Журнал «Если» 2010 № 3 - Резанова Наталья Владимировна. Страница 1

ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» № 3 2010 г

НАТАЛЬЯ РЕЗАНОВА

ХОЗЯИН ЖЕЛЕЗА

1

И когда показалось, что она не выдержит и свалится в эту проклятую траву, а значит, уже никогда не встанет и только кости ее с грязными ошметками обескровленной плоти порадуют летучую мелочь, открылась дорога. Ее сил хватило ровно на то, чтобы выбраться на эту широкую, ровную, утоптанную полосу и с хриплым стоном повалиться аккурат посередине. Куда ни одна проклятая травина (ус, плеть, куст) не достанет. В этом отрезке пути, где ни к чему прикасаться было нельзя, а передвигаться только бегом, дорога являлась единственным сравнительно безопасным местом. Сравнительно.

Тем не менее мечталось перехватить немного покоя, а может, и вздремнуть. В ближайшие несколько суток, скорее всего, спать не придется. Слух у нее был хороший (а как же иначе?), и приближение опасности она бы услышала и во сне. И только мелькнула эта мысль и чуть успокоилось дыхание — по лицу, сквозь полусомкнутые-полусклеенные ресницы, прошла тень. Она чуть не взвыла. Вздремнула, как же! Это вам не мелкие твари, шныряющие над проклятой травой. Но вой не вой, она уже привычно принимала позу спящей, подтягивая согнутые в коленях ноги и сдвинув за спину руку, на которой лежала. Тень двигалась слишком быстро. Ей не нужно было видеть кау, чтоб нанести удар, отработанная привычка сама вела руку. Не успела тварь, зависнув над ней, выбросить присоски, как она выхватила из-за спины тяжелый клинок-кастет, рубанула прямо и точно. Раздались хруст, треск и бульканье, и липкая кровь хлынула вниз вонючим дождем. Она разрубила мерзкую тварь до позвоночника, причинив самые большие повреждения, какие способен нанести человек. Убить кау железом было невозможно в принципе, огнем никому не удавалось, и никто не знал, умирают ли они вообще. Но их можно было замедлить.

Пока тварь, хлюпая, волоча кишки и мотаясь в воздухе, уволоклась по направлению к лесу, она, с отвращением осматриваясь, поднялась на ноги. Смердело хуже, чем от падали. Однако в том, что случилось, была и хорошая сторона. Запаха крови кау не переносят растения-вампиры. Правда, это не значит, что дальше можно идти вразвалочку. Если к вечеру она не доберется до реки и не смоет с себя кровь, мерзость вызовет язвы на коже по всему телу. Но если добраться, и нырнуть в самом глубоком месте, и пересечь туман, и выбраться у больших мелей по ту сторону — значит, путь пройден.

И остается только одно — пройти его в обратном направлении.

2

— Это и есть Заречье? — с сомнением спросил доктор. Щурясь, он пытался разглядеть заросли на противоположном берегу. Без особого успеха.

— А черт его разберет. Никто не знает, где кончается обычный лес и начинается само Заречье.

— Я ожидал чего-то более впечатляющего.

Капитан, в отличие от доктора, не был взволнован. И даже не зол. Конечно, он считал, что посылать с так называемой экспедицией роту солдат при двух офицерах — несусветная глупость. Но приказы не обсуждаются, а годы постепенно приучают к глупости начальства. Прибыли на место — и ладно.

Иное дело — лейтенант. Он здесь впервые, ему любопытно, и опасности мерещатся повсюду… не там ищешь, парень… Да что объяснять — сам со временем поймет. А не поймет — ему же хуже.

Но лейтенант ждать не желал.

— Капитан, почему над рекой туман? Солнце же…

— А в этих краях над водой всегда туман. Солнце, не солнце — без разницы.

— Да, это один из феноменов, связанных с Заречьем, — подтвердил доктор. — Я читал. Стало быть, мы прибыли туда, куда нужно.

— Да уж, тут не собьешься, — капитан усмехнулся.

— Нет, кроме шуток. Где вы собираетесь встретить этого посланца?

— Да найдет он нас, не трепыхайтесь. Тут других людей нет.

