Батальон смерти - Родин Игорь П.. Страница 1

Мария Бочкарева

Батальон смерти

Мария Бочкарева – русская Жанна д’ Арк

Эту женщину боялись и ненавидели, ею восхищались и гордились. Ее воспоминания «Яшка» были изданы в США и многих странах Европы. Эту книгу читали Вудро Вильсон, Теодор Рузвельт, Троцкий, Уинстон Черчилль, король Англии Георг V, Долорес Ибаррури и многие другие зарубежные общественные и политические деятели. У нас же «Яшка» долгие годы лежал в спецхранах библиотек.

Мария Леонтьевна Бочкарева (Фролкова) родилась в июле 1889 г. в деревне Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии в крестьянской семье. Когда Марусе исполнилось шесть лет, семья переехала в Сибирь, где правительство предоставляло переселенцам большие земельные наделы безвозмездно. Мария была третьим ребенком в семье. С ранних лет – нелегкий крестьянский труд, присмотр за хозяйскими детьми, работа посудомойки и даже заливка асфальта. В 15 лет Мария неудачно выходит замуж. Пьянство мужа и вечные побои вынуждают ее бежать от такой жизни в Иркутск. Со вторым мужем она живет гражданским браком, однако и этот союз распадается. Второй муж, несмотря на состоятельных родителей, оказался игроком и с бандитскими наклонностями.

Шел ноябрь 1914 г. Первая мировая, или, как ее называли очевидцы, Великая война, прочно входила в жизнь страны. Мария принимает решение идти на фронт. Она вспоминает: «Мое сердце рвалось туда – в кипящий котел войны, чтобы принять крещение в огне и закалиться в лаве. Мною овладел дух самопожертвования. Моя страна звала меня». Придя в штаб 25-го резервного батальона, расквартированного в Томске, она заявила о своем желании стать в строй. У встретивших ее офицеров это заявление вызвало и хохот, и полное недоумение. Ей попытались объяснить, что женщин берут в армию только в сестры милосердия и в другие вспомогательные службы, однако Мария снова заявила о своем решении идти на фронт рядовым солдатом. Командир батальона предложил ей направить телеграмму царю, который только и мог разрешить этот вопрос.

Спустя некоторое время в штаб батальона пришла телеграмма от царя, где он разрешал зачислить Марию в строй. Ее первое появление среди новобранцев в солдатской форме вызвало взрыв хохота и насмешек. Солдаты обступили Бочкареву со всех сторон, толкали плечом, щипали, пока не убедились, что она – женщина. Медленно, но прочно устанавливались ее отношения с солдатами. Среди них было принято называться сокращенными именами или прозвищами. Выбрала себе такое и Мария – Яшка, в память о втором муже…

В феврале 1915 г., после трехмесячного обучения, Мария оказалась на фронте в 28-м Полоцком пехотном полку. Первый неудачный для полка бой с немцами, первая кровь и потери… Мария не может вынести стонов своих раненых товарищей и ползет на нейтральную полосу под немецкие пули. Пятьдесят спасенных жизней и заслуженная награда. Бочкарева очень быстро стала живой легендой полка. Она ходит в разведку, вытаскивает раненых под огнем, участвует в штыковых атаках, несет наравне с мужчинами всю тяжесть боевой службы. Три раза за Великую войну Мария побывала в Киеве. Один раз проездом, а остальные – на излечении ран. Свое первое ранение в ногу она лечила в киевской Евгеньевской больнице, превращенной в госпиталь. Каждое возвращение Марии в полк после ранений сопровождалось аплодисментами и бурной радостью всех солдат и офицеров. Последние обязательно приглашали ее на обед, что являлось совершенно неслыханным делом – нижний чин за офицерским столом! Бочкареву производят сначала в младшие, а затем в старшие унтер-офицеры и доверяют командовать взводом. На ее груди заслуженные награды – все четыре степени Георгиевского креста и три медали, а на теле память о четырех ранениях.

