Полночь - время колдовства (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 1
Часть I
Глава 1
Солнце высоко застыло на небосклоне, пронизывая лучами хвойный зимний лес. Снег искрился так ярко, что глазам было больно смотреть на него. Приходилось прищуриваться. Ветер легонько раскачивал деревья и заставлял кружиться в танце снежинки, сорванные с зеленых иголок елей. Они медленно вальсировали на ветру, как множество пар на императорском балу - я как-то так себе его представлял. Воздух был по-зимнему свеж и приятен. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара, и тут же бесследно исчезало подхваченное дуновением ветра.
Девственную красоту леса испортила тихая брань Якова, провалившегося по колено в снег. Горе-охотник забыл дома снегоступы. Я негромко присвистнул на него, выражая свое негодование, поднявшимся шумом. Он ответил раздраженным взглядом, мечтая поскорее оказаться в деревне, хотя мы совсем недавно покинули ее.
Охота была не его стихией. Он больше любил рыбачить, выходить с отцом на лодке в море, где с чувством, толком и расстановкой, подставив пронизывающему ветру обветренную физиономию, можно было спокойно ловить большую и мелкую рыбешку, чаще конечно мелкую, но по рассказам с крючка парня в последний момент срывались просто левиафаны морских глубин.
Причина, по которой сейчас Яков топал со мной по лесу, а не бороздил море на утлом суденышке, была очень простой. В нашей небольшой, оторванной от крупных городов и сел, деревне, надежно укрывшейся среди лесов на берегу Северного моря, установлены были определенные правила, касающиеся всех юношей и девушек возрастом от пятнадцати до двадцати лет. Мы все должны были выполнять разного рода работу. И не играло роли, что кому было больше по душе. Только после двадцатого дня рождения, можно было выбрать то занятие, которое станет основным до конца жизни. Так старейшины деревни пытались разносторонне развивать молодежь, чтобы и крючок в море могли забросить и стрелу в зверя пустить.
Я, конечно, старался почаще отправляться на охоту, и благодаря отцу, это мне удавалось, но и остальные, скажем так, ремесла приходилось осваивать. Сегодня вот снова выбрался в лес. В напарники достался Яков. Идущий рядом, он всякий раз завистливо косился на мои снегоступы. Взгляд парня становился еще более завистливым, когда его ноги по колено проваливались в снег, и в унты попадала белая крошка, которая со временем растает и доставит ему мокрых проблем.
Эх, надо было оставить его в деревне. Только зверей пугает. Ломиться по лесу как медведь. Но с другой стороны, впредь будет ему наука. Да и старейшины подняли бы бучу, и парень получил бы нагоняй. Так что лучше вот так бороться со снегом, чем сидеть дома и ждать гнева старейшин. Надеюсь, он сам это понимает, а не винит во всем прекраснейшего человека на свете, то бишь меня.
Мы с Яковом были ровесниками, обоим по восемнадцать лет - это, пожалуй, единственное, чем мы были похожи. Ах, нет, еще же была одежда. Разнообразием она в деревне не блистала, так что все население было одето примерно одинаково, кроме молодых девушек - эти всегда умели выделиться. Конкретно мы с Яковом могли похвастаться - меховыми унтами до колен, меховыми же штанами с подкладкой из оленьей кожи, и куртками, сшитыми из шкур животных, с костяными пуговицами. А теперь - непохожесть. С увлечениями тут и так понятно, не нужно даже сравнивать. Черты характера - начну с них. Яков - усидчивый, могущий часами просидеть, наблюдая за танцем поплавка. Я же через десять минут бросился бы в рукопашную на хитрую рыбу. Яков, как говориться из тех людей, которые семь раз отмерят и один раз отрежут. А вот некий Горан, кстати, так меня зовут, приятно познакомиться, наоборот, семь раз отрежет, и уж из этих отрезков выберет наиболее подходящий.