— А если не найдет? Ведь вы сами говорили: в последние годы никто из представителей власти сюда ради подтверждения договора не прибывал.

— Да хоть бы и так. Вернетесь сюда еще раз. На будущий год. Или через год. — Он рассмеялся, увидев, как вытянулось лицо доктора. — Да ладно вам, кто-нибудь из зареченских все равно явится. У них это вроде как обряд.

— Обряд? Интересно, — доктор достал записную книжку. — Что вы имеете в виду, капитан? Объясните.

— А что там объяснять. Говорил же я: они там совсем одичали. А у дикарей обычай такой: кто реку переплыть не побоится да еще с нами встретится — тот и крут. Почет ему и уважение. Я их видел. Говорил с ними.

— Я почему спрашиваю… есть версия, что обитатели Заречья вообще не люди. Потому, собственно, Королевская академия и решила послать эту экспедицию.

— Кто их разберет. Может, и не люди. На вид похожи. Говорить умеют. И всем известно, что люди на той стороне жить не могут.

— А я слышал, — сказал лейтенант, — что жители Заречья — это беглые с нашей территории. Разбойники и прочие. Кто от закона спасался.

— И это тоже, — кивнул капитан.

— А как же с утверждением, будто люди там жить не могут? — доктор как человек науки не любил противоречащих высказываний.

— Я ж вам сказал — хрен их разберет. Пошли в лагерь, там подождем. — Капитана эти бесконечные разговоры утомляли.

Раньше, во времена его молодости, все было просто. Приехать на берег. Встретить посланца, который подтвердит договор о том, что зареченские не собираются идти в набег. Заверить, что на них тоже не будут нападать. Так происходило десятилетиями. Если не больше. Договор давно превратился в пустое сотрясение воздуха. Может, раньше при том подписывались какие-то документы, но, сколько помнил капитан, все ограничивалось словами. Да и не похоже было, что посланцы от зареченских вообще грамоте обучены. Дикари дикарями. Наверное, поэтому представители власти появлялись тут не каждый год. Но капитан слышал, что посланцы из Заречья все равно являлись в назначенный день. Они сами говорили. Не из преданности договору — откуда у них преданности взяться? Просто обычай у них такой. В последнее время про договор вообще забыли и конвой для встречи не посылали. Зачем? Никаких набегов нет, а значит, не стоит суетиться.

Есть, к сожалению, такие деятели, у которых шило в заднице. Вроде нашего доктора. Письма там пишут, прошения по инстанциям, ну и добились своего. Послали, мать ее, экспедицию. Ладно хоть на границу, не в само Заречье. Даже до этих психов в Академии наук дошло: ну, не могут люди жить в Заречье, не могут и все.

Согласно договору, они обязаны были ждать на берегу два дня. Сегодня — первый, и с той стороны, похоже, никто не явится. Ладно, осталось только сутки продержаться. А потом он уведет ребят отсюда, хоть ты тресни. Доктор, конечно, остался бы и на месяц, но капитан не полный идиот — задержать отряд свыше положенного он здесь не сможет, а один не продержится.

Они покинули песчаную косу, откуда сквозь полосу тумана можно было увидеть противоположный берег. Увидеть можно, но глаза б не глядели. И лагерь разбили так, чтоб реки оттуда не видно. Оно, наверное, не слишком правильно с точки зрения осторожности, зато, когда Заречье в поле зрения, у людей настрой не тот. И разговоры начинаются всяческие. Упаднические. Лучше это пресечь. Конечно, часовых поставить нужно, и за рекой пусть наблюдают, а у прочих и без того дела найдутся.

В лагере все было в порядке и радовало взор правильностью: палатки для офицеров разбиты, полевая кухня работает, и дым от нее способен отогнать любые дурные мысли. И верно — пора ужинать, темнеет уже.

Ели на вольном воздухе, хотя к вечеру стало заметно прохладнее, но не настолько, чтобы забиваться в палатки, к тому же мошки всяческой, что донимала их по пути, здесь не было. Какая-то польза от близости реки. Жаркое с овощами, горячий кофе, бренди — что еще надо для отдыха? Ясное дело, набить трубку и затянуться в свое удовольствие.