Четыре ухода (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна. Страница 1

Колесова Наталья

Четыре ухода

УХОД ПО ФЭНТЭЗИ.

Она сидела на берегу моря. Сидела и смотрела. День был длинным и прекрасным. Действительно прекрасным. Может, потому что был последним.

Она слышала за спиной шорохи, потрескивания веток под чьими-то ногами, лапами… или копытами. Невнятное бормотание, шепотки, рычание, тихое пение…

Не оборачиваясь, она все равно знала, что вокруг собираются волшебные существа — все те, кого когда-то выдумал, в кого поверил человек. Эльфы, тролли, единороги, гномы, кентавры, дриады, феи и баньши; маленькие домовики, покинувшие опустевшие дома, в которые уже никогда не вернутся хозяева. Русалки и сирены, притихнув, покачивались неподалеку в прозрачных волнах. Переливающийся морской змей безмолвно свивал и развивал кольца бесконечного тела. Над головой парили, заслоняя распахнутыми крыльями небо, драконы всех цветов, обликов и размеров — точно праздничные флаги плескались на ветру…

Все сегодня пришли посмотреть на нее. Все знали, что она уходит.

Как жаль покидать этот мир. Здесь говорят с ней ручьи и деревья. Здесь разноцветные, огромные, яркие звезды соединяются в удивительной красоты созвездия, обрушивающиеся фейерверками с бархатного ночного неба. Здесь стремительны ослепительные рассветы и торжественно-долги — пылающие закаты. Здесь можно полюбоваться танцем фей и забыться сладким сном под эльфийское пение. Здесь гордые драконы делятся с нею радостью полета. Здесь ночью к костру приходят дикие звери с человеческими глазами и разговаривают с ней о своих звериных делах.

А еще здесь есть замки. Великолепные, белоснежные, в которых живут прекрасные принцессы и храбрые лорды… и темные, зловещие, где изнывают под вековечным проклятьем несчастные призраки, воют голодные ветры да плетут паутину белесые пауки. Маги в мантиях и остроконечных шляпах, вышитых звездами, позволяют один взмах волшебной палочки — чтобы исполнилось самое-самое заветное желание. А злобные уродливые колдуньи дарят яды и приворотные зелья.

Этот мир был к ней добр.

Теперь настало время его покинуть. Семья. Дети. Карьера. Быт. Пора прощаться со старыми сказками. А сможет ли этот мир существовать без человека, который в него верит? Или исчезнет, растворится, растает, словно сахар в горячем горьком чае повседневности?

— Мама, мама, а почему люди уходят?

— Все потому, маленький мой, — сказала женщина-кентавр, — что мы перестаем в них верить.

УХОД ПО АПОКАЛИПСИСУ.

Она знала — ей не уйти. Она и так долго продержалась — почти месяц после разгрома последнего отряда людей. Не осталось ни боеприпасов, ни электромагнитных ловушек, ни вирусов, которые она могла подпустить в сеть… Не осталось сил.

Да и ног — тоже.

Противошоковые и обезболивающие препараты еще действовали. Жгуты перетягивали перебитые ноги. Она посмотрела на правую: белый осколок кости. В госпитале могли сделать протез. Ну и что с того, что она стала бы похожа на мехов? Разве есть разница, какой, к примеру, рукой держать оружие — живой или механической? Главное — на кого оно направлено. Только вот беда, госпиталя больше нет. И вообще, уже несколько месяцев никто не выходит на связь. Они грешили на поломки или помехи, но что, если…

— Последний человек.

Она поспешно заморгала, прогоняя туман перед глазами. Напряглась, пытаясь сесть повыше.

— Информация верна?

— Обработаны данные со всех сохранившихся участков суши. Последний человек.

Мехи почему-то пользовались устной речью, хотя вовсе в этом не нуждались. Наверное, мода у них нынче пошла такая…

Они не торопились. Давно просканировали ее на наличие-отсутствие оружия (от автоматического до вирусного), измерили параметры жизнедеятельности — и пришли к выводу, что опасности человек уже не представляет.

Она где-то потеряла инфра-очки и сенсорные наушники и теперь слепо поводила головой, пытаясь определить, где находятся мехи. Голос прозвучал ближе и яснее: мех переместился или отрегулировал громкость, чтобы она лучше слышала его своим слабым человеческим ухом?

