Бокал красного полусладкого (СИ) - Панченко Юлия "Вампирчик". Страница 1

- Тут хорошо, - сказала я тихо и положила голову на плечо любимому.

Мы сидели на балконе. Я болтала ногами, Андрей курил. Солнце практически зашло за горизонт и небо окрасилось фиолетовым. В воздухе приятно пахло кофе и сигаретным дымом.

Мы только распаковали коробки – новый город, где нас никто не знает, новое жилье.

Новые эмоции от смены декораций приятно щекотали нервы.

- Детка, мне было бы хорошо даже в аду. Только бы ты была рядом.

От такой перспективы я чуть не подавилась кофе, но вовремя вспомнила, что чувство юмора у Андрея весьма своеобразное. Я отставила кружку, улыбнулась и вернулась в зал.

Как вдруг Андрюша подхватил меня, закружил, а я радостно вскрикнула и эхо пошло - по гулкой, еще пустой комнате.

Вечером, с умилением глядя на сытого, довольного ужином любимого, я разлила вино в бокалы и устроилась на полу рядом с ним.

- Не заскучаем? В городе ни одного знакомого лица, - потерлась щекой о его рубашку и прикрыла глаза.

- Пустим корни, обзаведемся знакомыми, - гладя меня по голове, ответил Андрей. – Ты же знаешь, тут перспектив больше. Да и что держало нас в том захудалом городишке? Ни у тебя, ни у меня родни не осталось, работенка, и то никудышная была, - он легонько щелкнул меня по носу. - Ты пока присмотрись, каталоги полистай, мебель закажем, а то все пусто совсем. Деньги позволяют, поэтому не экономь, - фыркнул Андрей и постучал пальцами по моей макушке.

- Договорились, - кивнула я и почувствовала, что начинается новая, полная прекрасного, жизнь.

Мы много гуляли, с любопытством заходили в музеи, рестораны, кафе. Все было чужим, а от того еще более привлекательным. Вечерами бродили по набережной, обнявшись, и как пьяные, шатались от счастья.

В один из вечеров, я, как обычно, накрывала на стол, напевая под нос веселый мотивчик. Андрей вернулся раньше обычного и, думая, что помогает, крутился где не надо и попросту мешал. Получив полотенцем по мягкому месту, шлепнул меня в ответ, и ужин пришлось отложить. Мы устроились прямо на полу будущей спальни, на скользком матрасе – кроватью не обзавелись, и даже пленку снять с ортопедического лежбища было некогда.

После, закурив, и крепко прижав меня к боку, Андрей сказал:

- Ярослава, давай поженимся.

От этого предложения дыхание у меня сбилось, сердце ухнуло в предвкушении. И только где-то далеко внутри, что не раскопать и даже не осознать, шевельнулась тревога. Встрепенулась, осознав, что долго молчу и поспешно ответила:

- Ну конечно!

Андрей наклонился, поцеловал в губы, а я успела заметить тающий лед в глубине его голубых, холодных глаз.

Заявление решили подавать через пару месяцев – чтоб время осталось обжиться, найти работу. Мне поиск подходящей должности оказался не по силам. В родном городе я закончила консерваторию, получила диплом, и перебивалась выступлениями от случая к случаю. Сейчас же, поступали предложения петь в ресторанах, но Андрей и слышать об этом ничего не хотел.

- Как ты себе это представляешь? – Вопрошал он, гневно сдвигая брови. – Будешь там задницей крутить, а какие-то уроды будут пожирать тебя глазами и мысленно раздевать.

Обычно на этих заявлениях я разворачивалась на пятках и запиралась в ванной.

Обидно было слышать такое.

Когда его гнев утихал, Андрей стучался и просил прощения за грубость. А я, глотая слезы, для порядка не выходила с полчаса – чтоб не видел моих красных глаз. Было стыдно признаться, но я хотела выступать, хотела быть в центре внимания, пусть даже работая в каком-то ресторане.

- Милая, прости, я не хотел обидеть тебя, - говорил Андрей, когда я выходила из ванной. Он гладил меня по голове, а я тихо вздыхала.

