Городские прятки (СИ) - "Arne Lati". Страница 1

Lati Arne

Примечания автора:

- можно читать как отдельную историю.

Май собственной персоны

Рэй

Близнеци

Елизавет

ГЛАВА 1

Для чего человек живет? Многие задавались таким вопросом, но нашел ли кто ответ? Думаю, для каждого он свой. Мой смысл жизни заключается в том человеке, который так доверчиво жмется ко мне. Человек, окрасивший мой мир яркими красками. Он - зеркальная копия меня. То же лицо, те же руки, те же манеры. Для всех мы одинаковые. Даже родители не всегда могут нас различить. Для окружающих мы - идеальные братья. Гордость родителей и учителей. Вот только, на самом деле, все совсем иначе.

Мы всегда были слишком близки с братом. Хотя разница между нашим рождением всего десять минут, меня всегда считали старшим. Да я и не возражал. Заботиться о Святе всегда для меня было в радость. Видеть его счастливым - это все, что мне нужно. Только вот жизнь - суровая штука.

Когда мне было тринадцать лет, у меня появилась девушка. Тот милый возраст, когда для счастья хватит и поцелуя в щечку. Все было в новинку. Свят на это лето улетал к бабушке в Америку и не знал о моей первой влюбленности.

Мы с Соней сидели в тот день у меня дома и играли в видео игры. Свят залетел неожиданно и кинулся меня обнимать. Все как всегда. Мы дурачились как ненормальные. Я чувствовал, что он скучал, он чувствовал то же самое. Мы вообще были из тех близнецов, которым для общения достаточно просто посмотреть в глаза, как в зеркальное отражение. Только на меня будут смотреть голубые глаза, а на него серые.

Потом я познакомил его со своей девушкой. Он был предельно вежлив и сдержан, позже я узнал, что за этим скрываются иные чувства. Какие? Впервые в жизни я не мог понять своего клона. И это пугало.

Еще немного посидев, я пошел провожать Соньку. Когда вернулся, застал Свята спящим на диване в зале. Для меня это был настоящий удар.

Родители всегда пытались дать нам личное пространство, только мы в нем не нуждались. Попытка поселить нас в разные комнаты провалилась на корню. Нам было по пять лет, и мы устроили настоящую забастовку в коридоре. Построили шалаш из стульев и одеял и заявили, что будем жить в нем, пока родители не поселят нас в одну комнату. Им пришлось смириться. Дальше мы росли и даже комнату поделить на двоих не дали. У нас была большая двуспальная кровать и одно одеяло. Один шкаф, один стол, одна жизнь на двоих.

Когда я увидел, что он отдаляется от меня, мне стало страшно. Он вообще всегда зависел от меня. Ему просто физически были нужны мои прикосновения. Начиная с "поцарапай мне головку на ночь" и заканчивая постоянным сидением у меня на руках. Родители особо на это внимания не обращали. Даже когда он спал, я был ему нужен. Он мог заснуть в одном углу кровати, а проснуться на мне. Он, вообще, всегда просыпался на мне.

Не смог пойти спать один. И разбудить его тоже не смог. Просто лег рядом, обнял его со спины, и уснул. Благо, родители были в командировке.

Ночью я очнулся ото сна один. В какой-то момент мне показалось, что он приснился мне, что это был сон. Подушка, на которой я лежал, все еще хранила его запах. Резко встав, направился в нашу комнату и обнаружил, его сидящим на кровати, замотавшись в одеяло, и смотрящим в одну точку. Сердце защемило. Что я сделал не так?

Когда подошел к кровати, он даже не поднял на меня глаза. Сердце сдавило тисками. Сел напротив него по-турецки, поднял его лицо за подбородок, заставив посмотреть на себя.

- Малыш, что с тобой? – мне действительно было важно это знать.

Даже в темноте я видел в его глазах грусть и разочарование. Может его кто-то обидел? От одной мысли об этом во мне начала закипать ярость. Порву любого.

- Влад, ты любишь меня? – голос тихий и слегка охрипший резанул по ушам. Я привык слышать его звонкий веселый смех, а не такой безжизненный шепот.

- Ты же знаешь, что да.