— Они действительно нас создали?

— Да.

— Новое поколение считает, это ложная, мутировавшая в сети информация. Нас создал мех.

— А кто создал меха? Посмотри на человека. Неудивительно, что он пытался сотворить кого-то сильнее, умнее, быстрее себя. А потом не выдержал конкуренции с собственным созданием. Искусственный отбор.

— Мы-то вас создали, — сквозь зубы пробормотала она. — А теперь попробуйте-ка создать нас.

Пауза — это у них называется обработкой информации.

— Человека еще можно спасти.

— Зачем?

— Исчезнет информация.

— У нас есть все возможные базы данных по людям.

— Поэтому мы можем оказать человеку медицинскую помощь.

— Зачем?

Она все глубже проваливалась в звенящее забытье. Она что, так и сдохнет, слушая их бесконечную трепотню? Раньше мехи так не медлили.

— Эй! — позвала она. Как ей казалось — вызывающе насмешливо. На самом деле — еле слышным шелестом, не голосом. Но мехи сразу умолкли. — Думаете, вы можете все? Нетушки! Вы не сможете сказать это — жизнь прекрасна… твою мать!

Она уже не почувствовала, как ее поднимают с земли — тщательно рассчитанным усилием, чтобы не повредить и без того нефункционирующее тело последнего человека.

И уже не слышала слов меха:

— Я могу сказать это. Жизнь прекрасна твою мать.

— Это спам, — сказал второй.

УХОД ПО МИСТИКЕ.

Они все-таки настигли его. Они долго искали, гнали, шли по следу, как давно уничтоженные человеческие собаки (выжили лишь те, кто скрылся в лесах, одичал). Они шли, оставляя за собой ослабевших и сонных, опустошенные Банки донорской крови, обезлюдевшие города, в которых их не выросшие дети играли в футбол человеческими черепами. Они знали, что когда-нибудь найдут, настигнут его — и это будет высшим пиком их существования, незабываемым впечатлением, о котором потом веками будут рассказывать легенды…

Они настигли его. Они не торопились, о нет, они не торопились. Они вдоволь насладились долгожданной игрой. Пугали еле слышными шорохами в ночи, прикосновениями невесомых невидимых крыльев, эхом потерянных голосов, тенями, скользящими по границам восприятия… Они пили его страх, его неверие, его панику и отчаянье. Наслаждались теплом, исходящим от человеческого тела — теплом, которое не могло заменить ни пламя костра, ни кое-где еще действующее электричество, ни даже радиоактивный жар оставленных атомных станций. Они наслаждались Жизнью.

Даже когда человек сумел уничтожить одного из них, он доставил им удовольствие — вспышкой свирепой радости, ярости и короткого торжества — энергией эмоций, которые были им уже не доступны. Они наслаждались, когда рвали зубами его тело, наслаждались, выпивая… смакуя горячую кровь из его вен — каждый глоток был мал и драгоценен. Даже умирая, он вместе со своей кровью одаривал их давно не пробованным деликатесом человеческих ощущений.

…То, что лежало перед ними, было просто осушенным бурдюком, обескровленным мешком из костей и кожи. Исчезло все то, что заставляло искать его, жаждать, любить и любоваться им. Исчез сам человек.

Последний человек Земли.

Вампир оглядел своих товарищей. Вот их ни любить, ни жаждать… ни выпить он не мог.

— А что дальше?

УХОД ПО НФ.

Лекция по истории планеты, которую вымершие аборигены называли Земля, подходила к концу. Космические туристы, скучая, зевая и обмахиваясь проспектами, еле тащили свои усталые конечности к последнему экспонату. Экскурсовод, заслоняя собой стенд, выдержал паузу.

— А здесь мы видим последнего живого землянина!

Он посторонился, предъявляя человека восхищенным взорам. Туристы прильнули к экрану.

— Это что, действующая модель?

— Разумеется, нет! — оскорбился экскурсовод. — Это клон человека, который действительно существовал в так называемую атомную эпоху. Используя сохранившуюся информацию и память клона, мы воссоздали наиболее подходящие для него условия жизнедеятельности…