О «жидах» и «жидовской вере» в народных представлениях восточных славян - Белова Ольга. Страница 1

Не случайно ключевые слова, вынесенные в заглавие статьи, взяты в кавычки. Дело в том, в на этот раз речь пойдёт не о восприятии этнических евреев и иудаизма восточнославянской фольклорной традицией, о чём нам уже доводилось писать (Белова 1997, Белова 1999, Белова 1999а). В настоящей статье мы хотели бы обсудить вопрос, каких признаков, с точки зрения носителей традиционной славянской крестьянской культуры достаточно, чтобы объект или персонаж приобрёл в их глазах статус «еврейского». Отметим при этом, что объектом нашего внимания будут культурные явления, не связанные генетически с еврейской традицией, но имеющие ряд типологически сходных черт с еврейскими обрядами (такими, как они видятся соседям-славянам). Таким образом, мы рассмотрим один частный случай реализации оппозиции «свой-чужой», когда элементы «своей» культуры начинают восприниматься как «чужие» (т.е. «еврейские»), и попытаемся проанализировать механизмы этой трансформации.

Среди материалов Тенишевского архива встретилось любопытное свидетельство, записанное в конце XIX в. на Вологодчине. Это своеобразная сводка крестьянских представлений о людях, принадлежащих другим конфессиям: «При оценке людей другой веры крестьяне принимают во внимание не столько веру, сколько ту общую молву, которая соединена с той или другой нацией, исповедывающей известную религию. Так, о лицах магометанской религии крестьяне судят по туркам и татарам „Магометана кланяються двум богам: Алаху и Магомiету. Магомiут жывёт на семуом небе, а Алах — на десятом. Алах и Магомiет оба суровы, и турки и татара тожо эдакие: потому какуоф Бохъ, такуоф и прихуот“. [Турки и татары не любят христиан. Убить христианина для них — как доброе дело сделать. Имеют много жён После смерти магометане попадают в ад. В рай их пускать нельзя — там будет очень тесно. На вопрос собирателя: если магометанин живёт праведно и с одной женой, куда он попадёт? отвечает — „Не знаю“. По размышлению решает, что] можно и в рай, так как достоин. [Прозвища-дразнилки татар:] свинуоё ухо, проклятый Магомет, бритолобый поросёнок, кутынка (от тат. кутыны — задница) // [Собиратель отмечает, что в народном сознании татары равны туркам.]

Евреи — наруот хитрый и жадный. Христа продали за 30 серебреников. За што Бох отня раншэ йих, а как Христа роспели, так Бог от и прогниви сё. Худо йим будёт на туом свите. Жыды первыё пойдут в ат. Евреи будут дiесвовать (действовать, существовать) до концины мiра, до фторуова пришесвiя Христа. Из jихнова рода произойдёт сам Антихрист. [О вере евреев не знают, только:] Жыды не вирят во Христа. [Зачастую по вере евреев смешивают с татарами.] Евреи женятся на мнуогихъ жонах и как татары не йидят свинину

Немци не вирят во Христа (слыхал от одново странничка), [немцы никогда не постятся, все машины сделаны немцами].

[Католики — «латыны».] Латыны муолятьсё нашому Богу и ещо своему папе; во Христа и в Божью Матерь вирят

[О вере французов.] Кажитьсё, нашу руськую веру [исповедуют]. У наших русских с французами дружба большая; а коли бы вера была разная, так тут уж никакиё бы дружбы не было. Небуось нашы не дружатьсё с туркой — а почему? Да потому самому, що веры неодинаковы; турки не вирят в нашова Христа» (Архив Российского этнографического музея, ф. 7, оп. 1, д. 376 (Вологодская губ., Тотемский у., зап. И. Суворов, 1899). л. 11-17).

Как видно из приведённого фрагмента, представления крестьян о вере их «оппонентов» носили крайне расплывчатый характер. Значимым для информантов был минимальный набор «опознавательных знаков», с помощью которого можно было идентифицировать иноверца. Показательно при этом сближение и почти отождествление турок, татар и евреев на основании одного признака — неупотребления в пищу свинины. Данный признак становится единственным показателем, передающим, с точки зрения вологодских крестьян, суть и мусульманства, и иудаизма. Аналогичные представления бытуют и в других регионах славянского мира. Так, с точки зрения болгар, турки и евреи — одной веры, поскольку и те и другие делают обрезание и не едят свинину (Тодорова 2001: 91).

