Золотая сеть - Ярункова Клара. Страница 1

Клара Ярункова

Золотая сеть (повести)

Дорогие друзья!

Редакция надеется, что вы — тем, кому 14–15 лет, — с интересом прочитаете эту книгу. Повесть «Героический дневник» расскажет вам, как живут, дружат, учатся, о чем мечтают ваши сверстники в братской стране Чехословакии.

Повесть «Золотая сеть» перенесет вас в международный пионерский лагерь, познакомит с вашими сверстниками — шведами, болгарами, немцами, арабами, — приехавшими во время летних каникул в гости к чехословацким ребятам.

Вместе с отдыхающими в международном лагере ребятами вы переживете немало волнующих приключений, и, может быть, вас посетит то же чувство щемящей грусти при расставании с героями этой повести, какое пережили ребята, уезжая из международного лагеря к себе на родину, прощаясь друг с другом.

Писательницу Клару Ярункову хорошо знают чехословацкие ребята. Они с нетерпением ждут выхода каждой ее новой книги. Напишите нам, понравилась ли вам эта книга.

Письма шлите по адресу: Москва, А-30, Сущевская ул., 21, издательство «Молодая гвардия», редакция «Ровесник».

Дорогие друзья!

Обратите внимание на отдел «Рекомендуем», который вы найдете в конце книги. На этот раз мы предоставили слово работнику кабинета интернациональной дружбы Московского городского дворца пионеров Мальвине Яковлевне Лебедевой. Она рассказывает вам о клубах интернациональной дружбы, членами которых состоят многие ваши сверстники. Клубы интернациональной дружбы созданы во многих городах и школах нашей страны и ведут очень интересную работу по налаживанию интернациональных связей, вносят свой вклад в общее дело борьбы за мир во всем мире.

ЗОЛОТАЯ СЕТЬ

(повесть)

1

Из битком набитого вагона высунулся подросток. Он подмигнул и сказал:

— Ну, мама, держись… Я сразу же тебе напишу, вот увидишь! — Он высоко вскинул густые брови и добавил: — Мам! Две кроны!

Как он и предполагал, полные слез глаза матери засветились весельем: напоминание о его первом письме из того первого пионерского лагеря развеселило ее. Все Семейство помнило это письмо до сих пор.

«Вожатая просила две кроны», — написал тогда Милан вслед за адресом, прямо на конверте.

В течение трех недель разгадывали родители загадочное послание сына.

Когда Милан вернулся из лагеря, мама спросила его:

— Ты потерял денежки, бедняга?…

— Нет! Почему ты так думаешь? — удивился Милан.

— Но ведь вожатая просила две кроны, а у тебя их не было…

— Вот еще! Вожатая просила отдать две кроны, чтобы я больше не покупал себе мороженое. Ну, я и отдал. У меня и так уже болел живот.

С тех пор прошло шесть лет. Каждые летние каникулы уезжал Милан в лагерь, но подобного памятного письма он больше не написал.

На этот раз вместе с мамой пришел на вокзал проводить Милана и его четырехлетний брат Л ник.

Оглушенный вокзальным шумом, сбитый с толку мамиными слезами, Я ник испугался за брата.

— Пусть Милан идет с нами домой! — требовал он.

— Не бойся! — успокоил его Милан. — Я вернусь через месяц. А ты не смей выходить со двора на улицу! Не успеешь оглянуться, как окажешься под машиной.

— Ладно, — сказал Яник. — А лодочку мне привезешь?

— Привезу.

— С моторчиком?

— С моторчиком! На улицу не выскакивай!

Из-под колес паровоза повалило белое облако пара, и поезд тронулся. Яник засмотрелся на колеса поезда. Колеса шипели, и скрипели, и все быстрее и быстрее раскручивались в бетонном углублении перрона…

— Ну, а теперь давайте познакомимся, — сказала вожатая после того, как поезд отошел от станции. — В «Зеленую долину» мы должны приехать одной семьей. Кроме того, через день-другой в наш лагерь пожалуют первые иностранные гости.

— Ужасно интересно, какие они, эти иностранцы! — крикнула какая-то девочка.

— И как будем с ними разговаривать!

— Они говорят по-словацки?

— Мы-то не умеем говорить по-арабски или по-шведски!

— Зато мы знаем русский! А болгары наверняка тоже знают русский!

— А вот как договоришься с арабом?

