Мамонтёнок Фуф - Митыпов Владимир Гомбожапович. Страница 1
МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
История, которую я сейчас расскажу тебе, произошла очень, очень давно. Так давно, что трудно себе это представить. Тысячи лет прошли с тех пор.
Жил в то время маленький мамонтёнок Фуф. Мама прозвала его так за то, что он хоботком всегда фыркал так: «Ф-фуф!» — всё равно, сердился он или радовался, смеялся или хныкал. Но постой, может, ты не знаешь, кто такой мамонтёнок? Тогда представь себе слонёнка, одетого в мохнатую шубку. Это и будет мамонтёнок. Ростом Фуф был с обеденный стол, но ты не думай, что это очень уж много. Вовсе нет. Ведь Фуфина мама едва поместилась бы даже в самой большой из ваших комнат.
Ну вот, теперь ты уже знаешь, кто такой Фуф, и можно начать о нём рассказ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой приходит весна, а великан Pay поёт свою песню
Весна в тот год пришла рано. Всё вокруг, куда ни глянь, тонуло в сиянии огромного солнца. Небо светилось, как самый синий и прозрачный камень. Тающие сугробы искрились так, что над каждым из них стояла маленькая колючая радуга. Что ни день — тем всё больше становилось прогалин, и в них дымилась мокрая земля.
В один из таких дней великан Pay, вожак стада мамонтов, что всю зиму паслось у границы Леса, отправил в рот охапку веток и почувствовал на языке вяжущую горечь весеннего сока. Высоко в небе тихо двигалось большое солнце и осторожно поглаживало тёплыми лучами бурый бок Pay.
Мудрый Pay не хуже нас с тобой знал, что в Белое Время солнце маленькое и совсем гладкое. И лишь с концом Белого Времени оно становится жарким, большим и косматым, как мамонт. Тогда-то и наступает время Большого Солнца — лето, как называем его мы.
Все обитатели Земли, Воды и Неба — от огромного мамонта до крошечной рыбки — так и делили год: на Белое Время и время Большого Солнца.
Вожак был очень стар и суров. Его глаза видели, как во время огромных наводнений гибли в болотах северных равнин целые стада могучих мамонтов. От их предсмертных криков разбегались тучи и дрожала земля. Испытывал Pay и великий голод, после которого мёрзлые трупы мамонтов устилали землю не на один день пути. Многое перевидел Pay на своём долгом веку, и оттого стал он недоверчивым и сердитым.
Но каждый раз, когда после долгого перерыва в конце Белого Времени он видел в небе косматое солнце и чувствовал снова его тепло, ему почему-то начинало казаться, что он ещё совсем маленький, резвый мамонтёнок, гуляющий под присмотром своей заботливой мамаши.
Долго стоял мудрый вожак мамонтов, задумчиво горбя косматую спину. Потом он вскинул к сияющему небу хобот и протяжно затрубил, возвещая конец Белого Времени.
Вот о чём пел Pay в тот солнечный доисторический полдень:
Слушай меня, мой великий род!
Внимайте, могучие отцы,
Чьи спины подобны холмам!
Внимайте, матери, дающие жизнь!
Слушайте и вы, молодые мамонты,
Чей век и ум ещё не длинны!
Слушайте» рыжие мамонтята,
Послушные дочери и сыны!
Кончилось Белое Время,
Голодное время.
Земля потемнела,
Сладкий сок по жилам деревьев
Струится, как в реках вода!
Сочные травы,
Обильная зелень,
Тёплые ночи,
Тихие дни Нас ждут Впереди!
Род наш могуч, и нет нам врагов.
Мы будем жиреть и множиться.
И сотни маленьких мамонтят
Будут топать по травам, резвясь.
И будет много у нас Солнечных дней,
Звёздных ночей, Обильной еды.
И несметные сотни Лет впереди!
