Обреченные - Макдональд Джон Данн. Страница 1

Джон Д. Макдональд

Обреченные

Пролог

Воздух был напоен утренней свежестью. Мануэль Форно на секунду остановился на гребне холма возле своего глинобитного домика и сделал глубокий вдох. Душа его пела.

Великолепное утро! Во всяком случае, Мануэль Форно, работник коммунальных служб, другого такого не припомнит. Посмотрите направо: как радуют глаз кремовые, белые и желтые постройки Сан-Фернандо, городка, где он родился! Даже грязная лента реки Рио-Кончос, что вьется внизу, под холмом, красиво вызолочена сейчас утренним солнышком.

Мануэль нехотя поплелся вниз по склону, мурлыча себе под нос обрывки марша Аугустина Лары – «Сильверио». Этим маршем всегда открывается бой быков. Ах, как было бы здорово накопить деньжат и махнуть в один прекрасный день в столицу, в Мехико! Чем черт не шутит, вдруг удастся своими глазами увидеть самого Сильверио Переса?!

Если урезать себя во всем... Он пожал плечами. Нет, Мануэль. Даже не мечтай. Никогда, никогда тебе не хватит денег на поездку в столицу. Тебе платят жалкие гроши за то, что ты тянешь проволочный трос на пароме. Благодаря твоим усилиям работает паромная переправа через Рио-Кончос. Переправа бесплатная – подарок народу от правительства Мексиканских Соединенных Штатов. Как только паром доплывает до противоположного берега, приходится разворачиваться и тянуть чертову посудину назад, хотя каждый рейс на борту в лучшем случае две легковушки или один грузовик.

Смирись, Мануэль, тут ничего не поделаешь. Даже если тебе и удастся скопить несколько монет, Розалита наймет грузовик-камион, который за три часа домчит ее к северу, к мосту между Матаморосом и Браунсвиллом, штат Техас, перейдет мост и потратит твои кровные песо на баснословно дорогое американское барахло.

Он тяжело вздохнул – ему стало жаль себя. Туда-сюда по реке – и так целый день! Словно ослик, который возит спесивых, надменных туристов.

Но, свернув влево и обогнув спускающийся к причалу уступ, Мануэль приободрился, так как вспомнил, что им прислали новенький, свежепокрашенный паром – чтобы эль президенте мог при случае с шиком переправляться через Рио-Кончос.

Как здорово наконец-то избавиться от прежнего парома – этой старой, смешной паршивой развалюхи! Новый выкрашен свежей белой краской, будет сверкать и блестеть на солнце! А кроме того, для него нужна более внушительная команда – четыре человека будут стоять на мостике вдоль борта...

Солнце жгло плечи. Мануэль решил, что день будет жаркий. Так что не стоит слишком уж усердно трудиться – вредно для здоровья. За долгие годы работы он научился делать вид, будто усердно налегает на рычаг, зажимающий трос, однако сил при этом вовсе не тратил. Все, что нужно, – напрячь руки, чтобы было незаметно, что спинные мускулы расслаблены. В такой жаркий день, как сегодня, этот полезный навык пригодится.

За поворотом дорога шла под уклон и вскоре круто обрывалась. На причале сверкал свежей краской новый паром. Да, такую посудину не стыдно таскать от одного берега к другому! Давно было пора прислать ее на Рио-Кончос. Стоит только поразмыслить хорошенько, и любому ясно: их переправа – самая важная на самой важной реке во всей стране. Только благодаря ей можно добраться из города Виктории в Браунсвилл, штат Техас. По-другому туда никак не попасть, разве что кружным путем: вернуться в Викторию, долго тащиться на север, до Ларедо, потом пилить через весь Техас на восток до Браунсвилла.

Он бросил еще один взгляд на реку и вдруг застыл на месте, точно громом пораженный. На дальнем берегу в ряд выстроились машины, много машин. Ничего себе день начинается! А он-то размечтался, предвкушая блаженные часы ничегонеделания, когда тебя почти не прерывают для того, чтобы переправить транспорт и людей через реку!

Спустившись ниже, Мануэль увидел, что паром стоит не у причала. По какой-то причине судно замерло метрах в пяти от берега. А экипаж, стоя по бедра в мутной, грязной воде, роет дно лопатами.

