Страж империи - Буревой Андрей. Страница 1

Андрей Буревой

Страж империи

Часть первая

Махнув рукой вознице, я отодвинулся от повозки и вернулся на свое привычное место слева от надвратной арки. Прищурившись, посмотрел на пылающий огненный шар, который уже поднялся на четыре ладони над дальним лесом и начал ощутимо пригревать, разгоняя утренний холодок. А на небе сегодня ни тучки… Людской поток, с шумом и гамом врывающийся сквозь узкую горловину ворот в город, словно испугавшись подступающей дневной жары, истаял как по мановению руки.

Хорошо… Считай, самая тяжелая часть дня позади. Это с утра у восточных ворот мечешься, как заводная игрушка из тех, какими мастер Гийом торгует, а потом служба идет вполне себе спокойно. Приехавшие на городской торг крестьяне и купчишки из мелких, что на рассвете пытались штурмом взять ворота, растеряют всю свою кипучую энергию и обратно будут выбираться спокойно, без спешки, без толкотни, криков-визгов и ругательств. Благодать…

Лениво разглядывая повозки, заезжающие в темный зев пробитого в камне прохода, коим представлялась арка городских ворот, я не удержался и зевнул. Поспать бы… И встряхнулся, на пару мгновений отлипнув от стены. Это ничегонеделание так расслабляет, что сразу в сон начинает клонить. Вздохнув, я приткнулся округлым наплечником в выщерблину в каменной кладке, которая давала хороший упор, и замер. Делать пока действительно нечего: сейчас сквозь ворота устремились поставщики десятков кельмских лавочников со свежей зеленью, убоиной и прочей снедью, коей требуется огромное количество, чтобы накормить сорокатысячную армаду горожан. И это считая только исконных жителей Кельма, а ведь приезжие тоже кушать хотят…

– Кэр, ты чего, уснул, что ли? – Подходя, Вельд приметил, что я даже головой не двигаю, безучастно провожая взором вереницу повозок.

– Да нет еще, – лениво отозвался я.

– Я бы тоже поспал… – мечтательно проговорил Вельд, пропустив, по своему обыкновению, мой ответ мимо ушей. Подвигав шлем, пристраивая его поудобнее, он оживился: – Слушай, ты ставку-то сделать успел?

– На сегодняшнее представление? – чисто из природной вредности осведомился я, делая задумчивое лицо, словно сейчас только вспомнил о годовщине Меранской битвы.

– А на что же еще?! – изумился Вельд. Он придвинулся поближе и заговорщически прошептал: – Если еще не поставил ни на кого, то самое время это сделать. А я тебе подскажу по-дружески… У меня верный знак есть!

– Какой? – невольно заинтересовался я, хотя давно уже зарекся от участия в авантюрах Вельда.

– Эльмира, ну ты помнишь? Та рыжуля из бумагомарак, что в магистрате записи ведут… Шепнула мне: третьего дня сотник распекал Дитриха за то, что они ту шайку ночных грабителей упустили. Говорит, крыл его последними словами, обещался чуть ли не разжаловать в простые стражники. – И довольно заключил: – Так что дело верное. Надо только поставить на Дитриха приличную сумму. Жаль, я тебя вчера не сыскал, дозволит ли тебе десятник сейчас отлучиться?..

– А ей что за выгода тебе все рассказывать? – усомнился я в правдивости слов приятеля. Его рыженькую подругу я припоминал очень смутно, но вот то, как они разругались вдрызг, в памяти у меня хорошо отложилось.

– Так я ей обещал свидание в «Черной розе», – ответил Вельд.

Я удивленно посмотрел на него. Просто так ходить в одну из самых дорогих таверн Кельма – дело накладное. Разве что разок отвести туда девушку, чтобы произвести впечатление. Но с этой Эльмирой он вроде хорошо знаком… Какой смысл шиковать, если она знает, что он простой стражник и доходов у него всего ничего.

– Просто хороший куш сорвать собираюсь, – уловив мои сомнения, пояснил приятель и совсем тихо сказал: – Я на ставку золотой взаймы взял… И тебе советую не мелочиться.

– С ума сошел?! – обалдело уставился я на него. – Такие деньжищи?! А если проиграешь?!

– Тише ты! – прошипел Вельд, стукнув меня в бок кулаком. Удар оказался весьма ощутим, поскольку кисть его руки защищала усиленная металлическими накладками перчатка.