В наборе признаков «еврейскости» наблюдается чёткое региональное различие. Так, если обратиться к материалам, зафиксированным на Русском Севере или в центральных губерниях России (т.е. в тех регионах, где местное население не имело возможности контактировать с евреями), налицо окажется устойчивый и крайне малый набор стереотипов книжного происхождения, опирающихся на определённые тексты. В первую очередь среди источников следует назвать «Сон Богородицы» (текст имеет широкое хождение в крестьянской среде и хорошо знаком носителям традиции) — клише типа «жидoвики-некрещёники» происходит как раз оттуда (см.: Мороз 2002, Прохоров 2000). Образом евреев-«нехристей», виновных в распятии Спасителя, и исчерпываются, собственно, представления о евреях (иудеях).

Что касается нашего исследования, то для нас более привлекательными будут материалы из регионов тесных славяно-еврейских этнокультурных контактов, где была выработана система представлений о конфессиональных особенностях чужих (сочетающая «объективные» знания с их фольклорно-мифологической интерпретацией), где признаковое поле «чужого» (в нашем случае — еврея) было достаточно обширно и где существовала система оценок «близкого чужого» сквозь призму «своей» традиции.

Как мы уже отмечали (Белова 1999а, Белова 2003), наиболее живучими стереотипами в отношении евреев являются стереотипы, касающиеся: 1) объекта культового почитания; 2) обрядов и ритуалов; 3) бытового этикета (внешнего вида, пищевых запретов, норм поведения). Эти же параметры в определённых ситуациях могут быть приложимы и к «своим» (христианским) конфессиональным оппонентам, и наличие сходства между «неправильными» «своими» и «чужими» неизбежно ведёт к тому, что оппоненты оказываются причислены молвой к «жидам», а вера их тут же объявляется «жидовской». Среди подобного рода «псевдо-евреев» оказываются в глазах носителей народного православия в первую очередь старообрядцы, баптисты и сектанты-хлысты.

Вера и богослужение. В Полесье наши информанты утверждали, что у баптистов — «жидивска вера, воны Христа одвэрнули» (М.П. Гордун, 1923 г.р., Речица Ратновского р-на Волынской обл., 2000, зап. О.В. Белова), говоря, что баптисты («штунды») не признают крест как сакральный символ и не почитают икон. Точно так же основное видимое отличие баптистов от православных — отсутствие икон — подчёркивали и наши информанты в Подолии: «Зара в тых, шо штунды (кажуть — „верующие“), то оже икони ных. И поляки . А то всё надписи» (А.А. Скибинская, 1915 г.р., Сатанов Городокского р-на Хмельницкой обл., 2001, зап. О.В. Белова, А.В. Соколова, В.Я. Петрухин). В Подолии в роли «евреев» оказались местные адвентисты, которых здесь называют «субботниками» (при этом показательным признаком здесь выступила «вера в „Старый завет“: „Ну, евреи также така сама вира. Ну, у нас, к примеру, субботники. Так сама вира, як у е рэе“

Сходная картина наблюдается в Каргополье, где местное население, недавно столкнувшееся с представителями протестантизма, сразу же определила эту веру как «еврейскую» или «магометскую». «У них еврейская вера. А я говорю: „Я еврейской веры не признаю. У нас службы те же, те же эти молитвы, так же мы их читаем. Я говорю: „Я знаю, что всё так, но всё равно у вас служба не наша. И вы Паску празднуете не так, как мы. Вы еврейску празднуете Паску-то“ (Мороз 1999: 14); «У них какая-то магометская, наверно“ (Мороз 1999: 14).

Столь же насторожённое отношение проявляется и к богослужениям, которые проводят «странные» «свои». Вот как видится богослужение баптистов жителям Каргополя: «Оне вот так крестяцца. [Показывает: сложила ладони вместе перед лицом и медленно движет ими от себя вперёд и вниз.] Вот так ладони держат перед собой»; «Вот тут служили, там поют, запоют, орут, вот руки подымут, они же и не крестятся, они ни к какой иконе, они просто этому углу и всё» (Ловзаньга, Каргопольского р-на Архангельской обл., Мороз 1999: 14).