За гранью (СИ) - Механцев Борис. Страница 1
АЛЕКСЕЙ ШЕПЕЛЁВ, БОРИС МЕХАНЦЕВ
ЗА ГРАНЬЮ
ПРОЛОГ. ГОРОД, ГДЕ СХОДЯТСЯ ГРАНИ.
СЕВАСТОПОЛЬ. АВГУСТ 1976 ГОДА НАШЕЙ ЭРЫ.
В то, что в приморском городе пыль соленая, Балис Гаяускас не верил никогда. В конце концов, за свои почти целых тринадцать лет он насмотрелся на родную Балтику с самых разных мест. С набережных почти десятка городов от Ленинграда до Калининграда, с песчаных литовских пляжей, дюн и кос, и это не считая судов и кораблей! Никогда песок не был соленым. С чего же быть соленой пыли? Севастополь развеял это заблуждение довольно быстро, здесь соленой была не только пыль, но, казалось и сам воздух. Неслыханное дело: после дождя Балис вдруг почувствовал, что ему… стало душно. Да уж, каких только чудес не бывает на белом свете… Развеял Севастополь и другое глубокое заблуждение Балиса, что он — уже взрослый и ответственный человек, способный самостоятельно решить стоящие перед ним проблемы. В родном Ленинграде — безусловно, в моментально ставшем своим Вильнюсе — наверняка, а вот во мгновенно полюбившемся, но пока что ещё незнакомом Севастополе, как оказалось, нет.
Ситуация выглядела довольно отвратительно. Пятилетнему ребенку потеряться вполне понятно и даже прилично, а как это смотрится в двенадцать лет? "Отец, конечно, тоже хорош: проморгал сына в толпе, но и я сделал кучу глупостей", — самокритично подумал Балис.
Правильнее сказать, «глупости» они делали вместе. Вместо того, чтобы прямо на вокзале договориться с кем-нибудь из местных жителей, наперебой предлагавших "жильё дёшево и у самого моря", Гаяускасы гордо прошествовали в камеру хранения, сдали вещи и сели на троллейбус, направляющийся в сторону центра. На недоумённый вопрос сына Валдис Ирмантасович объяснил, что у них достаточно денег, чтобы прожить три недели его законного отпуска в номере приличной гостиницы, а не в сарае с дырявой крышей и удобствами во дворе. Вот сейчас они эту гостиницу себе и выберут, а попутно посмотрят на город.
Посмотреть и правда, было на что. Балис родился в Ленинграде, жил в Вильнюсе, бывал в Москве, Таллине, Риге, но всё равно Севастополь произвёл на мальчишку неизгладимое впечатление. Бухты и горы придавали городу совершенно особенное очарование. Эх, прокатиться бы гавани на катере… Должны же здесь ходить катера?
А потом папе в голову пришла гениальная идея: "посмотреть на местные достопримечательности, которые запросто продаются", проще говоря — завернуть на Центральный городской рынок. И там, в толкотне, отец и сын потеряли друг друга.
Сначала Балис воспринял ситуацию даже иронически: всего-то и нужно было — зайти в контору и попросить передать объявление. Но трансляция на рынке из-за какой-то поломки не работала. Некоторое время мальчишка пошатался по базару — без результата.
Тогда в голову пришла замечательная идея: найти отца ленинградским способом. Как известно, потерявшиеся в Ленинграде должны встречаться у Медного Всадника — главного памятника городу. Здесь, в Севастополе, как подсказали им с отцом пассажиры троллейбуса, главным был памятник Нахимову. Вот там, без сомнения, отец его и ожидает.
Доехать до памятника Балис сумел без малейших проблем. Но только отца там не оказалось. Мальчик прождал его, наверное, полчаса — безрезультатно. А потом внезапно начавшийся дождь загнал парнишку под колоннаду на Графской пристани.
Самое обидное — ни малейших идей, как исправить в ситуацию, в голову не приходило.
Это называется — экзотики выше верхней палубы. Дед так иногда говорил. Особенно — когда запыхавшийся и ободранный после очередных приключений Балис вбегал домой — и видел зашедшего в гости седого старика в форме каперанга. Только сейчас не было поблизости деда. Был где-то недалеко отец — только неизвестно где именно. А сам Балис дышал вполне соленой пылью, рассматривая в упор роскошную колоннаду на Графской пристани, доедал мороженое и думал о том, что придется делать. Вариант вырисовывался только один: пойти и «сдаться» в милицию. Обидно, но ничего лучшего придумать не удавалось…
— Ой!