– Да ладно тебе, – махнул я рукой. – Кто тут что услышит, когда колеса по камням бьют с таким грохотом.

– Это не повод орать о таком денежном деле на всю округу, – буркнул Вельд. – Ставки-то до полудня принимают. Если все прознают о том, что я тебе поведал, то не видать мне жирного куша как своих ушей. Букмекерам расплачиваться нечем будет… Сейчас ведь на Дитриха один к восьми ставки принимают.

– Заманчиво… – задумчиво протянул я, представив на мгновение, как здорово было бы разжиться почти десятком золотых на пустом месте… Мне бы они совсем не помешали… Можно было бы продолжить занятия в школе меча и у жадобы-алхимика… И с сожалением вздохнул, отгоняя сладкие грезы, в которых на какое-то время становился настоящим богачом: – Мне все равно ставить нечего.

– Все на учителей спустил? – проформы ради осведомился мой друг – для него не было секретом, куда уходят мои денежки. И присоветовал: – У ростовщиков займи. Все равно сегодня же и отдашь.

– Не, с ростовщиками я связываться не буду, – отказался я наотрез. Два прошлых года раз и навсегда отучили меня залезать в долги. Из четырех серебрушек [1] денежного довольствия, которые причитались каждому стражнику за декаду службы, мне оставалось два-три медяка, а остальное уходило Триму-крысе в счет уплаты долга и процентов по нему. Тогда жилось совсем несладко, даже если в свободные дни удавалось неплохо подработать. Нет, меня не тянет снова пережить это удовольствие, чтобы через год отдавать вдвое больше, чем занимал.

– И правильно, – одобрил мое решение десятник. Он незаметно к нам подобрался, пока мы были увлечены разговором. – С займов только ростовщики богатеют, а простым людям от них одни убытки.

– Да все это понятно, – с досадой махнул я рукой, обрывая Роальда, который вознамерился заняться наставлениями. – Сам знаешь – не было у меня тогда другого выхода.

– Не было, – согласился Роальд. – И снова совать голову в капкан не стоит.

Я вздохнул, с укором посмотрев на Роальда. Конечно, он старый приятель моего приемного отца и в меру сил опекает меня после его смерти, но иногда он перебирает со своей заботой. И ведь знает же прекрасно, что только необходимость уплатить эту треклятую пошлину в четверть стоимости наследства заставила меня сунуться в ростовщическую паутину…

– Десятник! – отвлек Роальда от намерения заняться нравоучениями мужчина в запыленном дорожном плаще. Он спрыгнул с подъехавшего к воротам фургона, крытого серым полотном.

– В чем дело? – недовольно буркнул Роальд, оборачиваясь.

– Бумаги вы заверяете? – осведомился, подойдя ближе, купец. Сдвинув полу плаща, он вытянул из закрепленной на поясе тубы свернутые трубкой бумаги.

– Торговать в городе, значит, не будете? – как и положено, спросил десятник.

– Нет, – скинув с головы капюшон, заверил бритоголовый мужчина. Выглядел он моложаво, вот только морщинки у глаз выдавали в нем отнюдь не юнца. – Прямо в порт едем, а там грузимся на «Ласточку» – и в Аквитанию.

– Двадцать восемь малых бочонков «Темной лозы» с виноградников матушки Руалье? – уточнил десятник, ознакомившись с бумагами. И качнул головой: – Солидный груз… В полсотни золотом обошелся, наверное?

– Что-то вроде того, – улыбнулся купец, не став раскрывать истинную стоимость своего груза. Но Роальд вряд ли ошибся, считая по два золотых за малый бочонок. «Темная лоза» со знаменитых на весь мир виноградников матушки Руалье не может стоить меньше. В таверне бокал этого вина обойдется в серебрушку, а в бочонке – аж полсотни литров.

– Кэр, посчитай, – велел десятник. Отцепив от пояса короткий жезл с навершием в виде небольшого шара из прозрачного стекла, словно приклеенного к рукояти, он протянул его мне.

Взяв анарх – уловитель стихиальных потоков преобразованных тел, как по-ученому выражался один из моих преподавателей, или, попросту говоря, определитель используемой магии, я сдвинул по часовой стрелке кольцо на рукояти до щелчка и отправился выполнять приказ. Мельком глянув на ухоженных красавцев-тяжеловозов, которые, переступая лохматыми ногами, словно рвались продолжить свой путь, я подошел к стоящим неподалеку охранникам купца.