Приключения семьи Ратон - Верн Жюль Габриэль. Страница 1

Жюль Верн

Приключения семьи Ратон

I

Жила на свете крысиная семья: папаша Ратон, мамаша Ратонна, их дочка Ратина и ее двоюродный братец Ратэ. И были у них слуги: повар Рата и горничная Ратана. [1] Так вот с ними со всеми произошли такие необыкновенные приключения, дорогие мои детишки, что я не могу отказать себе в удовольствии поведать их вам.

Случилось это во времена фей и колдунов, когда звери умели разговаривать. Наверное, тогда-то и родилось выражение «болтать глупости», [2] хотя звери говорили не больше глупостей, чем люди — и те, что жили давно, и те, что живут теперь.

Итак, слушайте, я начинаю свой рассказ.

II

В самом красивом городе тех времен, в самом красивом доме жила добрая фея. Звали ее Фирманта. Она творила столько добра, сколько могла, и все любили ее. Должно быть, в те времена живые существа жили по законам «метампсихоза». Не пугайтесь этого длинного слова: оно означает, что все живые организмы поднимались по эволюционной лестнице, переходя со ступеньки на ступеньку, пока не достигали уровня человека. Каждый рождался моллюском, потом делался рыбой, затем птицей, четвероногим, и наконец — мужчиной или женщиной. Случалось, однако, что приходилось идти обратной дорогой по злой воле какого-нибудь волшебника. И тогда беднягу ждала ужасная жизнь! Представьте, что вы уже побывали человеком и вдруг вновь превращаетесь в устрицу! К счастью, в наши дни такого уже не случается. А в те далекие времена добрые духи поднимали живое существо по лестнице, а злые — опускали. Правда, если враждебные людям чародеи злоупотребляли своим могуществом, Создатель лишал их на время чудодейственной силы. Само собой разумеется, фея Фирманта была воплощением добра и никогда никому огорчений не доставляла.

Однажды утром она сидела за завтраком в зале, убранной коврами и украшенной цветами. Солнечные лучи, проникавшие в окна, вспыхивали ослепительными бликами на фарфоре и серебре. Только что служанка доложила, что завтрак подан — прекрасный завтрак, на который феи имеют полное право, и потому не следует обвинять их в гурманстве. Но едва фея села за стол, как в дом постучали. Служанка поспешила к двери и, вернувшись, сообщила, что пришел какой-то молодой человек.

— Проси, — сказала фея.

Он был очень красив, этот юноша лет двадцати, выше среднего роста, с добрым и мужественным лицом, просто, но изящно одетый. Гость поклонился и представился, что произвело на фею приятное впечатление. «Наверное, ему что-то нужно, — подумала она. — Что ж, помогу с радостью».

— Что вам угодно, юный красавец?

— Добрая фея, — сказал молодой человек, — я очень несчастен, все мои надежды только на вас.

И замолчал в смущении.

— Я слушаю, — подбодрила его фея. — Как вас зовут?

— Мое имя Ратэн, — ответил юноша. — Я не богат, но пришел просить не богатства, а счастья.

— Полагаете, одно без другого возможно? — улыбнулась фея.

— Думаю, да.

— Вы правы. Продолжайте, мой юный друг.

— Еще в облике крысы, до того как стать человеком, я побывал в одной славной семье. Кажется, понравившись на редкость благоразумному главе дома, я не пришелся по душе его супруге, потому что не очень богат. Однако их дочь Ратина смотрела на меня с такой нежностью!.. Скоро я предложил ей руку и сердце. И думаю, мое предложение в конце концов было бы принято, если бы не страшное горе…

— Что же случилось?

— Я стал человеком, а Ратина осталась крысой.

— Не беда, — сказала Фирманта, — подождите немного, пока она не превратится в девушку.

— Я бы подождал! — воскликнул юноша. — Но, к несчастью, на Ратину обратил внимание некий сеньор, привыкший потакать любым своим прихотям. Все должны беспрекословно подчиняться его воле!

— Кто же этот сеньор?