Февральскую революцию Мария встречает сначала восторженно. Однако повсюду начали создаваться комитеты, растет большевистская пропаганда, армия превращается в говорильню, и солдаты отказываются сражаться. Мария взывает к их долгу, чести и совести, но, увы. Идут сплошные митинги и братания с немцами. Нашлись и такие, кто подверг Марию оскорблениям и угрозам, что казалось небывалым еще вчера. Страстная патриотка, понимающая, что войну необходимо закончить только победой, Мария не может оставаться в такой обстановке и уезжает в отпуск. По дороге она заезжает в Петроград и заходит к М.В. Родзянко – председателю Государственной думы, с которым познакомилась еще на фронте. Он повез ее в Таврический дворец, где заседали солдатские депутаты. Мария рассказывает о своем нелегком солдатском пути и здесь же у нее рождается идея создания женского отряда – для пробуждения боевого духа в разложенной большевиками армии. Много было высказано мнений и сомнений, в том числе и морального порядка, но Бочкарева твердо заявила: «Если я берусь за формирование женского батальона, то буду нести ответственность за каждую женщину в нем. Я введу жесткую дисциплину и не позволю им ни ораторствовать, ни шляться по улицам. Когда мать-Росиия гибнет, нет ни времени, ни нужды управлять армией с помощью комитетов. Я хоть и простая русская крестьянка, но знаю, что спасти русскую армию может только дисциплина. В предлагаемом мной батальоне я буду иметь полную единоличную власть и добиваться послушания. В противном случае в создании батальона нет надобности».

Идею одобрил Верховный главнокомандующий генерал А.А. Брусилов и утвердил А.Ф. Керенский. 21 мая 1917 г. Мария Бочкарева выступает в Мариинском дворце Петрограда с призывом к женщинам России стать в ряды 1-го Петроградского женского Батальона смерти. Ее слова, как всегда, просты и понятны: «…Я обращаюсь к женщинам, чьи сердца кристально честны, чьи души чисты, чьи помыслы благородны. С такими женщинами мы покажем пример самопожертвования, чтобы мужчины осознали свой долг и исполнили его в этот тяжкий час испытаний!»

Случилось небывалое в истории Русской Армии. Сразу около двух тысяч женщин откликнулись на призыв Бочкаревой. Вместе с инструкторами-мужчинами закипела работа. Бросалась в глаза интеллигентность женщин-солдат. До 30 % оказались курсистками (были и бестужевки) и до 40 % имели среднее образование. Пришли все – и сестры милосердия, и домашняя прислуга, крестьянки и мещанки, выпускницы университетов. Были и представительницы очень известных фамилий – княжна Татуева из знаменитого грузинского рода, Дубровская – дочь генерала, батальонным адъютантом была Н.Н. Скрыдлова – дочь адмирала Черноморского флота.

Всюду звенящим металлом звучал голос Бочкаревой. Она успевала везде и горела огнем вдохновившей ее идеи. Женщины проходили медкомиссию и стриглись почти наголо. В первый же день Бочкарева выгоняет из батальона 30 человек, на второй – 50. Причины обычные – хихиканье, флирт с мужчинами-инструкторами, невыполнение приказов. Она постоянно призывает женщин помнить о том, что они солдаты, и серьезнее относиться к своим обязанностям. Несколько раз прибегает и к пощечинам в качестве наказания за дурное поведение.

Большевики очень быстро поняли угрозу, исходившую от женского батальона. Еще в первые дни формирования Мария получила порядка тридцати писем с угрозами. Однако она продолжала свое нелегкое дело. Часть женщин, распропагандированные большевиками, предприняли попытку сформировать комитет и выступили с резкой критикой той железной дисциплины, которая царила в батальоне благодаря стараниям Бочкаревой. В батальоне произошел раскол. Бочкарева была вызвана поочередно к командующему округом генералу Половцеву и Керенскому. Оба разговора протекали очень бурно – с криками и стучанием кулаками по столу с обеих сторон! Но – в батальоне никаких комитетов не будет!

Бочкарева переформировала батальон, в котором осталось 300 штыков. Все до 35 лет, и только одной доброволице 40. Запись уже прекращена. На вопрос корреспондентов газет о запасных кадрах Мария отвечает: «Ни к чему. Уйдем и умрем…» Предварительный смотр батальона прошел с 12-балльной отметкой. На женщинах-солдатах были особые погоны – белые с продольными черной и красной полосой, а на правом рукаве гимнастерки – красно-черная стрела углом вниз. Кстати, 2-я рота 1-го Петроградского женского Батальона смерти, которая охраняла Зимний дворец в октябре 1917 г., на фронте никогда не была и состояла как раз из получивших от Бочкаревой «отвод» за «легкое поведение».