Замерли могучие мамонты, опустили на глаза тёмные веки и глубоко вдыхая, вбирали в себя сырой аромат земли. Вскидывали головы полные сил молодые мамонты, порываясь куда-то бежать. Останавливались в задумчивости пожилые мамонтихи, и вязкая жёлто-зелёная слюна тихо стекала с их губ. Только глупые ещё мамонтята. вскидывая петельками хвосты, неуклюже взбрыкивали задними ножками и теребили матерей за жёсткие бока.
Над окрестными холмами появились остроухие волчьи морды с подрагивающими ноздрями. Насторожённо понюхав воздух, они бесшумно исчезли. По своим непонятным делам спешил куда-то свирепый пещерный медведь. Услышав песнь Pay, он остановился, присел на задние лапы, и даже что-то вроде доброты на миг появилось в его маленьких глазках.
Пришло Большое Солнце! Оно пришло для всех: для слепых червей в подземных норах, для зоркого орла в просторном небе, для вековых деревьев, для трав, живущих лишь одно лето, для змей в камнях, для рыб в холодных струях бегучих рек, для безобидных мышей, для кровожадных тигров — для всех. Одно только солнце бывает так одинаково добрым ко всем без различия...
На следующее утро мамонтов здесь уже не было. Вслед за отступающим снегом ушли они своими извечными тропами туда, где за дымкой далёкого горизонта без конца и края раскинулись равнины Страны Мамонтов. Сотни стад, несметные тысячи косматых великанов собирались там каждое лето и вволю кормились до глубокой осени.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Фуф с матерью отправляются на юг и появляется носорог Рум
Почему-то в стаде в последние годы мамонтята появлялись всё реже. Фуф был единственным за несколько лет. Поэтому Фуфина мама не чаяла души в своём сынишке. Уже которую весну она не решалась отправляться вместе со всеми в Страну Мамонтов.
Пока ещё не стало совсем тепло, они вдвоём медленно передвигались по широкой долине матери всех рек — Амгау и доедали то, что не успело съесть стадо за зиму. Фуф по привычке каждую ночь забирался под косматое брюхо матери. Тут, между четырьмя толстыми, как деревья, ногами и свисающими почти до земли космами шерсти, он прятался всегда — ив зимние метели, и в осеннее ненастье. До чего же это было славно — в морозную ночь осторожно высунуть хоботок из своего тёплого укрытия, оглядеть одним глазом белую равнину в стылом лунном блеске, дремлющих по соседству мамонтов и, тихонько взвизгнув от сладкой жути, отпрянуть обратно в уютную тесноту. В большие морозы мамонты тесно сбивались в кучу, согревая друг друга боками, и тогда Фуф отправлялся на прогулку по тёплому живому лесу, где деревья принимались вдруг переступать и переминаться, а вплотную нависший мягкий свод состоял сплошь из мохнатых урчащих животов.
Когда снег сошёл совсем и на деревьях стали разворачиваться клейкие ушки листочков, Фуф, держась за мамин хвост, отправился на юг. Там, среди невысоких скалистых горок в широких долинах, текло множество небольших речек — притоков великой Амгау. По берегам шумели берёзовые и буковые рощи, над водой нависали мягкие кустарники, а земля была покрыта высоким ковром сочных трав. Для стада мамонтов здесь, конечно, не хватило бы пищи на всё лето, но для Фуфа с матерью было вдоволь. И не только для них. Тут жили гигантские олени, горделиво носившие на голове целый лес рогов. Водились олени поменьше, дикие свиньи, целые стада красивых тоненьких косуль и антилоп. Здесь же где-то неторопливо и важно похаживал шерстистый носорог Рум — хозяин этих мест. Хоть ростом он был не намного меньше мамонта, пищи хватало и «для него— он выглядел всегда сытым и самодовольным, несмотря на угрюмый и необщительный нрав. Этот неотёсанный верзила был дальним родственником мамонтов и потому приходился Фуфу кем-то вроде дяди. Он в первый же день притопал в рощу, которую облюбовали Фуф с матерью.