— Принц Кисадор. Он предложил Ратине переехать в его дворец, где она станет счастливейшей из крыс, посулил ей много денег. Ратина вопреки воле матушки отвергла принца. Отказал ему и папаша Ратон, понимая, что иначе я умру от горя. Невозможно описать гнев Кисадора! Ратина хороша даже сейчас, в образе крысы, какова же будет она, превратившись в юную девушку! Конечно, добрая фея. Ратина станет еще прекраснее, и принц женится на ней! Однако его счастье обернется непоправимым несчастьем для нас…

— Но ведь принц получил отказ, — возразила фея. — Чего же вы боитесь?

— Всего, — вздохнул Ратэн. — Принц обратился к Гарда-фуру…

— К этому колдуну! — воскликнула Фирманта. — К злодею, который приносит всем одни горести и с которым я давно сражаюсь…

— Именно так, добрая фея.

— Гардафур только и думает, как бы сбросить вниз живые существа, с таким трудом добравшиеся до верхних ступеней развития.

— Увы, добрая фея…

— К счастью, сейчас Гардафур лишился на какое-то время волшебной силы за то, что употребил ее во зло.

— Да, но, когда принц обратился к нему, тот еще обладал этой силой. Прельстившись посулами принца, испугавшись его угроз, Гардафур пообещал отомстить семейству Ратон за пренебрежение к его важной особе.

— И выполнил обещание?

— О да, добрая фея!

— Каким же образом?

— Превратил честных крыс в устриц! И теперь они вынуждены жить на мели Самобрив, где моллюсков — кстати, прекрасного качества — ловят и продают по три франка за дюжину! Такая беда может случиться и с семейством Ратон! Теперь вы понимаете всю глубину моего горя?

Фирманта с жалостью внимала словам молодого человека. Она вообще сочувствовала чужим невзгодам, в особенности если речь шла о несчастной любви.

— Что можно сделать для вас? — спросила она.

— Добрая фея, — отвечал Ратэн, — раз уж моя милая Ратина не может уйти с мели Самобрив, превратите и меня в устрицу, чтобы я находился рядом с любимой.

Он произнес это так печально, что Фирманта растрогалась и, взяв Ратэна за руку, сказала:

— Вы же знаете, феям нельзя опускать живые существа на низшие ступени. Но зато я в состоянии поднять Ратину…

— О, сделайте это, умоляю вас!

— Нужно только, чтобы она прошла промежуточные стадии, прежде чем снова станет очаровательной крысой, которая затем превратится в девушку. Так будьте же терпеливы, подчинитесь законам природы и доверьтесь…

— …вам, добрая фея!

— Да, мне! Я сделаю все, что смогу. Однако не забывайте: нам предстоит выдержать страшную борьбу. Принц Кисадор, хотя и самый глупый из принцев, — опасный противник, и если Гардафур вновь обретет волшебную силу до того, как вы станете супругом прекрасной Ратины, мне будет трудно победить колдуна, ибо он ничуть не слабее меня.

Фея и Ратэн какое-то время еще разговаривали, как вдруг услышали слабый голос — трудно было понять, откуда он шел:

— Ратэн, мой бедный Ратэн, я люблю тебя!

— Это она, Ратина! — воскликнул юноша. — О добрая фея, пожалейте ее!

Он словно обезумел: бегал по комнате, заглядывал под столы и стулья, открывал ящики шкафов, словно Ратина могла там спрятаться.

Фея жестом остановила его.

И тогда, дорогие мои, произошло нечто странное. На столе в серебряном блюде лежало полдюжины устриц, только что доставленных с мыса Самобрив. Посредине красовалась самая большая, красивая, выделяясь среди других блеском и совершенством раковины. И вдруг устрица стала расти, увеличиваясь на глазах, и наконец раскрыла створки. Из складок ее воротничка выглянуло обрамленное белокурыми волосами личико с огромными глазами, полными нежности, прямым носиком и алыми губками.

— Ратэн! Дорогой Ратэн!..

— Это она! — вскричал юноша.

Конечно же, то была Ратина, он сразу узнал ее. Ибо надо вам сказать, что в те далекие, волшебные времена живые существа могли иметь человеческие лица еще до того, как становились людьми.