Только между нами (ЛП) - Оакс Хейли. Страница 1

Хейли Оакс

Только между нами

Один – Только одиночество

Сейчас

Это должен был быть день моей свадьбы. Вместо этого я сижу в своей старой спальне, в доме моего детства, ем мороженое и бездумно смотрю в телевизор. Валяясь в кровати, я желаю, чтобы этот день прошёл без чьих–либо напоминаний о нём. Моя спальня совсем не изменилась – то же постельное бельё с цветами, скомканное подо мной, и того же цвета обои на стенах. Мебель осталась той же самой – комплект из белого дерева, который был у меня всегда. Это святыня моих подростковых лет, минус постеры Джастина Тимберлейка.

Я здесь больше не живу. Ничего не держит меня здесь, но я не могу встретиться лицом к лицу с перспективой, жить в доме, который я делала со своим бывшим женихом, в то время как мы ждем его продажи. Этот дом был моим сердцем и душой, каждая комната была тщательно обустроена, каждый уголок заполнен чем–то, что было выбрано с любовью. Теперь всё это достается ему, потому что я не могу оставаться там. Я больше не хочу жить в том доме и видеть ложь повсюду, куда не гляну.

Это больше не является счастливым местом, домом, который мы купили вместе, нашим первым местом вдали от домов родителей. Мы смеялись и плакали, пока превращали его из развалившейся лачуги в славный дом. Мы были счастливы, я была уверена в этом. Я могла представить, как мы смеёмся, в то время как красим стены в каждой комнате, и подпеваем радио, поедая рыбу с жареной картошкой, покрытые краской. Как мы покупаем мебель и выбираем ковры.

Мы были счастливы, должны были быть, потому что восемнадцать месяцев назад он сделал мне предложение в Сент–Люсии. Я согласилась, и мы назначили дату. Мы планировали, мы спорили насчёт свадебных меню, расстановки столов и нашего первого танца. Мы решили всё это, мы оплатили большинство из этого, и мы должны были пройти через это – сегодня. Сегодня должен был быть самый счастливый день в моей жизни. Но этого не произошло.

– Софи? – произносит моя мама Мэгги, стуча в дверь. – Ты в порядке?

– Да, – отвечаю я и киваю, когда она подходит к моей кровати, где я овощем пролежала несколько дней.

– Мик заказывает пиццу, дорогая, хочешь спуститься и поесть?

– Нет, – я отрицательно покачиваю головой.

– Что же, скоро нам нужно будет уйти, Мик сказал, что нам необходимо сходить на одно торжество, – я не хочу напоминать ей, что ещё месяц назад она строила планы находится на моей свадьбе – сегодня, но их с моим отчимом общественная жизнь не знает границ.

– Хорошо, – огрызаюсь я, – я как раз хотела побыть одна. Может, посмотрю «Дневник памяти» и буду рыдать, пока не умру.

– Ох, Соф, – она обнимает меня и целует в лоб, – я могу отказаться и позволить ему пойти одному, мы поплачем вместе.

– Нет, иди, правда, я всё равно не хочу, чтобы кто–то был рядом.

– Оу, – произносит она, колеблясь.

– Что?

– Это Кайл, он приезжает домой на выходные. Он собирался приехать на свадьбу, а затем просто... оставил это в своём расписании. – «Отлично!». Я закатываю глаза. – Возможно, он отправится прямо в кровать, – говорит она, замечая у меня отсутствие энтузиазма, на что я очень надеюсь.

– Если увидишь его, скажи, что я сплю, – вздыхаю я. – Я не хочу, чтобы он сделал всё ещё хуже.

– Уверена, он не будет тебя тревожить, – ободряюще произносит мама, выходя из моей комнаты.

Кайл – мой сводный брат. Я наблюдала за ним с безопасного расстояния с тех пор, как мне исполнилось четыре, пока мы вместе ходили в начальную и среднюю школы. Мы никогда не были друзьями, мы вращались в разных кругах. На самом деле, мы никогда не разговаривали, и я уверена, что он даже не знал о моём существовании, пока наши родители не встретились, когда мы были подростками. У меня не было мнения о нём в те дни, я всегда предполагала, что он любит себя больше, чем кого–либо, потому что он вёл себя как идиот, всегда выпендриваясь и строя из себя клоуна на уроках, чтобы все смеялись.