Он снова остановился в нерешительности. Внутренний голос подсказал: смывайся, да поживее.

Но было поздно. Васкос уже его заметил.

– Иди сюда, Мануэль Форно! – заревел он.

Мануэль решил, что безопаснее всего прикинуться дурачком. Радостно улыбнувшись, он спустился на берег и подошел к коротышке Васкосу. Васкос – мелкий начальник. Он не стоит в воде вместе со всеми. Работает только языком.

– Васкос, чем они занимаются?

– Представь себе, работают лопатами. Лопата – такой инструмент, которым копают. Может, слышал? Я и тебе дам одну. Будь добр, иди к остальным.

Мануэль непонимающе уставился на него:

– Зачем?

Васкос зловеще нахмурился:

– Потому что вам приказано копать, сеньор! Сейчас я тебе все объясню. Мне много слов не потребуется. Будь любезен, взгляни на реку. Что ты там видишь?

– Она мельче, чем вчера.

– Совершенно верно; и отлив продолжается. Может, скоро река вообще обмелеет. Может, и ты скоро перестанешь попусту молоть языком. Хотя... на это надеяться не приходится.

Мануэль смерил глазами лопату и попятился назад.

– Я бы с радостью, но...

– Стоять! Река так обмелела, что паром не может подойти к самому берегу и принять на борт машины. Поэтому придется углубить дно, вырыть канавы. К самому берегу паром все равно не пристанет, так что вместо металлических скатов будем бросать деревянные сходни. Ты что, расстроился?

– Но ведь старый паром... – слабо возразил Мануэль.

– У старого парома осадка была меньше. Он хорошо шел и по мелководью. Но у нас теперь новый паром. А он оказался великоват для нашей Рио-Кончос. Для каждого рейса теперь придется углублять дно.

– Васкос, я себя плохо чувствую.

– Или бери лопату, или я опущу ее тебе на голову!

– Слушай, Васкос. Я, конечно, не такой умный, как ты. И все же вот что пришло мне в голову. Разве нельзя подождать, пока уровень воды не перестанет понижаться? Тогда останется только прокопать две канавы у каждого берега. Большинство из тех, кто ждет на дальнем берегу, – просто туристы. Они никуда не спешат, просто привыкли всюду носиться на огромной скорости. Пусть подождут.

Васкос выпятил грудь:

– Моя задача – обеспечивать бесперебойную работу парома!

– Такое отношение к своим обязанностям трудно переоценить, Васкос.

– Возможно. Но поговаривали, будто сегодня через реку поплывет Атагуальпа. – Васкос вытащил платок и вытер потный лоб.

При одном упоминании грозного имени лопаты быстрее замелькали в руках рабочих.

– А, – протянул Мануэль, – наш знаменитый политик! Когда настанет час, Васкос, к тебе от страха вернутся силы. Ты вскинешь паром на спину и легко перебежишь через реку.

Мгновение Васкос молча смотрел на Мануэля. Потом наклонился, поднял лопату и с поклоном вручил ему:

– Сеньор, будьте так любезны...

– Хотелось бы мне ответить, что для меня это удовольствие, – проворчал Мануэль. Затем медленно побрел к будочке, служившей Васкосу кабинетом и конторой, и начал неторопливо стягивать с себя чистую белую рубашку. Рабочие, стоящие в воде, закричали на Мануэля, торопя его. Мануэль наградил их грустной, усталой улыбкой. Такой прекрасный день и так плохо начинается! Три машины на этом берегу и целая куча на том. Он поднял лопату, осмотрел ее – сантиметр за сантиметром – и снова положил на землю. Снял сандалии, поставил их рядом с аккуратно сложенной рубашкой.

Потом Мануэль взял лопату и медленно вошел в теплую, грязную воду. Грязь просочилась через носки. Остальные с радостью расступились, освобождая ему место.

– Помяните мое слово, – заметил Мануэль, втыкая лопату в илистое дно, – нам предстоит долгий и неприятный день. – Поскольку бежать было уже поздно, он начал усердно копать. На его смуглых плечах выступила испарина.

"Для глупых туристов с их пустыми лицами и лучезарными улыбками, – говорил он себе, – я – просто живописный мексиканец, мехикано; они будут наставлять на меня свои маленькие черные ящички и щелкать, снимать, как я орудую лопатой.