Дьявол на Утесе Спасения. Страница 1

Джек Вэнс

Дьявол на Утесе Спасения

За несколько минут до полудня солнце совершило скачок к югу и закатилось за горизонт.

Сестра Мария сдернула солнечный шлем со своей красивой головки и швырнула его на диванчик — жест, который удивил и встревожил ее мужа Брата Раймонда.

Он схватил ее за вздрагивающие плечи:

— Ну, дорогая моя, легче. Гнев нам не поможет.

По щекам сестры Марии катились слезы:

— Как только мы вышли из дома, солнце прыжком скрылось из виду! Это случается каждый раз!

— Ладно, мы должны соблюдать спокойствие. Скоро взойдет другое.

— Это может быть через час! Или через десять часов! А у нас есть работа!

Брат Раймонд подошел к окну, отдернул накрахмаленные кружевные занавески и вгляделся в мрак.

— Мы можем выйти сейчас и поднялся на холм до ночи.

— Ночь? — вскричала Сестра Мария. — Что ты называешь ночью?

Брат Раймонд сурово сказал:

— Я имею ввиду ночь по Часам. Настоящую ночь.

— Часы… — Сестра Мария вздохнула и плюхнулась в кресло. — Если бы не Часы, все бы мы сошли с ума.

Брат Раймонд посмотрел из окна на Утес Спасения, где, невидимые, возвышались огромные массивные Часы. Мария подошла к нему. Они стояли рядом, пытаясь проникнуть взглядом сквозь мрак. Мария вздохнула:

— Извини, дорогой, но я очень расстроилась.

Раймонд потрепал ее по плечу:

— Жизнь на Глории не шутка.

Мария решительно покачала головой:

— Я не должна была позволять себе такого. Надо думать о колонии. Пионеры не могут быть слабаками.

Они стояли рядом, черпая спокойствие друг в друге.

— Смотри, — показал Раймонд. — Наверху огонь, в Старом Флитвилле.

Они посмотрели недоуменно на искру во мраке.

— Предполагалось, что все они внизу, в Новом Городе, — пробормотала Сестра Мария. — Если это не какая-то церемония… Мы давали им соль…

Кисло улыбнувшись, Раймонд высказал фундаментальный постулат их жизни на Глории:

— Ты не можешь сказать о флитах ничего определенного. Они совершенно непредсказуемы.

Мария ответила еще более фундаментальной истиной:

— Кто угодно может делать что угодно. Непредсказуемы все.

— К флитам это относится в большей степени… Они вольны даже умирать без нашего утешения и помощи.

— Мы делаем все, что можем, — сказала Мария. — Это не наша вина! — Сказала она это таким тоном, что казалось, будто вина именно ее.

— Никто не может порицать…

— За исключением Инспектора… До появления колонии флиты процветали.

— Мы их не беспокоим, ни на что не посягаем, не пристаем к ним, ни во что не вмешиваемся. Фактически, мы отказались от помощи им. А в качестве благодарности они ломают наши ограды, спускают канал и заляпывают грязью нашу свежую краску!

Сестра Мария тихо сказала:

— Иногда я ненавижу всю Колонию.

Брат Раймонд привлек ее к себе и потрепал красивые волосы, которые она уложила в аккуратный пучок.

— Ты будешь себя чувствовать лучше, когда появится одно из солнц. Пошли?

— Темно, — засомневалась Мария. — Глория достаточно плоха даже днем.

Раймонд выпятил подбородок и посмотрел в окно, за которым был мрак:

— Это день. Часы говорят, что это день. Это настоящая реальность и мы должны ее придерживаться! Это наша связь с истиной и здравым смыслом!

— Хорошо, — сказала Мария. — Пошли.

Раймонд поцеловал ее в щеку:

— Ты очень храбрая, дорогая моя. Ты честь нашей колонии.

Мария покачала головой:

— Нет, дорогой. Я не лучше и не храбрее любой другой. Мы явились на эту планету, чтобы возвести здесь жилища и жить по Правде. Мы знали, что работа будет трудной. От каждого очень много зависит. Здесь нет места слабости.

Раймонд поцеловал ее снова, она со смехом запротестовала и отвернулась.

— Я думаю, что ты очень храбрая — и очень красивая.