Я многие важные поступки в жизни делал, как-то походя, так сказать с кондачка, совсем не задумываясь о последствиях. В противовес же мне Яков всегда долго обмусоливал тот или иной поступок. Тем поразительней треклятые снегоступы, забытые им дома. С начало-то по утоптанной зимней дороге идти было легко, а вот чем дальше в лес, тем труднее без снегоступов. Но забудем на время о снегоступах, вы ведь наверное, хотите узнать, почему меня зовут Горан? Даже если не хотите, то все равно узнаете. Горан - сильное имя, которое обозначает "человек-гора", таким думал отец, я вырасту, когда называл меня этим именем, и видел свою богатырскую стать в зеркале. Еще он, наверное, держал в голове многочисленных предков, тоже не хилой стати. К сожалению, он ошибся. Мне бы больше подошло имя, сравнивающее меня с человеком-тростиной, высокой такой тростиной, худой и нескладной. Отец все время утешал меня, видя на лице, кислую мину, когда я смотрелся в зеркало: "Были бы кости, мясо нарастет" - эти слова совсем не ободряли меня. Я был выше практически всех мужчин в деревне, но вот вширь... лучше не думать об этом. Единственный плюс худобы - это то, что я мог спрятаться практически за любым деревом в лесу, что являлось отличным подспорьем в охоте.
Пришло мое время бросить завистливый взгляд на Якова. Невысокий, плотный, с плечами как валуны и кулаками-молотами. Он чрезвычайно хорош в драках. Были мы как-то на ярмарке в селе, да зашли в тайне от взрослых в кабак... что он там вытворял. Зацепившие нас ребята из соседней деревне, тоже тайком улизнувшие от взрослых, получили по самое не балуй. Один Яков против пятерки недругов. Я даже возгордился им, лежа на полу, зажав хлещущую из носа кровь и наблюдая за дракой. Вообще-то изначально расклад был трое против пятерых, но я хоть и быстро завожусь, но так же быстро оказываюсь в горизонтальном положении. Рукопашный бой не моя стихия, я все больше издалека из кустов, из лука, подальше от цели, если она может дать сдачи. Третий наш боец, был еще тот воин. Так что честь деревни защищать пришлось Якову. И он сумел. Ему стоя рукоплескал весь кабак. Видавшие виды пропоицы и задиры, встречали овациями восходящую звезду кулачных кабацких боев. Потрепанные девицы недвусмысленно строили ему глазки и обещающе облизывали губы. Как же я ему завидовал в тот момент, с проклятиями убирая чей-то сапог наступивший мне на руку.
Раз уж так расписываю его боевые заслуги, то не лишним будет описать и его внешность. Пойду сверху вниз. Сейчас конечно на нем шапка, но я хорошо знаю, скрывающиеся под ней короткие, торчащие ежиком светло-пепельные волосы. Может быть, он сознательно носит такую прическу, а может и нет. Есть у него одна привычка, он постоянно проводит рукой по волосам, ото лба к затылку. Ну и понятно, что волосы принимают вертикальное положение.
Так спускаем ниже, уже упомянутый лоб - широкий, выдающийся вперед, с легкими мимическими морщинами, загрубевшими на промозглом морском ветру. Лохматые кустистые брови, почти сросшиеся над переносицей. И сама переносица, сломанная несколько раз. Яков не был забиякой, но после приснопамятного случая в кабаке, драки сами находили его. К тому же существенную роль играл его характер. Он просто не мог отступить или проигнорировать когда кто-то обижает слабого, плюс любой расхрабрившийся парень из округи, решивший что-то кому-то доказать, выбирал своей целью именно его.
Сосредоточенный взгляд, карих глаз Якова не отражали суть того убийцы, которым он становился в драке. Многих это обманывало. "Пусть большой, пусть кулаки огромные - и не таких мы видывали! - Думали они". Но ведь не это делает из человека отличного бойца, а особый склад характера. А он у Якова был.
Так что там еще осталось? А! Невзрачные серые губы и квадратный подбородок на почти прямоугольном лице, немного подправленном Духами до состояния овала - не стоят пристального внимания. Такого добра у семерых на десять ребят. В общем, с внешностью Якова разобрались. Теперь попробую описать мою внешность. Не могу же я оставить себя в стороне, когда столько поведал о простеньком Якове. Скажу сразу - я пошел в мать, безвременно почившую десять лет назад. Поэтому мое лицо было несколько женственным для северянина, но, тем не менее, обладало резкими чертами вытянутого лица с выдающимися скулами, как и у большинства моих сородичей. Юный возраст пока еще сглаживал их, но со временем все изменится. Абсолютно прямые, как стрела, густые брови. Тонкие губы, постоянно трескающиеся на морозе, вследствие чего солоноватый вкус крови был мне хорошо знаком. Большие глаза цвета льда с густыми ресницами, которые делали меня похожими на фарфоровую куклу. Нос с легкой горбинкой - пожалуй, единственный кто добавлял мне мужественности, нет не сам нос, а как раз горбинка, оставшаяся у меня после той самой драки в сельском кабаке. В изначальном виде он был тонким и прямым, но жизнь исправило сие творение моих родителей.