— Очень даже легко! — запищал маленький веснушчатый мальчишка. — Руками!

— Знаете что? — блеснул очками второй вожатый. — Сначала давайте поговорим друг с другом. Но мне не хотелось бы разговаривать с вами руками. Например, вы ведь умеете сидеть тихо. Начни ты. Скажи нам, кто ты, из какого класса и что умеешь делать?

Встала девочка с черными косичками. Она секунду смущенно смотрела на кончики белых туфелек, но потом сказала как-то неожиданно четко:

— Я Ката Барошова из Братиславы. Перешла в седьмой класс. Умею рисовать и петь.

Ката еще не успела закончить, как возле нее вскочила светловолосая девочка.

— Алена Климова из Пардубиц. Я умею варить и ставить палатки. Пойду учиться в восьмой.

— Илонка Месарошова из Дунайской Стреды! — выкрикнула третья. — Иду в седьмой. Я ничего не умею!

Вожатый сказал:

— Послушай, Илонка, а я вот по твоему носу вижу, что ты умеешь петь.

— Нет, не умею!

— А мне кажется, что умеешь.

— Но я умею петь только по-венгерски.

— Я Милан Яворка из Братиславы. Я умею петь, плавать, варить, рисовать, фотографировать и играть почти на всех инструментах.

— Тогда мы должны тебя хорошенько запомнить, — сказал вожатый. — Следующий!

— Гонза Мудрых. Девятый класс. Брно. Гитара. Все виды, спорта.

— Магда Митрова из Нитры. Иду в восьмой. Режиссер кукольного театра, гимнастка.

Знакомство продолжалось. И когда последним встал повар и гармонист, толстый Петр Маковник из Трнавы, вожатые поняли, что они везут в «Зеленую долину» одних специалистов: музыкантов, строителей, танцоров, фотографов, поваров, живописцев, футболистов, режиссеров, техников.

В поезде показали свои таланты только певцы и музыканты, у которых были инструменты.

Время бежало быстро, как река, от которой не отступали рельсы. С каждым новым километром река сужалась, скрываясь в густом ольшанике, и с каждым разом все с большей лихостью перескакивала через камни.

А где-то там, где река превращалась в совсем маленький ручеек, лежала «Зеленая долина».

Стемнело. Скорый, спотыкаясь на пригорках, подходил к большой станции. На потолке заморгала лампа. За ней вторая, третья. Ребята позакрывали окна. И опять начались рассуждения об иностранцах. Одного интересовало — едят ли шведы галушки? Другого — умеют ли болгары нырять? Третьего — только ли из Москвы приедут советские ребята или также из Узбекистана? Четвертого — есть ли в Аравии елки?

Кто-то предположил, что в Аравии вообще нет деревьев, а если и есть, то только оливы, а скорее всего там только песок и море.

— Можете тогда себе представить, — сказал Милан Яворка, — как они будут глаза пялить на эти горы! Так, как будто их привезли на Луну.

Словом, иностранцы в конце концов превратились у ребят в какие-то загадочные существа.

— Это такие же ребята, как и вы! — смеялась вожатая. — Хотя они и живут в других странах и, может быть, иначе одеваются, у них, как и у вас, две руки, две ноги и одна голова.

— Голова-то у них действительно одна, — серьезно сказал Гонза Мудрых, девятиклассник из Брно, — но что там, в ней, это вопрос. В прошлом году мой отец вместе с футболистами был в Швеции, и, представьте себе, один швед спрашивал его, не будет ли ему жалко возвращать костюм. Швед думал, что у нас все носят спецовки и, только когда государство посылает кого-нибудь за границу, оно одалживает отъезжающему из государственного склада дорогой костюм, чтобы он не позорил страну.

Ребята рассмеялись.

За окнами летели горящие искры. Катка Барошова задумчиво наблюдала за ними: «Эх, наловить бы этих искр и посадить их на черную доску. Искры были бы звезды, а черная доска — вселенная. Космический корабль можно было бы вырезать из серебряной бумаги. В нем было бы окошко, в окошке фотография майора Гагарина. А желтый месяц бы спрашивал: «Где же ты оставил чудесную собаку, что прилетела сюда раньше?» И пусть бы шведы увидели эту доску и удивились: «Ой, какие прекрасные игрушки у вас!» А мы бы им сказали: «Это не игрушки! Это все всамделишное».