансов простудиться, чем убиться, – тихо произнес Карелла.
– Вы так думаете?
– Да. Мне так кажется.
– Хм. Да!
– Разве не так?
– Ну тогда вы здорово будете удивлены.
– Неужели?
– Гарантирую.
– Вам так хочется убить себя, да, Бланш?
– Господи! Почему я это выслушиваю? Ну, пожалуйста, пожалуйста, уйдите.
– Нет. Не думаю, что вам действительно хочется умереть. Я боюсь, что вы упадете с карниза, изувечив себя и еще кого-нибудь внизу.
– Я хочу умереть, – произнесла девушка тихо.
– Почему?
– Вы это действительно хотите знать?
– Да, хотел бы.
Она ответила четко, с расстановкой:
– Потому что я одинока, не любима и никому не нужна.
Она кивнула и отвернулась, потому что глаза ее внезапно наполнились слезами и ей не хотелось показывать их Карелле.
– Такая красивая девушка. Какая ерунда?! Одинока, не любима и не нужна? Сколько тебе лет, Бланш?
– Двадцать два.
– И ты не хочешь дожить до двадцати трех?
– Не хочу, – она повторила безучастно. – Не хочу быть ни на минуту старше, ни на секунду. Я хочу умереть. Ну, пожалуйста, дайте мне спокойно умереть!
– Перестань! Ну перестань же! – увещевал Карелла. – Не хочу и слышать такое. Умереть, умереть! Тебе всего лишь двадцать два года! Впереди вся жизнь!
– Впереди – пустота, – отозвалась она.
– Все впереди!
– Нет ничего! Он ушел! Ничего не осталось! Он ушел!
– Кто он?
– Никто. Или все. Ox! – Она внезапно одной рукой закрыла лицо и начала рыдать. Другой, покачиваясь, держалась за стену дома.
Карелла дальше высунулся из окна, но она внезапно обернулась к нему и закричала:
– Не приближайтесь ко мне!
– Я и не собирался...
– Не выходите! Оставайтесь на своем месте!
– Ну послушай же! Не волнуйся. Я бы и за миллион долларов не вышел на этот карниз.
– Хорошо. Оставайтесь там. Если вы ко мне приблизитесь, я спрыгну.
– Да? Ну и кому до этого дело, Бланш?
– Что вы сказали?
– Да если ты прыгнешь, если умрешь. Думаешь, кто-нибудь тебя пожалеет?
– Нет, я знаю. Никто не пожалеет. Я... Меня это не волнует.
– На четвертой странице о тебе появится сообщение в две строчки... и все. Все быстро забывается.