- Все время вспоминаю, как мы познакомились, - продолжал объясняться он после бурного примирения. – Ты стояла такая независимая, красивая как богиня, в том переливающемся платье - длиною в пол - глухим спереди и таким развязным со спины. Распущенные волосы мягко касались кожи… - делая глубокие паузы, Андрей меня жадно целовал. – А пела, ты пела как в последний раз. Я, человек далекий от всякого искусства, заслушался, залюбовался. Вокруг перешептывались и пускали слюни, а я понял, что без тебя мне уже не жить.

Мне было приятно слышать такие слова. Блажено обнимать его все крепче. Целовала и парила где-то под солнцем.

После конфликтов утро у меня складывалось хмурым. Несмотря на ночную чувственную близость, днем ревность Андрея пугала. Было в ней что-то звериное, собственническое. Занималась домашними делами, руки работали на автомате, в то время как голову распирало от сомнений – постыдных, необоснованных.

Выходя из дому, стала замечать, что часто оглядываюсь – без видимых причин. Было чувство, будто кто-то упорно сверлит взглядом затылок, отчего тот немел, а по шее бежали холодные мурашки. Разглядывала зеркальные витрины, пугалась своего отражения и только качала головой – мания да и только.

Время летело. Мы подали заявление, стали готовиться к росписи.

Мнения по поводу торжества снова разделились. Андрей хотел скромное празднество, без лишней помпы и затрат. Я наоборот.

- Хочу настоящего праздника – с салютом, вечерними нарядами. Это же память на всю жизнь! – Говорила эмоционально и нервно стискивала себе пальцы.

- Ты достойна всего лучшего, но кого нам звать на церемонию? Людей с улицы? Вспомни, мы оставили всех знакомых там – за сотни километров. Хотя, зачем нам кто-то? – удивленно поднял он брови, а я спрятала глаза, чтоб не увидел злости. – Нас только двое. Нет больше никого. И не надо.

Время уже не летело – мчало. Я исправно кормила любимого, когда он приходил с работы, о своей карьере на время забыв.

Через время такая жизнь успела навить скуку: натоптанная мною тропинка между спальней и кухней стала раздражать. Чужой город уже не казался таким таинственным и привлекательным. Ревность и контроль Андрея тоже не доставляли приятных эмоций.

Я думала, что оставив прошлое: знакомых, сцену в дешевом кабаке, масляные взгляды клиентуры, Андрей бросит злиться, яростно шипеть мне на ухо и больно хватать за руки. Но перемены ничего не дали. Даже тут – в чужом городе, где ревновать было попросту не к кому, он давил и контролировал.

Впрочем, это не мешало нам строить планы на будущее. Я давила возмущение в зародыше, а Андрей его проблесков и вовсе не замечал.

Мы по-прежнему любили друг друга: жарко, неистово, словно стараясь запомнить минуты близости, вбить в память покрепче. Порой я ловила на себе его горящий взгляд, от чего под ложечкой сосало и сжимался желудок. В один из таких моментов пришла ясная и пугающая мысль: как бы ни сложилась жизнь, он меня никогда не отпустит. Скорее задушит, но никому не отдаст.

И вот он. День, о котором каждая девушка мечтает с пеленок.

Я, в пастельного цвета мудреном, узком платье, неторопливо иду по красному ковру. Лицо скрывает кремовая фата, волосы распущены и волнами лежат на плечах. На губах алая, хищная помада. Андрей в роскошном темном костюме. Из кармашка жилета торчит красный кусочек атласа – дань цвету моих губ.

Его глаза, такие чистые, почти прозрачно голубые – лучатся нетерпением. Словно он спешит сделать меня своей.

Слов регистраторши почти не слышу. Мечтаю оказаться в его объятиях, поцеловать уже не парня, а законного мужа.

Официальная часть, наконец, заканчивается. Спешу к его губам - терпким, настойчивым.

После, вечер как в тумане – Андрей шепчет на ухо, жарко прижимаясь губами:

- Хочу домой, хочу снять с тебя это дурацкое платье, а после… - после он сказал нечто весьма нелитературное, от чего мои щеки заалели.

После ресторана колесим по неоновому городу, попутно пьем шампанское, болтаем о пустяках и смеемся. Мелькает сожаление, что не наняли фотографа – поженились без единой картинки на память. Отмахиваюсь – вся жизнь впереди, успеется.