Шурка — Зубная Щетка - Яковлев Полиен Николаевич. Страница 1
Полиен Николаевич Яковлев
Шурка — Зубная Щетка
„Пионер охраняет здоровье свое и других, он вынослив и бодр. Встает рано утром, тщательно умывается, делает гимнастику“.
На дворе стоял светлый май.
Утренние солнечные лучи скользнули по подоконнику и заиграли яркими зайчиками на стене комнаты, в которой спали два брата — Петя и Шура Пастуховы. Сладко спалось ребятам.
Но вот на колокольне пробило семь часов.
Петя открыл глаза, потянулся, и вдруг, как ужаленный, быстро вскочил с кровати. Еще с вечера, ложась спать, он дал себе слово: проснувшись, ни одной минуты не оставаться в постели.
— И вовсе нетрудно вставать сразу, — решил он.
Быстро распахнув окно, выглянул Петя во двор, где уже важно похаживал его любимый пес Шарик.
Увидев своего хозяина, Шарик завилял хвостом.
— Эй, Шарик, доброе утро!
Шарик подошел ближе и радостно залаял:
— Гав! Гав!
— Сейчас, сейчас, Шарик!
Захватив одеяло, Петя выскочил чрез окно во двор.
— Ну, Шарик, за работу!
Развесив одеяло на веревке, Петя стал выбивать из него пыль и подпевать:
Выбив одеяло и проделав то же самое со своей одеждой, Петя вернулся в комнату и подошел к постели брата.
— Шура, вставай!
Шурка что-то промычал, натянул на голову одеяло и снова захрапел.
Петя стал его трясти.
— Шурка, слышишь, довольно дрыхнуть. Вставай! Вредно спать долго…
Шурка не отзывался.
— Ну, подожди… — сказал Петя, и стащил с брата одеяло.
Шурка рассердился:
— Чего пристал? Я спать хочу. Отстань!
— Да, ведь, ты-ж проснулся? Ну, что за охота валяться? Вредно.
— Убирайся к чорту! Отдай одеяло.
— Эх ты, сонная курица!
— Вот, чорт, пристал. Давай одеяло, а то тумаков надаю.
— Да уж восьмой час…
Шурка вскочил, выхватил у брата одеяло и, выругавшись, снова завалился в постель.
— Да ты хоть с головой не укрывайся. Вредно так дышать. Ну, какой ты после этого пионер?
— А вот, как дам тебе сейчас, так будешь знать, как приставать. Вот прилип, сатана!
— Ну, дело твое. На себя потом и пеняй.
Взяв полотенце, мыло, зубной порошок и щетку, Петя отправился к водопроводному крану; сбрасывая с себя рубаху, он снова запел:
Тщательно почистив зубы, Петя принялся за гимнастику. Проделав положенные на утро упражнения, он умылся, обильно намыливая себе и руки, и лицо, и свою стриженую голову и, наконец, обтерев себя по пояс мокрым полотенцем, отправился в комнату.
— Шурка, да ты встанешь или нет?
— Мм-ы… Не лезь…
— Валяется, как старый хрыч, — рассердился Петя: — размазня дохлая!
Вошла мать.
— Ты, Петя, уже встал?
— Я-то встал, а вот Шурка, смотри, до сих пор валяется.
— Чего-ж ты его не разбудишь?
— Попробуйте, разбудите-ка его, идола.
— Шура, вставай, мальчик: пора, самовар уже на столе.
— Мм… Отстаньте… Еще рано…
— Какое там рано! Все уже давно встали.
— А? Чего? Я спать хочу.
— Вставай, уже скоро восемь. Да, вставай-же, а то водой холодной оболью.
— Сейчас… Я еще минутку…
— Нет уж, голубчик, вставай, вставай сию же минуту.
Шурка высунул из-под одеяла голову и, чуть приоткрыв глаза, протирал их кулаком.
— Вечно этот Петька спать не дает…
— Да ведь в школу опоздаешь…
— А я сегодня не пойду.
— Это еще почему? — удивилась мать.
— Так… Не хочу… Голова болит…
— Оттого и голова болит, что дрыхнешь много, — сказал Петя.
— А тебе, Петька, ей-ей скулы на бок сверну. Чего ты ко мне привязался? Надоел ты мне со своими гимнастиками, да обтираниями, да зубными щетками.
— Эх ты, а еще пионер! По шапке тебя из отряда, вот что!
И Петька весело запел:
— Это, Шурка, наверно про тебя такую песню сложили. Как ты думаешь?
Шурка спустил с кровати ноги и стал скрести пятерней в голове.
— Фу, Шурка, смотреть на тебя даже противно, — сказала мать, — чешешься, как поросенок…
— Точь в точь, как в песне, — подхватил Петька, и снова запел:
Шурка поднял с пола ботинок и замахнулся на Петьку.
— Хочешь ботинком запущу?
— И в кого ты, Шурка, такой дурной? — сказала мать, — ты старше Петьки, ты бы ему пример должен во всем подавать, а на тебя и смотреть стыдно. Ну, глянь на себя в зеркало. На кого ты похож? Сидишь немытый, нечесаный и ботинок в руке крутишь. Точно дикарь какой. Зубы никогда не чистишь. Изо рта у тебя бог знает чем несет. Сходи сегодня к парикмахеру, остриги голову под машинку, а то у тебя, небось, уже и насекомые разные завелись.
— Ну, да, завелись… Откуда вы взяли? Ничего не завелись. Голова, как голова.
— А кто вчера на подушке вшу поймал? — спросил Петька.
— Фу, срам какой! — вскликнула мать. — Чтоб ты мне сегодня же обкарнал свои патлы! Ходишь, как дьякон. Сейчас-же вставай: Пока вода в самоваре горячая, я тебе голову, дураку, вымою.
За чаем Петя уплетал за обе щеки. Лицо у него было румяное, свежее. В каждом движении мускулов чувствовалась сила и бодрость, а Шура поковырял, поковырял кусочек хлеба и сделал кислую рожу:
— Не хочу ничего есть. Голова болит.
После обеда, возвратясь из школы, Петя сказал брату:
— Эх, ты, соня! Проспал ты, Шурка, сегодняшние уроки, а у нас в классе было так весело. Сегодня нас на завод водили, показывали нам всякие машины.
— Ну, и пусть себе, — ответил Шурка, делая равнодушное лицо. На самом же деле он очень завидовал брату.
— После обеда к нам Володька придет. Пойдешь с нами гулять?
— Пойду, — ответил Шурка.
Когда пришел Володя, мальчики стали совещаться, куда им пойти.
— Пойдемте в степь, к реке, — предложил Петя.
— К реке, к реке! — подхватил эту мысль Володя: — а потом на лодке на другой берег переправимся, в лес пойдем.
— Фу, в какую даль тащиться, — протянул лениво Шура, — была охота по жаре таскаться.
— Да ты, Шурка, прямо как старая баба, — возмутились мальчики: — гимнастикой не занимаешься, дрыхнешь по двенадцати часов в сутки, того не ешь, того не любишь. Что ты за человек? Кисель ты, размазня. А еще пионер!
И Петя с Володей запели:
— Ну, итти, так идем, — сказал Петька, — а не хочешь с нами в степь, так сиди дома.