— Возьми фонарь, — сказала Мария. — Возьми несколько фонарей. Никто не знает, сколько эти нестерпимые времена мрака продлятся.

Они отправились в путь пешком, потому что в Колонии частные средства транспорта считались социальным злом. Впереди, невидимый во мраке, возвышался Гран Монтан, резервация флитов. По сторонам дороги угадывались остроконечные массы утесов, а позади — аккуратные поля, изгороди, дороги Колонии. Они пересекли канал, который отводил воды извилистой реки в ирригационную сеть. Раймонд осветил фонарем бетонное ложе. Они остановились и смотрели молча, и тишина эта была красноречивее, чем любые ругательства.

— Он сухой! Они снова разрушили дамбы.

— Зачем? — спросила Мария. — Зачем? Они не пользуются речной водой!

Раймонд пожал плечами:

— Я думаю, они просто не любят этот канал. Ладно, мы сделали бы для них самое лучшее, если бы знали как это сделать, — и он вздохнул.

Дорога вилась серпантином по склону. Они миновали покрытый лишайниками корпус звездного корабля, который пятьсот лет назад потерпел крушение на Глории.

— Кажется совершенно невероятным, что флиты когда-то были обычными мужчинами и женщинами, такими же как и мы, — сказала Мария.

— Нет, не как мы, дорогая, — поправил вежливо Раймонд.

Сестра Мария вздрогнула:

— Флиты и их козы! Иногда мне кажется, что их трудно отличить друг от друга.

Вскоре Раймонд свалился в яму, на дне которой были ил и некоторое количество воды. Грязь засасывала и представляла собой опасность. Барахтаясь, задыхаясь, с отчаянной помощью Марии он выбрался на твердую почву и стоял, дрожа — сердитый, продрогший, промокший до нитки.

— Вчера этой проклятой штуки здесь не было, — он принялся соскребать ил с лица, с одежды. — Из-за этих проклятых фокусов жизнь здесь кажется такой трудной.

— Надо быть выше этого, дорогой, — ответила Мария страстно. — Мы будем бороться с этим, подчиним это себе! Когда-нибудь на Глории будет порядок.

Пока они решали, продолжать путь или нет, из-за северо-западного горизонта выкатился пузырь Красного Робундуса, и они смогли оценить ситуацию. Брюки цвета хаки Брата Раймонда и его белая рубашка оказались, конечно, грязными. Походный костюм Сестры Марии был едва ли чище.

Раймонд удрученно сказал:

— Я должен вернуться в бунгало и переодеться.

— Раймонд, у нас есть время?

— В таком виде я буду чувствовать себя среди флитов как дурак.

— Они даже не заметят.

— Ну что с ними поделаешь, — отрезал Раймонд.

— У нас нет времени, — решительно сказала Мария. — Инспектор бдит, а флиты каждый день мрут как мухи. Говорят, это наша вина — и, значит, конец Колонии Евангелистов. — Помолчав, она осторожно добавила: — Но помочь флитам надо не только поэтому.

— Я думаю, что в чистой одежде я произведу на них лучшее впечатление,

— сказал Раймонд нерешительно.

— Фу! Фиг их заботит чистая одежда, при их-то небрежности.

— Думаю, ты права.

Над юго-восточным горизонтом появилось маленькое желто-зеленое солнце.

— А вот и Урбан… Не было бы так темно, как в угольной яме, будь на небе три или четыре солнца сразу!

— Солнечный свет заставляет злаки расти, — сказала Мария сладким голосом.

Полчаса они шли вверх, затем остановились, чтобы перевести дыхание, и посмотрели в сторону Колонии, которую так любили. Семьдесят две тысячи душ жили на расчерченной на клетки зеленой равнине; там стояли ряды аккуратных белых домиков, чистеньких, свежевыкрашенных, с белоснежными занавесками на окнах, с газонами и палисадниками, полными тюльпанов, с огородами, где росли капуста, свекла и кабачки.

Раймонд посмотрел на небо и сказал:

— Собирается дождь.

— Откуда ты взял?

— Вспомни потоп, который случился, когда совсем недавно Урбан и Робундус оба были на западе.

Мария покачала головой:

— Это ничего не значит.

— Если что-то есть, оно что-то должно значить. Этот закон нашей Вселенной — базис всего нашего мышления!