В нашем городе все знают всех. Мы живем в небольшом прибрежном городке под названием Литам, на северо–западе Англии. Летом здесь редко бывает жарко, но достаточно тепло, а зимой чаще всего холодно, мокро и ветрено. Это не худшее место для жизни, и у меня нет достаточного опыта, чтобы с чем–то сравнивать, так что меня здесь всё устраивает.

Когда нам было по четырнадцать, наши родители начали встречаться. Год спустя они поженились. Моя мама год была одна, после развода с моим отцом, а затем встретила Мика Хансона на вечерней прогулке. Он управлял местным «БМВ–центром», и она сказала, что он заставляет её снова почувствовать себя подростком.

Они до сих пор ведут себя как пара подростков и хорошо дополняют друг друга. Она обожает его и подпитывает его эго. Она хорошо смотрится рядом с ним, и по–матерински заботится о нём, а ему это нравится.

Было неловко внезапно породниться с самым популярным парнем школы, особенно с тем, который не знал о моём существовании, с которым у меня не было ничего общего. Когда они только поженились, мы с Кайлом изредка видели друг друга по выходным, и это было выносимо, но его мама переехала в Испанию со своим новым мужчиной, когда нам было по шестнадцать, так что после этого мы стали постоянно жить вместе, как одна большая семья.

Кайл был популярным, привлекательным, и он знал это. Девушки вились вокруг него из–за этого и из–за денег Мика. Мы никогда ни в чём не нуждались. Мы оба водили «БМВ», как только сдали на права в семнадцать лет, и жили в красивом доме. Кайл всё это воспринимал как должное, он был равнодушным, надменным придурком. У меня, с другой стороны, было несколько замечательных близких друзей, и я держалась подальше от Кайла и от его сумасшедших последователей. Мы жили вместе, но едва терпели друг друга, и наши дороги редко пересекались. Мы были такие разные, хотя оба не нуждались ни в чём, но он был избалован, а я благодарна.

И я определённо не хочу его сегодня видеть. Если мне немного повезет, то дорога от его лондонского дома будет затруднительной в пятницу вечером, так что, вероятно, он не приедет до полуночи, а к этому времени я уже буду спать.

– Мы уходим, – говорит мама, заглядывая в мою комнату через пару часов. Она выглядит потрясающе, для пятидесятилетней женщины. Её светлые волосы изящно заколоты сзади, а её карие глаза сияют. На ней надето блестящее серебристое коктейльное платье, а в ее руках бледно–розовый клатч.

– Ты выглядишь великолепно, мам, – произношу я, шмыгая носом.

– О нет, – с тревогой говорит она, будто то, что я шмыгнула носом, означает начало потопа. – Я могу остаться, – предлагает она, подходя ко мне.

– Нет, – я поднимаю руку. – Пожалуйста, в этой комнате слишком много страданий для тебя, пожалуйста, иди.

– Хорошо, – она снова целует меня и уходит.

Каким–то образом в глубинах отчаяния мне удается уснуть за просмотром «Дневника памяти», и мороженое тает на моей пижаме. Я не уверена, что меня будит, но рада, так как мне неудобно и липко из–за мороженого. Я убавляю громкость телевизора и иду в ванную. Она общая. Она прилегает ещё и к старой спальне Кайла, поэтому в каждой комнате есть дверь. Я подхожу к зеркалу, и в это время дверь со стороны Кайла слегка приоткрывается, позволяя мне увидеть, что свет в его комнате включён. Я бросаю взгляд в зеркало и понимаю, что выгляжу просто ужасно. Моё лицо выглядит уставшим, под глазами виднеются мешки, а прямые светлые волосы зачесаны назад. Сейчас я не могу иметь дело с Кайлом. Я издаю стон, снова закрываюсь в своей комнате и выключаю свет.

На часах почти два часа ночи, когда я слышу поднимающихся наверх маму и Мика. Я так и не смогла крепко заснуть, поэтому меня не тревожит их пьяная беседа. Я уже не сплю, но понимаю, что не могу лежать и обманывать себя, что засну в любой момент. Слыша, что они скрылись дальше по коридору, я спускаюсь вниз, чтобы попить и подумать, какой фильм я хочу посмотреть, когда вернусь в кровать и буду пытаться вылечить бессонницу. Я прохожу на темную кухню, которую освещает только лунный свет, и открываю холодильник, чтобы найти сок.