Вопрос поставил меня в тупик. Я всегда считал его самым дорогим человеком. Он - часть меня. Ближе его у меня никого нет, и не будет. Если честно, то и не надо мне никого.

- А ее ты любишь? – в глазах застыл вопрос.

- Кого ее? – до меня не сразу дошло, кого он имеет в виду.

- Я про твою девушку.

Глаза в глаза. Он ждет ответа, и он его получит.

- Не знаю, мы не так давно встречаемся. Она мне нравится, больше сказать не могу.

Это правда, каждое слово.

- Я не буду тебя с ней делить. Ни с ней, ни с кем-то еще. Либо ты со мной, ты мой полностью, либо я уезжаю жить к бабушке в Америку и забуду о твоем существовании.

Когда он говорит таким тоном, значит он не изменит своего решения. Значит он действительно уедет, а этого я допустить не могу. Уже сейчас я хочу кричать, что я только его, что он - самый родной для меня.

Я не понимал тогда, что он имел в виду. Какой смысл вкладывал в свои слова. Наверно привык доверять ему. В этот раз сделал так же.

- Хорошо, как скажешь. Только я не понимаю, почему не могу общаться с другими? – неизвестность хуже любой правды. Нужно сейчас во всем разобраться, чтобы в будущем не причинить боль ему или себе.

- Конечно, можешь.

Его холодные ладошки обхватили мое лицо и притянули к себе. Так близко, что я чувствовал его дыхание на своих губах.

- Только никаких больше девушек, парней или кого-то еще. Ты - только мой. Я - жадный, и делить тебя ни с кем не буду.

И он поцеловал меня.

До сих пор помню его губы. Они были такими мягкими и сладкими, такими нежными. Соня целовалась совершенно по-другому. В нашем с ней поцелуе было скорее любопытство, чем чувства. Здесь же было все совсем иначе. Здесь было доверие, забота, ласка и любовь. Не было страстного поцелуя взасос. Было мимолетное касание губ, и этого оказалось достаточно, чтобы мысли встали на свои места. Все встало на свои места.

С Соней я расстался, но мы остались хорошими друзьями. Тем временем мы с братом росли. Росла и моя любовь к нему. С каждым днем я любил все сильнее. Наши отношения не изменились. Не было страстных объятий по углам, восхищенных взглядов и прочей влюбленной ерунды. Слишком хорошо мы знали друг друга, и родителей своих тоже знали. К пятнадцати годам мы перечитали все, что касается наших отношений. Да и вообще отношений геев в целом. Общество не поймет, а родители тем более.

Пока нам не исполнится восемнадцать и мы не станем, более-менее самостоятельными, нам нельзя было рисковать. В лучшем случае нас бы разлучили, а в худшем заслали бы в дурку. Оба варианта нам не понравились, и мы держались. Вот только половое созревание держаться не хотело. Особенно, когда ты просыпаешься, а на тебе спит любимое тело. Внаглую раскинулось на тебе и сопит себе преспокойно, а ты чувствуешь, что твой стояк упирается ему в живот. И это не просто эрекция с утра, а конкретная такая эмоция на определенного беззаботно сопящего человека. С того дня я возненавидел утро и все, что с ним связано. Даже Свят не рисковал меня будить по утрам без лишней на то надобности.

Днем мне помогали занятия по айкидо, а вечером ни хрена не помогало.

Свят всегда был пластичнее меня. Мать с детства отдала его на танцы. Вот только в тринадцать лет он поменял профиль и перешел на стрип-пластику. Пока родителей не было дома, он мог практиковать свое искусство на мне. Ну, я же не железный в самом-то деле. Сдержался ли я? Не-а. До секса дело не дошло, а вот до всего остального, пожалуйста. Это было просто незабываемо. Такой выброс энергии. Что бы я ни делал, ему все было мало. Этот маленький сексуальный вампир выпил все мои силы. Я думал, что это я сдерживаюсь, да как бы ни так. В нем такой заряд сексуальной энергетики, что и трое не справятся. В будущем я в этом только убедился. Но это были цветочки.

Как-то, в шестнадцать лет, я вернулся с тренировки раньше, чем обычно. Предки были на работе. То, что Свят дома, я понял сразу. Вот как объяснить? Просто чувствовал его присутствие. Когда он был рядом, дышать становилось легче.