— Извини!
Тяжелые раздумья оказались прерваны самым неожиданным образом. В пол оборота к Балису замер парнишка примерно его возраста. Только что он ухитрился наступить Балису на ногу, причем крайне чувствительно.
— Ты это… тоже наступи, а то поссоримся, — виновато сказал он.
— А чего нам ссориться? — Балис слегка улыбнулся, — мы же не друзья. Даже не знакомые.
— Это как? Если не знакомые, то можно и ссориться?
Парнишка выглядел удивленным.
— Ну… Наверное, не стоит все равно.
— Тогда наступи!
Балису вдруг полегчало.
— Нет, сперва познакомимся! Я — Балис!
— А я — Мирон! А еще — Павлиныч!
— Это как? Я еще и Бинокль! За то, что очень хорошо вижу!
— А Павлиныч — отчество!
— Ух, ты!
— Так, давай, наступай!
Балис первый раз за последние часы чуть улыбнулся и изобразил, что наступает Павлинычу на ногу.
— Теперь нормально… А ты чего такой кислый?
— А, родителя потерял.
— А где?
— На базаре.
— Сейчас попробуем найти! У меня там знакомый милиционер.
— Так что, сидеть в отделении и ждать его там?
— Это вряд ли! Поехали!
Троллейбус довез их до входа на рынок за десяток минут, и Мирон, наказав Биноклю подождать на лавочке, отправился в сторону конторы базара. А Балис принялся оправдывать своё прозвище. Странно это — уметь смотреть далеко. Такое умение прорезалось у него лет в девять — и отец отнесся к этому очень серьезно. Даже тренировал — особенно часто вечерами, показывая тогда еще Бинокленку маленькие рисунки издали. И хотя поначалу Балис очень быстро уставал, это было интересно до безумия. А когда отец начал показывать ему ночное небо и то, что у Венеры есть серп…
А пока можно было посмотреть на рыбу, которой торговали женщины.
— Ой, что это?
Балиса просто повлекло к прилавку: такого он еще не видел. А торговка посмотрела на него свысока и спросила:
— Чего, петуха хочешь купить?
— Какого петуха? — Балис почувствовал розыгрыш.
— Известно, какого. Морского.
— Нет. Я такого в первый раз вижу.
Тетка посмотрела на Балиса внимательнее.
— А так ты только приехал?
— Ага.
— Ну, тогда смотри, от рыбы не убудет.
— Балис! Ты где? Бинокль!!!
— Ой, мне пора!
Вернулся Мирон не один, а с добродушным пожилым старшиной.
— Это, значит, и есть наш пропавший Балис Гаяускас? — строго осведомился он.
— Ага…
— Тебе тут от отца записка, прочти, что ли.
"Балис!
Раз не получилось сразу найти друг друга — с 14.00 позвони в гостиницу «Крым» администратору. Телефон 5-34-84. Я устроюсь туда и, думаю, мы встретимся еще до ужина.
Валдис.
P.S. Удивительный у тебя талант теряться!"
— Ну, и что теперь? — спросил Балис.
— А что там написано? — осведомился старшина
— Да вот… — Балис протянул записку старшине.
— Ну, еще час до времени. Мирон, ты тут рядом живешь, накормил бы гостя!
— Я — ваш гость?
— А что еще с тобой делать, под замок сажать, что ли? Так что, объявляю тебя гостем.
— Ой… Спасибо!
— Нема за що. Идите, хлопцы.
"Хлопцы" отправились по тихой и очень тенистой улице, негромко переговариваясь:
— А Балтика совсем не такая.
— Лучше, что ли?
— Нет. Просто другая. Она… строгая!
— Здесь тоже бывает строго.
Улица превратилась в мостик через овраг.
— Ой, смотри!
— Что?
— Да вот! Там!
Зрение Балиса всегда удивляло врачей — слишком оно было «правильным». Мирон, конечно, таким не отличался, но малыша лет семи, лезущего по кустам, разглядел без проблем. А потом — и второго.
— Ну, и что?
— Граната… — Балис почти прошептал это, — у него в руках!
— Побежали!